Кирилл Анкудинов

Любовь к трем апельсинам. Выпуск шестнадцатый: До свиданья, сюжеты


«Октябрь» № 11: Большая переменка

Читаю ноябрьские литжурналы и сокрушенно удивляюсь: такое впечатление, что почти все прозаики отказались от сюжетности.

Особенно заметно это в одиннадцатом номере «Октября». Судите сами…

Открывается номер подборкой воспоминаний о недавно ушедшем из жизни Василии Аксенове (подборка приурочена к очередному казанскому литературному фестивалю «Аксенов-фест»). О своих встречах с писателем рассказывают восемь литераторов, а также театральный режиссер Евгений Каменькович и бывший прыгун в высоту, а ныне журналист Геннадий Швец.

Далее следуют «Два рассказа» Михаила Веллера. Лучше бы эти залихватские байки звучали из уст автора. Веллер – пример «говорящего писателя»; все его ходы и подводки, рассчитанные на устное исполнение, на бумаге смотрятся ненатурально (а временами – и не слишком приятно). Исторические изыскания Веллера (например, по части загадки происхождения флотоводца Нахимова) небезынтересны – но прослоены навязчивой «репризой-антрепризой»: история вперемежку с эстрадой, сельдь в шоколадном соусе.

Веллер – ни разу не «бумажный писатель», но хотя бы, хороший «разговорник». Вячеслав Пьецух, еще одна звезда одиннадцатого номера «Октября», – даже не «разговорник». Два его новых рассказа («Искусство сосуществования») невозможно читать и будет невозможно слушать. Особенно невыносим первый из текстов Пьецуха («История заблуждений») – двадцатистраничный выплеск наивно-мещанского сознания, бесконечная рефлексия на тему «все в мире превратно, все коловратно», натурфилософия рассудительного лавочника-москательщика (уездного мудреца), подаваемая с одной и той же намертво заевшей «игривой» интонацией.

И снова бессюжетная проза – «поэма» Аделя Хаирова «Казань – Курочки». Что-то это заглавие напоминает… Ну конечно! Незабвенную Москву с Петушками. Закавыка лишь в том, что шедевр Венедикта Ерофеева был наполнен трагизмом и тем славен. А в пестром ревю Аделя Хаирова ничего трагического днем с огнем не сыскать. Сплошь добродушный треп пополам с занимательным краеведением. Охота же Хаирову подставляться под сравнение с великим первоисточником, подкатывать бойкой курочкой-пеструшкой к бойцовому кочету.

Одиннадцатый «Октябрь» мог бы стать беспросветным капустником – если бы не рассказ Олега Ермакова «Легкий поток». Молодой парень, советский хиппарь, солист подпольной рок-группы, сбежал из психушки и едет в пассажирской плацкарте на Восток – не то в Омск к корешу, не то еще куда. Денег йок, билет – только до Тюмени, жрать охота, а тут – красивая попутчица. Ура, во второй половине журнального номера наконец-то появилась проза с сюжетом! И отлично написанная, к тому же.

Далее – «Маленькая коричневая тетрадь», выдержки из дневника Ролана Быкова, связанные с темой Николая Гоголя (работа над ролью Акакия Акакиевича, черновики статьи о Гоголе). Мне все это довольно интересно – но я близко знаком с миром театра. Заинтересует ли это читателей-неофитов? Вряд ли. Творческая лаборатория, профессиональная кухня и все такое прочее. Публикация идет под рубрикой «К восьмидесятилетию со дня рождения Ролана Быкова». Чествования, юбилеи. «Октябрь» в своем репертуаре…

Поэзия. Анна Русс («Бог на любой стороне»). С Вероникой Долиной я Анну Русс однажды сравнил – теперь не знаю, что еще сказать в адрес ее стихов. Профессионально, мило, кокетливо. Юлия Качалкина («На крыльях сов»). Переводы из английских классиков. Теннисон в аранжировке Юлии Качалкиной, по-моему, малоотличим от Стивенсона, но, возможно, это лишь кажется мне.

Литературная критика. Алиса Ганиева («Встряхнуть перед употреблением») – о романе Олега Сивуна «Бренд». Думаю, что Ганиева тратит слишком много усилий на «Бренд»; не стоит он того; это проект любопытный, но, по сути, одноразовый – как стаканчик в кафе. Дмитрий Бак в рамках книги «Сто поэтов начала столетия» пишет о поэзии Николая Байтова, Марины Бородицкой и Данила Файзова. Как только пошли персоналии поживее, читать Бака стало чуть-чуть интереснее.

Подведем итоги. На сто девяносто страниц журнальной книжки – один-единственный сюжет (у Ермакова). По-видимому, авторы «Октября» решили устроить себе большую переменку.



«Знамя» № 11: Анемия

Главная публикация ноябрьского «Знамени» – первая половина нового романа Олега Павлова «Асистолия» (окончание – в следующем номере).

Капитальный труд Олега Павлова требует долгого разговора. Я к нему пока не готов и ограничусь резюме: те особенности мировосприятия писателя О. Павлова, которые было принято списывать на неудачный опыт армейской службы (и т. п.), коренятся в нем самом.

«Асистолия» – подробнейшее и по-прустовски дотошное самовыговаривание героя-повествователя (неуспешного художника с кучей житейских проблем). Судя по всему, это очень личный исповедальный текст о детстве и юности самого автора; претензии, которые я могу высказать, относятся не к его качеству (писана «Асистолия» вполне грамотно), а к авторской личности. В ней нелепо, нездорово, катастрофически отсутствует чувство юмора. То есть – способность увидеть (оценить) себя со стороны. Олег Павлов с равномерным трагическим пафосом подходит и к действительно болевым жизненным ситуациям (таким, как ранняя смерть отца, одиночество, тяжелая болезнь любимой женщины), и к тому, что могло бы (и должно было) разрешиться через отстранение и шутку. Право слово, если бы человечество было серьезным по-павловски, оно не выжило бы. Цинизм в малых дозах необходим; он спасает от мании горько оплакивать издохших хомячков, назначать любовные свидания на кладбищах и страдать от каждого мелкого недоразумения.

И как выигрышно на фоне павловской непрекращающейся мерехлюндии смотрится короткая повесть восьмидесятипятилетнего (!) Леонида Зорина «Габриэлла» – по сути, проходная (советский писатель в Чехословакии, очаровательная чешка, любовь, разлука, несвобода). Однако такая легкая, жизнелюбивая, самоироничная.

Также проза одиннадцатого номера «Знамени» представлена отточенными (но не всегда равноудачными) миниатюрами Андрея Назарова («Перекати-поле») и «Вымышленными историями» Дмитрия Макарова на тему «русские и заграница». А все же тон номеру задает анемическая (асистолическая) павловская громада.

Все поэтические подборки ноябрьского «Знамени» достойны интереса – в той или иной мере. Автобиографический верлибр Ольги Родионовой («Слегка ритмизованная проза жизни»); въедливо-бормотливые, раскрывающиеся после десятого чтения конструкторские стихи Николая Байтова («Лабиринт»); (как бы) небрежные «смешины со слезой» Вадима Жука («А я бы, барин, выбрал Пелагею»). Отдельного слова заслуживает пейзажно-медитативная лирика Всеволода Константинова («До снега»). Я думаю, что японский жанр хокку не сможет укорениться в русскоязычной поэтической традиции, поскольку в ней есть его очевидный аналог – это стансы-четырнадцатистрочия (от «Евгения Онегина» – до Всеволода Константинова).

Засим остановлюсь на самом интересном, что есть во второй половине журнальной книжки, – на двух материалах полемического свойства.

Политологи Леонид Фишман и Виктор Мартьянов выступили против известного в узких кругах политстратегического трактата «Проект Россия» («Знамя» сражается с ним не в первый и, по-видимому, не в последний раз). Статья Фишмана и Мартьянова «Весть от великого инквизитора» довольно мутна и занудна; о ней вообще не стоило бы говорить, если бы не одна непонятка, в которой мне хочется разобраться. Фишман и Мартьянов целят сразу в две мишени – в «Проект Россия» и в серию «Воины креатива», вышедшую, по их утверждению, под эгидой «Проекта Россия». Я хорошо представляю примерный круг авторов «Проекта Россия»; это – «российские православные неоконсерваторы». От «Воинов креатива» же веет совсем другим духом – «менеджерской сектантщиной» (типа сайентологии). Во всем этом – какая-то подмена, путаница: ну не могут «православные неоконы» шаманить-креативить в духе Рона Хаббарда.

Еще одна полемика разгорелась вокруг «толстожурнальной литературной критики». Киевлянка Ирина Булкина («В поисках жанра») рассмотрела журнальные литкритические публикации последних лет и справедливо отметила, что хвалиться критикам нечем. По мнению Булкиной, формат «журнальной критики» сходит, вытесняясь более динамичными форматами «газетной критики» и «сетевой критики» (даже в пространстве литературного журнала обзоры и статьи уступают место рецензиям). Три оппонента Булкиной взяли «журнальную критику» под защиту – в свойственных им манерах: Валерия Пустовая («Инстанция общего смысла») – невнятно, Сергей Беляков («Прокруст любил формат») – рассудительно, а Илья Кукулин («История пишется сейчас») – академично. Выскажу свое суждение: мне думается, что и «журнальная критика», и «газетно-сетевая критика» ныне равно пребывают в кризисе.

Прочие «петитные публикации» ноябрьского «Знамени» – воспоминания и отклики. Владимир Фридкин («Тоник») излагает свои застольные беседы с Натаном Эйдельманом (как погляжу, рафинированные гуманитарии-архивисты склонны к распространению «бытовых мифологий» не меньше «простых смертных»). Немец-литератор Вальдемар Вебер сообщает о том, как несколько раз безрезультатно побеседовал по телефону с Веничкой Ерофеевым (простодушный полумемуар Вебера озаглавлен «Был, в каком-то смысле, знаком лично»). Гоголевед Юрий Манн («Николай I и Николай II») рассказывает об утеснениях в советских загранкомандировках (ну сколько можно – об одном и том же!). Владимир Елистратов высказывается на тему ЕГЭ («Философия единой государственной экзекуции») и говорит, что «вся Россия против ЕГЭ» (с этим я согласен), а за ЕГЭ лишь губернаторы (более спорное утверждение). Переводчик из Смоленска Глеб Куравин («Симптом Вселенной, или Единообразие попыток к бегству») начинает свой монолог решительными рассуждениями о «золотом миллиарде», контролирующем численность населения Земли при помощи «метеорологического оружия»; я было подумал, что журнал «Знамя» решил посоревноваться с газетой «Завтра», – но все завершилось дежурными обличениями компьютеров, Интернета и молодежных субкультур.

Перехожу к итогам. И у Павлова, и у Зорина, и у Макарова – сюжеты налицо. Плюс к тому – сюжетики Назарова. Но слишком уж все это анемично, саморастворимо и, главное, автобиографично. Ни о чем другом, а только о себе самом. Где выдумка, где фантазия?



«Новый мир» № 11: Ирландское рагу

По свидетельству Джерома К. Джерома, ирландское рагу приготовляется следующим образом: каждый приносит все, что у него есть, и скидывает в общий котел.

Примерно так сейчас делает прозу Владимир Березин. Он хороший стилист, но себя не утруждает ничуть.

Очередной текст Березина – «Повесть о Рабле, или Лесопильщик». Вновь (как бы) веселая (как бы) загородная (как бы) прогулка с Ваней Синдерюшкиным, случайные встречи, приятные разговоры и прочий флейм. В котел неприхотливого повествования летят подслушанные на улице беседы, репризы, байки, бородатые анекдоты, мифы, пародии на мифы, пародии на пародии, технические инструкции, прочитанные книги, цитаты из энциклопедий, гипотезы, «телеги и прогоны». Игра ума-с, раблезианство, понимаешь ли. А где Рабле, там неподалеку наш старый знакомый Веничка (воистину тотемическая персона ноябрьских литжурналов). Конечно, Березин импровизирует гораздо более свободно, красиво, умело и изощренно, чем Адель Хаиров. Но работает он в одном жанре с Хаировым, и этот жанр, похоже, стал ведущим в современной прозе.

Еще один знакомец, Олег Ермаков, представлен в «Новом мире» отрывком из книги «Арифметика войны» – новеллой «Вечный солдат». Дембеля возвращаются из Афгана в тамбуре поезда (у Ермакова прямо-таки идефикс с нелегальными и полулегальными поездками в пассажирских поездах). Читается «Вечный солдат» с удовольствием. Умеет Олег Ермаков писать лихо, плотно, крепко.

Идем дальше по «малой прозе» одиннадцатого «Нового мира». Повесть Хамида Исмаилова «Павшие жизнью храбрых». Психологический этюд на тему «старый узбек, живущий в дальнем зарубежье» (перевод с узбекского Рано Азимова и Вадима Муратханова). Рассказ Анны Лавриненко «Потеряшка» – от лица мужчины, которому мнится, что в детстве он был оставлен матерью на вокзале и вырос в семье приемных родителей. Лавриненко шагнула вперед по отношению к своим предыдущим текстам, но ее герой-рассказчик совершенно неубедителен, а повесть похожа на развернутую иллюстрацию к тезису «все мужики – беспомощные дети». Рассказ-зарисовка двадцатитрехлетнего продавца одежды Евгения Алехина «Ядерная весна». Опыт секса после антирадиационных препаратов. Познавательно.

В разделе поэзии – тоже «ирландское рагу»: замечательные стихи соседствуют с хорошими стихами, неплохими стихами и, к сожалению, с ужасными стихами. Замечательные стихи – подборка моего любимца Сергея Жадана в переводах Игоря Белова («Навстречу горячим ветрам»). Хорошие стихи – у Бориса Горзева («Хлеб и вино») и Юрия Кобрина («Над ложью и бытом»); однако в них есть определенная общепоэтическая инерция: расслабленно-туристская – у Горзева, восторженно-интеллигентская – у Кобрина. Стихотворения восьмидесятницы Марины Кудимовой («Китеж») именно что неплохие: у Кудимовой горячая искренность сплавлена с публицистической чрезмерностью (переходящей в экзальтированность) и очень много длиннот. В антигероинях – снова киевлянка Наталья Бельченко («Школьный вопрос»). Я не раз ругал ее публикации и не сожалею о том. Бельченко пишет традиционную «дамскую лирику», но делает это столь небрежно, что чуть ли не каждая ее строфа – находка для пародиста.

Публицистика ноябрьского «Нового мира» – страшный и горький очерк Бориса Екимова «Прощание с хутором» (запустение и умирание донской сельской глубинки), ностальгические заметки Виктора Кузнецова «Уходящая натура» (мелочи давно прошедшего быта – школьные ручки с перышком, чернильницы-непроливайки, газетные автоматы), а также трехстраничный невразумительно-пижонский эссей Сергея Солоуха «MP3». Впрочем, пусть лучше Солоух рассказывает о том, как упивался в машине аудиозаписями литклассики, – покуда он занят воспоминаниями, Аркадию Гайдару с Набоковым нечего бояться.

Литкритика на сей раз представлена только новомирскими рецензиями. В новомирских статьях вместо литкритики – респектабельное философско-юридическое литературоведение (Александр Белый, «О Пушкине, Клейсте и недописанном Дубровском), а также не менее респектабельное популярно-биографическое искусствоведение пополам с краеведением (Владимир Скребицкий, «Русский дом в Мурнау»). Иммануил Кант – гут, Генрих Клейст и Михаэль Кольхаас – гут, Василий Кандинский в Баварии – зер гут, а современная литература – ну ее, болезную, подальше…

Какая-никакая сюжетика в одиннадцатом «Новом мире» есть. Не у Березина, разумеется, а у Исмаилова, Алехина, Лавриненко. Однако с их персонажами почти ничего не происходит, и потому вновь за всех отдувается Олег Ермаков.

К списку номеров журнала «БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ» | К содержанию номера