Александр Тененбаум

Скуластые

Семейная трагикомедия из местной жизни в двух действиях

 

Действующие лица:

 

Витя Фомин, 35 лет.

Рита, его жена, немного старше мужа.

Яна, их дочь, 14 лет.

Ляля, сестра Риты, старше 30.

Дима Огольцов, общий знакомый, одноклассник Фомина.

Мама Риты, около 60 лет.

Папа Риты, моложе мамы.

Шандыба, владелец тринадцатого бокса, около 40 лет.

Раптер, около 40 лет. Говорит интеллигентно, тонким голосом.

Гоша, муж Ляли, около 30 лет.

 

Время действия: наши дни. Место действия: наш город.

 

 

Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы,

С раскосыми и жадными очами!

А.А.Блок,

 «Скифы»

 

Действие 1

 

Сцена 1

 

Кухня в квартире Фоминых. Ужинают Витя, Рита и Яна.

 

Рита. К нам Лялька с детьми в следующую пятницу собралась. А у нас денег до получки не хватит.

 

Яна. Опять! Мама! Они же бегать по квартире начнут и орать: мы бесимся, мы бесимся! Как будто – это счастье для меня – свинство их! Как будто это так остроумно – всю квартиру, и комнату мою тоже – вверх дном перевернуть! Сломают что-нибудь! А мне убираться потом! Блин!

 

Витя (перестал жевать, но продолжает сидеть с опущенной головой). Вот так вот, явочным порядком. А кто за её выводком, за её двумя малолетними, отмороженными, по квартире все выходные вместо отдыха гоняться будет, пока вы взахлёб про своё, про бабское, трындеть будете?!

 

Рита. Во-первых, где-то и Янка присмотрит...

 

Яна. Мама! Блин! Мне больше делать нечего! Прям, жду их и мечтаю! Тётя Ляля их родила – а почему я-то с ними должна нянчиться?!

 

Рита. Почему сразу нянчиться. Поиграете в прятки. Может, все вместе поиграем.

 

Яна. Мама! Знаю я это все вместе: я да папка будем отдуваться. Блин! Какие прятки! Ты меня вообще за дуру считаешь. Нянек из нас сделала. Папку, между прочим, вообще жалко, а я сама ещё школьница! Жесть. Почему они у себя в квартире в прятки играть не хотят? Почему к нам-то всё время лезут?!

 

Рита. А вы не будьте такими эгоистами. Она мне сестра! Ничего. А тебе, Яна, уже четырнадцать лет, не маленькая. Помогать уже должна родителям. И потом... Может быть, ещё мама тоже приедет. Тогда нам всем полегче будет. Она уже узнала, что Лялька с детьми приедет – и ей тоже хочется у нас собраться.

 

Витя (в бешенстве бросает вилку об стол, она летит на пол. Ошмётки еды разлетаются вокруг. Яна от неожиданности вздрогнула всем телом и заревела). Ей хочется у нас собраться! Всем хочется у нас собраться! Халявный развлекательный центр! Звони им всем, скажи, что я, я, я, твой муж, не согласен!!! (Немного остывает, глядя на Яну испытывает угрызения совести). Не плачь, Янчик!

 

 

Яна. Пап, а почему ты на них такой злой? Мне они намного больше вреда приносят.

 

Витя (замечает что-то в лице у дочери, в задумчивости глядит на неё). Слушай, Рит, я что заметил...

 

Рита. С этого момента знать тебя не хочу! Ни одного словечка твоего не могу слышать! Всё!!!

 

Витя (немного струсил). Что значит «всё»? У нас какие-то дела, как ты... про дочку хотел тебя спросить... Кончай тут...

 

Рита. Нет у тебя дочери! И жены нет. (Передразнивает): «Муж не согласен»! Так вот тебе: никакой ты больше не муж! Уволен!

 

Витя (совсем струсил). Как это...

 

Рита. Так! Я с тобой развожусь. Видеть тебя не могу и не хочу... скучный тип! эгоист! Жалко ему, что моя сестра с детьми приедет. Маму не любит. Жалко отдать частичку своей души. Любой другой бы обрадовался. Без тебя справимся. Все вместе.

 

Витя (как утопающий за соломинку). А как с деньгами быть? Искать мне, перехватить у кого-нибудь?.. Сколько просить, чтобы хватило? Деньги же надо найти. Надо решить как-то.

 

Рита. Не беспокойся. Уже от тебя никаких телодвижений не надо. Сама найду. Оформлю кредит под бешеные проценты. Пускай нас с Яной потом коллекторы преследуют. Лишь бы тебя не видеть.

 

Витя (взмолился). Ну, прости! Ну, вырвалось... Я же устаю на работе! В глазах, вон, всё пляшет, опять «зайчиков» нахватал на сварке... Здоровье своё трачу. Останусь без глаз...

 

Рита (Смягчилась, обеспокоилась здоровьем кормильца). Ну, ладно. Прощу в последний раз... Давай к глазному завтра иди! И кончай в гараже там калымить, всё равно денег не хватает, только последнее здоровье там оставляешь.

 

Витя (воспрянув духом, прощённый). А, кстати, пойду в гараж, может там в тринадцатом боксе, у Юрика, деньжат попрошу, сколько даст. Пару тысяч, может, и даст. Я в этом месяце ещё у него не занимал.

 

Рита. Почему в этот гараж! А в прошлый раз ты у кого занимал? Не у него ли?

 

Витя. Нет... В прошлый раз я не у него, я у этого... У Димы занимал.

 

Рита. Ну и возьми лучше у него, чтобы только в этот гараж не ходить.

 

Витя. Не. Он не даст больше. Наоборот, ему надо отдать срочно, я брал на три дня, так договаривались, а то бы он вообще не дал. Вот, может, у Юрика возьму, а Димке пока отдавать не буду. Может, подождёт.

 

Рита. А что твой этот Димка не подождёт? Подождёт, куда он денется.

 

Витя. Да откуда ты можешь утверждать, что подождёт. Ты ж его не знаешь.

 

Рита. Ну, видела я его. Заходил за тобой тогда. Видела.

 

Витя. Видела! И сразу определила, какой человек, скупой или добрый.

 

Яна (засмеялась). Папка! А ты у нас и скупой и добрый!

 

Витя. Так не бывает, доча. Я добрый. Если бы был скупой, был бы богатый.

 

Яна. А ты и богатый.

 

Витя (ошарашено). С чего ты взяла... А кстати, Рита, вот смотрю я на Янку – она совсем не скуластая.

 

Рита (вертит пальцем у виска). А зачем ей быть скуластой?! Как скажешь ерунду.

 

Витя. Не ерунда: ты – скуластая, я – скуластый, а доча не скуластая. Как это?

 

Рита. Нашёл, чем гордиться. Я вот стесняюсь. Посмотришь на себя в зеркало: скулы немного выпирают. Если приглядеться. И у тебя тоже. Подобрались. Семейка, папа с мамой, как из тайги сбежали. Что хорошего? Ни один бы культурный человек такими мордасами бы не выставлялся.

 

Витя. А вон Виктор Цой, к примеру, – он что, по-твоему, некультурный? И нигде не представлялся? Стыдился? Нет. Гордился тем, какой есть. Скуластый, сильней, чем мы с тобой.

 

Рита. Так он китаец! Это другое дело.

 

Витя. Никакой он не китаец, а наш, русский. А Ленин? Который революцию сделал. Тоже китаец?

 

Рита. А причём тут Ленин?

 

Витя. Так, в голову пришло. Видел про него в интернете. Он тоже скуластый. И глаза с хитрым прищуром.

 

Яна. Папка! Почему сказал, что я не скуластая! Я тоже хочу, как Виктор Цой. Я ведь тоже скуластая, правда, мам? (Побежала смотреться в зеркало).

 

Рита. Я тебе говорила – что в последний раз! Что подкапываешься, на что намекаешь?

 

Витя (быстро сматывая удочки от греха). Всё, всё, девчонки, ухожу, ухожу, это я так... по глупости... забудьте. Пойду насчёт денег, в гараж к Юрику смотаюсь.

 

Уходит.

 

Сцена 2

 

Техническое бюро на заводе. За одним из столов сидит Дима, пьёт кофе, играет на компьютере. Рядом документация, пару чертежей. На блюдечке кусок тортика. Входит рабочий, сварщик из цеха, это Витя Фомин – бывший одноклассник Димы.

 

Витя. Чай пьёте? Привет.

 

Дима. Ты же видишь, что это не чай, но надо съязвить. Вы там в цеху только и говорите, что мы целыми днями чай пьём. Кстати!.. У тебя деньги есть?

 

Витя. Нет!

 

Дима. Смотри, как быстро реагирует. Друг называется.

 

Витя. Таких друзей надо в музей. Забыл?..

 

Дима. Ну. Товарищ. Школьных и иных дней. Я же сколько уже раз повинился! Дай десять тысяч до получки.

 

Витя (разворачивает грязный синий чертёж). Ты вот что, наряды, давай, пиши. Косяк вашего Раптера. Рычаги шесть штук в брак. Короче на десять миллиметров по расчёту – я его проверил. По-новой делать. По-новой приваривать. Заметь, к начальству сдавать вашу всю контору не пошёл, сразу к вам, в рабочем порядке. Всё переделаю по-тихой.

 

Дима. А деньжат одолжишь? А я тебе тогда целую пачку выпишу.

 

Витя. Ты бюрократ. Это взятка. Нехорошо.

 

Дима. Вот лицемер, «нехорошо»! Скажи, денег товарищу жалко. Скупой рыцарь. Накопитель.

 

Незаметно около Диминого стола возникает Раптер, сухонький, маленький человечек неопределённого возраста с маленькими очками на кончике носа. Он подкрался незаметно, услышав свою фамилию, возник, точно из-под земли, сунул нос с очками между двумя товарищами и стал водить по чертежу носом и пальцем.

 

Раптер. Выпиши ему наряды. Раз мы нагадили, надо зализать.

 

Дима. Это не мы, а вы, Владимир Ёсич, нагадили.

 

Раптер. Я говорю мы – и это должно быть для тебя почётным.

 

Дима. А по нечётным?

 

Раптер. А по нечётным я конструирую, поэтому могу и ошибиться, а вы, технолог прохладной жизни, перебираете бумажки с места на место и играете в компьютерные игры. Пишите наряды! Хоть на это сгодитесь.

 

Раптер уходит за свой стол.

 

Дима. Унизил. Он думает, он, хоть и мелкий, но хищник. А ведь на вид – козявка. Козявка – а унизил. И ты меня унижаешь прямым неприкрытым отказом на смиренную просьбу бывшего школьного товарища, а теперь жалкого бедняка, неустроенного неудачника, попавшего в глубокую нужду.

 

Витя. Ты что, уж не кредитов ли набрал?! Или опять по ушам ездишь, типа как перед своими бабами обаяние включаешь? Так я не баба, сериалы не смотрю. Честно говори, долги уже есть? Тогда не дам. Потому что тогда, с долгами, ты и мне потом не отдашь.

 

Дима. Чтоб у меня хрен на лбу вырос и закустился, долгов нет, но всего несколько рублей в кошельке осталось. Если бы не это пирожное да чашечка кофе – у секретарши днюха – я бы уже голодал без поста и каких-либо религиозных мотивов. Это пироженко – последнее, что у меня осталось. Мне надо что-то кушать, брат мой и товарищ!

 

Витя. Слушай, Дим, а может, тебе в наш городской театр попроситься и сдаться? Слушай, бросай ты это дело, завод наш, стол этот свой, иди в артисты! Вот и бабы тебя любят. Нет, правда, сейчас, глядишь, слезу пустит, вот ведь талант. Ладно, пошли ко мне, дам десять штук. Но с отдачей, а не как в позапрошлый раз.

 

Сцена 3

 

Квартира Димы. Сквозь зашторенные окна пробиваются послеполуденные лучи яркого весеннего солнца. На диване лежат рядом полуголые Дима Огольцов и Рита Фомина. Включен телевизор без звука. На журнальном столике пара бутылок пива, стаканы, пакет с орешками. 

 

Рита (надувая притворно губы). Слушай, Ди-им, а Ди-им...

 

Дима. Ну чего опять?

 

Рита (притворно, как маленькая девочка, растягивая слова). Понимаешь, денег пока нет, ты погоди немного с долгом, ладно? Мне Витька сказал, что мы тебе должны, что пора бы уже в этом месяце вернуть, а у нас – ты представляешь – как раз сейчас вот и напряжёнка. Вот если бы ты подождал ещё, а?.. Я Витьке сказала, чтобы он у тебя попросил отсрочки, а он говорит, что наверно ты не согласишься. А я вот вижу, котик, на пиво-то с орешками у тебя, по крайней мере, нашлось, да-а ведь? Значит, и подождать можешь, да-а?

 

Дима. Да это пиво – ты не думай, денег только-только до получки дожить. На еду. Что, Витька твой испереживался уже весь, что я ему долг не отдам? Вот ведь какой Скуперфильд-накопитель: только неделю назад мне деньжат одолжил – и уже весь извёлся. Боится: а вдруг – да не отдам! Сомнения, видать, заели мужа твоего. Насчёт моей кредитоспособности. Да отдам, отдам! Пусть зря не беспокоится. Да-а! Кстати... Я надеюсь, ты там меня с ним не обсуждала ещё под какой-либо темой? Очень опасно! Очень. Случайно проговоришься – и конец всеобщему мировому порядку! Он же думает, мы с тобой едва знакомы... а тут, глядишь, и заподозрит чего. Если он узнает – это будет катастрофа. Он по такому случаю и убить может. Я его боюсь даже. Руки у него рабочие, уверенные. Привычные к разным тяжёлым инструментам.

 

Рита от неожиданности услышанного резко садится на диване, смотрит, ничего не понимая, на своего красивого любовника, хлопает глазами.

 

Рита. Как так?! Ты о чём сейчас вообще?

 

Дима. А ты о чём? Чтобы я твоему Витьке долг вернул? Те десять тысяч, которые он мне неделю назад по моему безденежью дал? Ну, как-то это... Только дал – и уже возвращать, где я сейчас перезайму. Так-то я, вообще говоря, у него до получки брал, если что. Он сам сказал: в получку вернёшь.

 

Рита (изумлённо). Ты у него брал?! У Вити? В долг?!

 

Дима. Ну да. С получки, сказал, отдашь. А ты начала (передразнивая): «деньги кончились, деньги кончились».

 

Рита. Ты у него брал в долг деньги? До получки?

 

Дима. Ну да. Десять тысяч. До получки. Всего неделю назад. И у меня до получки пока нет. Как получу – сразу отдам.

 

Рита. А это разве не Витя у тебя месяц назад двенадцать тысяч занимал?

 

Дима. Витя? У меня? Занимал двенадцать тысяч, месяц назад? Как

тебе такое могло в твой женский головной  мозг прийти?

 

Рита. А что...

 

Дима. А то! У меня вся зарплата двадцать тысяч, а у твоего Витьки минимум восемьдесят в цеху, да ещё, наверно, бригадирские – он ведь у тебя бригадир, высокооплачиваемый специалист. Тысяч восемьдесят имеет. Он даже – я слышал – калымить в гаражах бросил, времени нет, да и так денег хватает.

 

Рита. Хватает?! А как же... Мне он с получки только сорок отдаёт, а потом, если что, занимает.

 

Дима. Он? Витя? Занимает? У кого?

 

Рита. Ну... по-разному говорит. Фу-у... Он меня совсем запутал... Он же... Вот у тебя, говорил, месяц назад занял, а то – у Юрика какого-то в соседнем боксе, в гараже. (Рита ошеломлена и возмущена. Поднимает руки, как будто хочет побить милого друга). Не поняла... выходит, не у тебя Витя месяц назад денег взял, а у кого тогда?!

 

Дима. Да у самого себя! Больше не у кого. Врёт он всё!

 

Рита встаёт, трогает себе лоб, потом уходит в ванную, возвращается и принимается молча одеваться.

 

Дима (смотрит на неё с непониманием и интересом). Ты чего? Как ошпаренная, а?

 

Рита (в возбуждении). Я повторяю ещё раз! Ты говоришь, это не он у тебя пару недель назад десять тысяч занял? А у кого?

 

Дима (начинает понимающе улыбаться, улыбка всё шире и шире). Ну, так это же пре-е-красно! В таком случае, я твоему Витьке и долг отдавать не буду – он, выходит, мне ещё и сам должен! Ребята, я вас обоих люблю безумно!

 

Немая сцена. Наконец, Дима начинает в голос смеяться. Вначале забавно похохатывает, потом – почти до слёз.

 

Дима. Вот ведь, стратег хитроумный! Ну, Витька! Я просто восхищён! Он у тебя типичный накопитель. Я понял! Я догадался: у него заработанные бабки где-то всегда прикопаны, и он, чтобы ты не транжирила, разорительница ты моя, милая, тебе тик-в-тик денег даст. А если не хватит на весь месяц – занимает. Только не у меня – у вечно безденежного разорителя – а у самого себя!.. У СЕБЯ! Больше не у кого. В нашем небогатом кругу олигархов нет, он самая реальная кубышка. Да никто и не даст, даже если и есть. Ты сама-то пробовала у кого-то по десять тысяч лёгонько так поклянчить?..

 

Молча смотрят друг на друга.

 

Рита. Значит так. Вот теперь я всё поняла! Во-первых. Ты мне это брось. Раз это ты Витьке денег должен – попробуй не отдать! Мне лично вернёшь с получки... Хотя нет: мне нельзя – ему отдашь, а уж я... А то расшутился тут. «В таком случае, в таком случае». Взял – попробуй не отдать. А во-вторых: а почему это у тебя такая зарплата маленькая? Я думала – у тебя диплом, в офисе сидишь, одет со вкусом, не то, что мой Витька – в грязной синей робе...

 

Дима. Да какой там у меня диплом. Да и не в «офисе» я сижу, а в техбюро – по блату мамин брат по своим каналам упросил, они не хотели... Спасибо и двадцать тысяч платят – не сократили пока за ненадобностью.

 

Рита. А почему ты мне раньше ничего не говорил?!

 

Витя. А что я тебе должен сообщать?!

 

Рита. Как что? У нас всё-таки отношения или как?!

 

Дима. Или как.

 

Рита. Так у моего Витьки и вправду такая зарплата – тыщ восемьдесят, говоришь?

 

Дима. Минимум!

 

Рита в озверелом состоянии одевается, берёт сумку, свирепо целует любовника и уходит.

 

Дима (морщится, трогает себя за поцелованную губу, наливает пива, улыбается и смотрит, ничего не понимая, на беззвучный экран телевизора). Укусила! Укусила-поцеловала. Опасно с этими бабами! (передразнивает) «Отношения!» Зауважает теперь своего мужа... или наоборот – в рожу вцепится. Жалко его, хороший друг. (Морщится). Жалко Витьку. Попал он. Но попадалово и мне, походу. От обоих.

 

 

Действие второе

 

Сцена 1

 

Гаражный бокс номер тринадцать. За столом сидят Витя Фомин, Шандыба и Раптер. Водка, сало, хлеб, огурцы в банке. Шандыба и Раптер играют в шахматы с часами. Партия с бешеной скоростью заканчивается, все выпивают и закусывают.

 

Раптер. Сколько там счёт? Плюс пятнадцать?

 

Шандыба. Опять проиграл. Короче, я тебя так не отпущу. Всё равно у меня пятнадцати тысяч нет. Дай отыграться.

 

Раптер. Не могу. Время поджимает. Ну, минус пять тысяч за выкуп я согласен скостить. Давайте десять и я пошёл. И забуду, что вы меня незаконно лишили свободы в своём гараже.

 

Витя. Какой ещё выкуп, Владимир Ёсич, вы о чём? Кто кого лишил свободы?

 

Раптер. Вот этот вот господин, владелец гаража номер тринадцать, меня сегодня рано утром в заложники захватил.

 

Витя. Ну, вы скажете, в заложники. Заложников к батарее приковывают, а вы тут сидите, квасите, в шахматишки играете. Чего он наговаривает на тебя, Юрик? Ты его захватил в заложники? Правда, что ли?

 

Шандыба. Правда. Он уже с утра мой гараж обоссал, вот я его и захватил.

 

Раптер. Вы бы заменили в своём лексиконе это грубое словечко на более приличное. У вас и так достаточно брутальный стиль поведения. Прямо слух режет.

 

Шандыба. Грубо, но справедливо! Каждый подходит – и сс...

 

Раптер. Ну, вот опять вы это слово хотите употребить! Слух режет. Есть же культурные синонимы. Это вот ваше сс... вполне можно заменить на слово...

 

Витя. Мочиться!

 

Раптер. Ну, «мочиться» звучит слишком физиологично. Какая-нибудь гуманитарная дама из старого профессорского круга сказала бы: мужчины выпьют пива, отойдут в сторонку и, без стеснения, орошают траву. А вот, хотя бы, можно вполне нейтрально выразиться и так: он уринировал на дверь моего гаража.

 

Шандыба. А я и говорю: каждый подходит и... Не то, чтобы без понтов в сторонке нейтрально уринировать – так нет: прямо каждый нагло подходит и сс... Короче, конкретно так орошают! Кто дверь, кто стену! Вот пусть не обижаются, кого поймаю, буду захватывать, пока ущерб не возместят. Оросил мою частную собственность – плати. Это же лучше, чем если я рожу набью.

 

Витя. Нет, это конечно лучше. Ну, ты тоже не прав. Я сам один раз – давно было, вначале – твою стенку обсикал. Когда у меня ещё не было здесь бокса, я бегал, бегал, стеснялся, искал, а тут – вот он твой гараж, на самом бойком месте. Я ещё не знал, что это твой гараж. Страх такой, стесняешься, вот, думаю, кто-то выйдет, застанет меня... Но мне тогда повезло с тобой не встретиться. Я б тоже испугался.

 

Шандыба. Ну, ты – другое дело. А этот. Играть не умеет, всё на хитрость, зевка ждёт, а так – дуб дубом. Везёт. Проиграл ему двадцать пять, а выиграл десять. Минус пятнадцать, по тысяче партия, минус выкуп пять тысяч как с заложника – всего десять тысяч рублей. Займи пять тысяч. У тебя здесь, в твоем боксе, есть, поди, немного бобосов? Выручи.

 

Витя. Точно надо? Ну ладно, Юрик. Сейчас схожу к себе, принесу. (Уходит).

 

Шандыба (наливает себе). Будешь?

 

Раптер. Чуть-чуть, на донышке.

 

Шандыба (выпивая). В последней партии зря я тебе мат зевнул. Надо было самому тебя шаховать до потери пульса.

 

Раптер (расставляет на доске позицию по памяти). Так что ли?

 

Шандыба. Ну, типа, да. Может ты и не так расставил, у меня такой памяти нет.

 

Раптер. Ничего вы так и не поняли. Тогда я загораживаюсь от шаха, вам при этом вскрытый шах, король в угол – и мат.

 

Шандыба. Ну ладно. Тогда «форточку» открыть – и тебе сдаваться можно.

 

Раптер (демонстрируя на доске). Я думал, вы плохо играете, но я глубоко заблуждался: вы вообще без понятия! Вам надо было вначале фигуры из хлебного мякиша сделать, сначала на них потренироваться. Если вы форточку делаете, я тогда...

 

Шандыба (Сваливает фигуры с доски, хватает Раптера за грудки, приподнимает в воздух и...). Кобра ты! Очковая змея! Я тебя сейчас!.. Играть не умеешь!..

 

Входит весьма вовремя Витя, с усилиями отрывает из лап Шандыбы Раптера, сажает его за стол, наливает всем в стаканчики.

 

Шандыба (выпивает залпом, немного успокаивается). Играть не умеешь!

 

Витя. Не умеет, не умеет. У вас разные весовые категории. Нельзя тебе его так... грубо. Причём, оба под допингом. ВАДА может дисквалифицировать.

 

Шандыба (оборачиваясь к Вите, остывая, ворчливо). И ты тоже не умеешь играть!

 

Витя (с глубокой грустью). И я не умею. Я только в шашки. И в домино. Иногда. Но это всё фигня. На, возьми пять тысяч.

 

Шандыба. Спасибо, брателла. Отдам. Что у тебя, проблемы какие? Поведай.

 

Шандыба отдаёт деньги Раптеру. Тот берёт, но не уходит.

 

Витя. Что делать, что делать.

 

Шандыба. Закусывай. Сало бери. Мягкое сало, хорошее.

 

Витя. Скажи, Юрик. Только честно: скуластый я или нет?

 

Шандыба. Чего? Ты про что это?                

 

Витя. Ну, вот как бы внешность, лицо у меня не скуластое, как бы?                                                                                                        

 

Оба, и Шандыба и Раптер, с интересом рассматривают лицо собутыльника.

 

Шандыба. Да нет, ни хрена подобного, лицо как лицо.

 

Раптер (Шандыбе). Вы не правы. У Виктора скуластое лицо. Вот, сравните с моим: у меня совсем не скуластое, а у него таки скуластое.

 

Шандыба. Да ты-то, как-то. Ты вообще – козявка. Ничего личного. Но – козявка.

 

Раптер. У тебя, Витя, довольно-таки скуластое лицо, даже не сомневайся.

 

Шандыба. А вообще-то, глупый какой-то вопрос, о чём речь. Скуластый, не скуластый. Что от этого зависит, какая разница.

 

Витя. Большая. (Вздыхает). Лучше бы я не был скуластый.

 

Шандыба. Ну а я же сказал – нормальное лицо. Ни хрена ты у нас не скуластый. Нет, правда, тут освещение не очень. Ты же не артист, ты сварщик. Тебе это зачем? Или насчет баб чего-то?

 

Витя. Как бы я хотел быть не скуластым. А так: жена Рита – скуластая, я – скуластый, а дочь Янка – не скуластая. Так разве бывает?

 

Шандыба. Ну не всем же быть скуластыми. Что, у нас, скажем, в гараже, тут по ряду – одни скуластые, например? Нет. Или на работе. Или прохожие на улице. Даже тех взять, кто на мою дверь… уринируют. Вот наловить и в ряд поставить. И ни одного скуластого не найдёшь: одни ссыкуны.

 

Витя. А вот мой друг, например, Дима Огольцов – не скуластый. Простое правильное лицо. Без повышенной выпуклости скул. Как у моей дочки.

 

Шандыба (что-то сообразив). А-а-а!.. Вон ты о чём... Да не переживай, брателла. Не переживай.

 

Раптер (повторяя эхом). Не переживай. Совпадение. Это не столь важно. Главное в семье, чтобы была психологическая совместимость.

 

Витя. Вы, Владимир Ёсич – теоретик в семейном вопросе. Причём хитрый человек. Сами-то спокойно живёте у мамы – я слыхал. Она с вас пылинки сдувает.

 

Раптер. Я же говорю. У нас с женой создалась психологическая несовместимость, и я переехал к маме.

 

Витя. Продуманный вы перец, Владимир Ёсич. И продвинутый. Вовремя вы от своей улизнули. А у меня в настоящий момент дома, в трёхкомнатной квартире, семь человек набилось, из них двое маленьких и очень непредсказуемых, а кроме того, тёща, тесть и сестра жены, – эти все тоже непредсказуемые и вдобавок, заточены на неконструктивную критику против меня. Сидят: бла-бла-бла, а дети в это время по квартире носятся, снося всё на своём пути. У них всех там душа ликует. А моя душа стонет под гнётом.

 

Шандыба. Брателла, а чё это они у тебя скопились, чё за сходняк? Какая причина?

 

Витя. Причина – им нравится у нас собираться. Раз в месяц сестре надоедает с маленькими детьми возиться и скучно. А её мужик очень занят, и дети ему мешают. И он привозит весь свой выводок к нам, чтобы в выходные сосредоточиться и поделать нужные дела. Он более продвинутый, чем вы, Владимир Ёсич. Но это ещё не всё. Узнав, что младшая дочь с детьми у нас, тёща хватает тестя за хобот, и они тоже едут на общий праздник жизни на моём жизненном пространстве, в выходные дни.

 

Шандыба. Ну... Брателла. Я бы распушил. Родственников.

 

Витя. Кого именно?

 

Шандыба. Всех. Хотя нет. Всех это не правильно. Её мужика надо конкретно подтянуть. Мужа сестры, который свой выводок привозит и сажает тебе на шею. Ему реально надо предъявить.

 

Витя. Вот сижу тут с вами, спрятался. Отдыхаю душой, на всё рукой махнул. Права голоса у меня нет, попробуй я только вякни – такие санкции начнутся... Но чую, пошлют Гошу меня искать. Некому с его детьми заниматься.

 

Шандыба смотрит в окно. Вскакивает, выбегает и через некоторое время возвращается, таща за шиворот парня, который тщетно барахтается в сильных руках хозяина тринадцатого бокса.

 

Шандыба (возмущённо). Нет, нашли же место. Я тя уринировать в моём регионе отучу. Я тя к батарее прикую – правильно ты, брателла, предлагал.

 

Витя. О! Гоша! Ты что, меня тут ищешь, что ли? Пусти его, Юрик, – свой.

 

Шандыба (сразу отпуская пленника). Свой – так не орошай. Кто такой?

 

Витя. Так вот он, Гоша, и есть – только про него говорил.

 

Гоша. Вить, пойдём уже, там меня за тобой послали.

 

Витя. Что, с твоими пацанами некому поиграть?

 

Гоша (как бы и не замечая иронии, по-доброму). Ну, ты же знаешь! Они всё время просятся: когда да когда поедем, к тёте Рите и дяде Вите? С дядей Витей хоть поиграть можно, не то, что со всеми вами. Любят у вас бывать. Всё время просятся. А у меня тут дела как раз. Надо ехать уже. А назад ты уж их подбросишь к нам, ладно? Давай.

 

Раптер (неожиданно встревает). Вот кого, вам, Юрий, надо бы в заложники взять, а не меня.

 

Шандыба (смотрит на Раптера, потом переводит взгляд на Гошу). Ща я его к батарее прикую, и он никуда по своим делам не поедет. Да, Вить? Посидит, пока не поймёт. Забирай свой выводок сам и вали, откуда приехал. Он мне сразу не понравился: орошает тут... нашёл, куда уринировать. Ты на кого ножку поднял?! На кого?! (Берёт Гошу за грудки).

Витя (освобождая Гошу). Юрик, не надо. Это же родственник. Пошли, Гоша. Давай, Юрик, пойдём мы.

 

Уходят.

 

 

Сцена 2

 

Большая комната в квартире Фоминых. За накрытым столом сидят Рита, Ляля, тёща, тесть. По квартире носятся дети. Их безуспешно пытается урезонить Яна. Слышно, как что-то падает, крики Яны...

 

Рита. Я Витю даже зауважала, когда раскрылась его схема одалживания у самого себя. Но всё равно зло берёт, охота с ним разобраться – как он меня за дуру держал! И деньги, главное, что за дела – пусть размораживает свои активы.

 

Ляля. А сколько у него там накопилось неучтённых?

 

Рита. А тебе зачем? У тебя, вон, Гоша дом на даче достраивает, такой дом! Всё хвастаетесь, фотки показываете. Значит, есть у вас средства.

 

Ляля. Ну, эта дача его родителей, и дом на Гошиного отца записан, мы только приезжать будем. Но из-за этого дома у нас теперь вечно денег нет. Вот я сейчас и думаю: что же Гоше, бедному, в банке кредит брать с процентами? А у твоего Вити всё равно без толку лежат. Ему эти деньги просто так, ни для чего. Хочешь, я сама с ним поговорю, может, одолжит сколько-нибудь моему Гоше.

 

Рита. Нет. Не лезь! Главное, чтобы он разморозил. А потом я их, по ходу, сама заморожу, так лучше. Но как эти санкции на него наложить, если у самой рыльце в пуху. Только имейте ввиду: я решила только с мамой посоветоваться. А ты, папка, пока не суйся. Вот как она скажет.

 

Мама. Ой уж и не знаю, как лучше. Ты, Ритуля, к себе прислушивайся, как твоя биоэнергетика подсказывает. Ну, так прямо ему и... Как биоэнергетика.

 

Рита. Мама! Если разбор полётов устроить, никакая биоэнергетика не поможет: он подумает на Димку. Подумает, будто, я сама – слово-то какое – неверна... как такой скользкий базар развести?

 

Ляля. А этому Димке сколько лет? Не женатый?

 

Рита. Так они с Витей когда-то в одном классе учились. Только Витька не знает... ну, думает, я его пару раз всего и видела, когда он к нам заходил.

 

Мама. Значит тридцать пять. И неженатый. И симпатичный. Такого на удочку не возьмёшь.

 

Папа. Когда клёв идёт – кого угодно на удочку возьмёшь. Вот я, было, когда клёв, а червя не накопал... Где на хлеб, где на мотыля, а то я и на ржавый кривой гвоздь брал. Ничего. Рыба смотрит: красный, изогнутый. Думает: червяк дождевой – и хап, попался! (Презрительно, с насмешкой) Дурак.

 

Рита. Ну, ты, папка, варвар. Перед смертью хоть покушать, и то ты ему вместо мягкой еды – ржавый гвоздь. Так нехорошо. Маленького червячка пожалел дать карасику! Так нельзя. Ему же тоже чего-то хочется...

 

Папа. Ты про красавца того, про одноклассника?

 

Все смотрят на папу.

 

Рита. Папа! Ну, ты совсем, что ли?!

 

Мама. А ты к себе прислушивайся, как твоя биоэнергетика требует, доча. Я, вот, в ютубе видео смотрела, лекцию. Там они совсем такое сказали, что этот вот ну... секс, в общем, он для здоровья полезный, если не с мужем. Ой! Может не то поняла, не смотрите на меня так... Сболтнула не то. Не знаю, как сказать, но я чувствую. Главное – там тоже говорили: как биоэнергетика подсказывает.

 

Слышатся голоса из прихожей. Входят Витя и Гоша.

 

Гоша. Ну, я пошёл. Пить мне нельзя. За рулём. И времени в обрез. Всем пока!

 

Уходит. Из прихожей слышно, говорит с детьми. Затем хлопает входная дверь – отбыл, отец семейства.

 

Витя (голос от выпитого в гараже под хмельком). А мне можно выпить. Я никуда не еду. Я остаюся с тобою, родная моя... и с детьми. Куда мне деваться. Обложили. Рит, я получку принёс – на, пока не потерял. (Садится за стол. Наливает себе, накладывает, начинает жевать).

 

Тесть. Ты-то не потеряешь...

 

Рита (пересчитав деньги). Тридцать пять пятьсот.

 

Тёща (простая такая). А остальные?

 

Витя застыл с открытым ртом, набитым салатом. Он ещё на работе отделил «те» от «этих».

 

Витя (встаёт, идёт к окну, открывает форточку, говорит негромко сам с собой). Откуда мама-то, змея, узнала. Вот ведь мудрая какая, убил бы.

 

Витя (возвращается за стол). А вы что, Галина Ивановна, уже попили тут чего-нибудь целебного, на какашках дятла настоянного?

 

Тёща. Ты знаешь, Ритуля, у меня со сном проблемы. Ночами иногда не сплю, мысль про вас с ним думаю: почему он у тебя не хочет как человеком быть, чтобы измениться. То ноутбук с утаенных денег купил, а теперь, так, и на запасную квартиру, поди, копит.

 

Витя. Это у вас, тёща вы моя, непреодолимая, не мысль была, а глупость. И вы мечтайте себе потихоньку, чтобы людям не мешать. Человек какой есть – такой и есть, не меняется. Взять хотя бы вас: старая стали, а ум в мозг не скапливается.

 

Тёща. Вот за это тебя собственная жена уже ненавидеть перестаёт. То есть. Как сказать. Собственная жена навидеть перестала. Ну не знаю, как сказать... Но я чувствую.

 

Витя. Это почему же она меня навидеть перестала?

 

Тёща. А вот перестала – и всё, а ты подумай, почему. Жена ненавидеть перестала – значит, ты ей что-то не додал. Какой-то духовной щедрости... Как сказать... Ну и ещё чего. Матерьяльного. Не додал, короче.

 

Витя. У нас на работе контрольный мастер, Михалыч, как выпьет лишних грамм – жену гоняет. Его даже ребята осуждают. А я – наоборот. И пальцем никогда не трогал. Может, и не додал.

 

Тесть. Вот ты как заговорил! А в ментовке ни разу не ночевал? Попробуй её только пальцем тронуть. Дал тридцать пять тысяч. О, какой мужчина! Богатый.

 

Витя. А-а... Ну вот. Старая песня о главном. Денег мало муж приносит.

 

Рита. Ах, вот как. В таком случае скажи, как нам на эти тридцать пять тысяч пятьсот  прожить, если ты уже два раза по десять назанимал. Отдавать-то будешь?

 

Витя. Ну, буду. Сейчас десять отдам, а остальные пока подождут – со следующей получки.

 

Рита (осторожно, негромко). Кому отдашь-то?

 

Витя. Ну, ясно кому – Димке и отдам.

 

Тёща. Кому это, кому?

 

Витя. А вам-то какое дело! Везде нос свой большой суёте! Рита! Помнишь,  Димка приходил, друг один, заходил к нам раз или два.

 

Тёща. Так бы и запустила ему в рожу этой каклетой, прям без предупреждения! Домашних каклет ему жарит! Я б ему нажарила!

 

Витя (совсем потерялся от удивления). Да вы чего, Галина Ивановна? Вы и правда, может, выпили чего?

 

Тёща (берёт с тарелки у зятя домашнюю котлету и швыряет её ему в физиономию). Нет, ты погляди на него – врёт как! Друг твой, Димка, сам Ритке сказал, что ты всё врёшь! Понял?! У!..

 

Витя (отчищая с лица котлету, после длинной паузы, во время которой многие многое поняли). А как это... Откуда ты, Рита, с Дмитрием Огольцовым близко знакома? Может я и зря тебе не додал... То-то я всё думаю: я – скуластый, Рита – скуластая. А Яна – не скуластая.

 

Тёща (раскрыв рот, с испугом, сразу присмирела). Витюша! Ты не волнуйся только! И на меня не обижайся, такой уж у меня характер. У тебя головка, может, болит?

 

Тесть (вставая). Надо в психушку его прямо сейчас сдать, – и нет у него никаких прав. С деньгами. Как нам надо, так и сделаем. Телефон надо узнать.

 

Витя. А у Димки правильные черты лица. И скулы не выделяются. Янка на него похожа! Всю мою жизнь под откос пустила! Смысл-то теперь какой? Чья дочка – признавайся! Моя или Димкина?! Ты же лишила меня смысла жизни. Зачем я деньжат копил? Не лично же для себя, а... Сначала, что ли, начинать?

 

Рита. Твоя! Честное слово: твоя! Правда, твоя! Накопитель ты мой... да что же ты такой ревнивый-то! Ну, было пару раз всего!.. Правда!

 

Тесть (смотрит на тёщу и только сейчас понимает кое-что). Дура ты Галька! У-у, дура! Со своёй мочой биоэнергетической! Ща уйдёт богатый мужик! Дуры вы! Обе!

 

 

Витя (смотрит на тестя и улыбается). А ведь он дело говорит!.. Ухожу я от вас. Разорители. Разорила ты мою биографию. Ничего у меня нет.

 

Выходит из комнаты – собирать чемодан.

 

Ляля. Рита, а этот Димка, он что?

 

Рита (берёт вилку и замахивается на сестру). Замолчи!

 

Отец. Нет, ну это-то вот обоснованно. Что ж теперь на нём, на Витьке, свет клином сошёлся. Теперь уйдёт. Уйдёт! Карась. Не захотел, значит, на ржавый гвоздь.

 

Мама. Доча! Ничего! Правильно тебе отец говорит: не захотел этот на ржавый гвоздь, надо сделать выводы. Дмитрий-то этот, он как? Думает отвечать за свои... Не знаю, как сказать, но я чувствую! Он тоже карась. Не женатый он, видишь ли, до тридцати пяти лет! Пиво попивает, видишь ли!

 

Рита (поднимая тарелку высоко над головой). Ему, мама, пиво пить биоэнергетика подсказывает! Сейчас всю посуду побью!.. Всё! Разъезжаемся по домам! Забирай своих детей, Лялька! Вам вместе с Гошей с ними и нянчится! Никто вам не обязан! Халявщики вечные! Достал твой Гоша всех своей хитрожопостью! Добились своего?! Радуйтесь теперь, злорадуйтесь! Семью мне развалили!..

 

Тарелка летит на пол, за ней другая и третья... 

Родственники, поняв, что сделали уже в эти выходные всё, что им биоэнергетика подсказывала и вообще всё хорошее, что могли, засобирались домой.

 

 

Сцена 3

 

Гаражный бокс номер тринадцать. За столом сидят Шандыба и Витя Фомин. На столе всё те же хлеб, сало, водка и огурцы в банке.

 

Витя. Сначала надо начинать. Измена. Дочка была маленькая: книжку ей читал про мальчиша-плохиша. Про измену. Он там бомбу подзорвал, и пришли разорители и всё разорили. Врага надо сразу обезвреживать. Успокаиваться нельзя.

 

Шандыба. Будем обезвреживать, брателла. Такие они. Только успокоишься – а он уже тебе гаражную дверь орошает.

 

Витя. Стараешься, стараешься, а врага и не заметил! Разорителя. Разрушителя. В результате живу теперь в гараже. Ритка назад зовёт, но я непоко… непокорный. Пусть поищут другого дурака, как я. Ритка как-то втирала мне, типа, любой бы другой бы на моём месте бы... Обрадовался. Бы. А чё обрадовался? На моём месте? Уже не помню. Воспитывала меня, короче. Вот воспитанник теперь и отвалился. Достали эти бабы: соберутся, пошушукаются и раз – провокация. Особенно старые ведьмы, вроде моей тёщи. Провокаторша. Это она, по простоте своего идиотизма, всё наружу озвучила. Вон, как та, в Англии. Тереза Мэй. Такая же гада. И такая же тупая. Что же теперь... Надоело в гараже спать. Куда податься. В Англию, что ли, уехать. Шпионом завербоваться, чтобы врагам противостоять. Вроде Димки. На дальних подступах их вычислять. Я теперь, Юрик, после этой измены, очень на врагов злой.

 

Шандыба. Давай ещё по одной. Салом закусывай. Сало хорошее, мягкое. А в Англию, брателла, нельзя. Особенно, в шпионы. Там по беспределу пошли. Вон, шпионов как отравляют.

 

Витя. Всех не перетравишь. Если они сколько-то отравили – им новые кадры требуются. Попрошусь – всё равно вся моя семейная жизнь рухнула. Завербуюсь. С врагами буду бороться. С такими предателями, вроде Димки.

 

Шандыба. И тебя отравят. Несвежими продуктами. Без своей надёжной бабы туда нельзя. С Риткой езжайте.

 

Витя. Это она-то надёжная?

 

Шандыба. Ну не сравнить с какой-нибудь Терезой Мэй. Та вообще отмороженная вобла. Вы сколько уже прожили. Жена она тебе или не жена. Вон за декабристами жёны в Сибирь в кандалах шли. А Ритке в Англию, да на твою шпионскую зарплату – хреново ли.

 

 

Витя. Нет, вариант неподходящий. Ритка неверна, а Яна похожа на Димку тоже неспроста. Хотя и не факт. Ритка божится, что дочка моя.

 

Шандыба. Ну, езжай один. Там себе найдёшь. Или купишь. Зарплаты-то хватит.

 

Витя. Зарплаты-то хватит, но Ритка не поймет, будет искать, волноваться.

 

Шандыба. Ну, так ты ей объясни: мол, и я – шпион, и ты мне неверна. И так далее. Ничего, мол, у нас не выйдет.

 

Витя. Нет, так нельзя: её пришлось бы убрать. Лучше ей не знать ничего лишнего. Не должно быть никакой утечки информации. А как я мог бы убрать собственную жену. Это было бы очень трудно в моральном плане.

 

Шандыба (заинтересовался). Слушай, а вот если кто на дверь гаражную мне регулярно уринирует, тебе убрать... в моральном плане?.. Я вот вычислил одного.

 

Витя. Нет, с теми, кто здесь, около твоих владений по стенам брызгает, с теми в моральном плане меньше проблем, да и в физическом тоже. А вот Ритка, хотя на вид безобидная, но отчаянная. Нет, с оросителями проблем меньше. Но зря я тебе открылся. Насчёт Англии. Но надо же мне было с кем-то поделиться. А теперь ты знаешь слишком много. Извини.

 

Открывают новую бутылку, разливают.

 

Шандыба. Ты, Витька, накопитель. А накопителям у нас не везёт. Везёт разорителям. И оросителям. Поэтому ты в Англию стремисся. В ихнее буржуинство. А у нас нормальные тут пацанчики. Эти, как их. Мальчиши.

 

Витя (выпив новую порцию, как-то сразу окосел; говорит заплетающимся языком). Слышь?! Иззвни. И-ик. Ниччво не попишешь, извини. Слышь?.. Иззвни. Вот только раскрой мне вашу военную тайну.

 

 

Шандыба (тоже окосел, но не так сильно). Тайну?! Не. Не могу. Хрен тебе, а не военную тайну. Чё тебе надо... и-ик, Мальчиш-Плохиш?

 

Витя. Пчччему... поччму мы все такие, блин, скуластые? Поччму?! Поччму, они там все не понимают, мы все – скуластые?! Все!!! Всё ещё скуластые... Поччму?!.. С какого...

 

Шандыба. Сало едим.

 

Витя. Они там наивные люди: и-ик... их обманула иха глобализация, поэттму они оборзели. Какая, к херам, глобализация, если мы всё ещё ссскластые!!! Ну, уберут меня, тебя – ттьбя прйдётся убрать, иззвни – но как быть с остальными?!

 

Шандыба легонько, смягчая силу, даёт собутыльнику леща, тот опрокидывается со стула. Шандыба поднимает его, приводит в чувство, даёт попить водки...

 

 

Шандыба. Извини, брателла. Замкнуло меня... На автопилоте. Это всё эти меня быковать приучили, дверь мою всё время орошают. Извини. А Родину не бросай. Не бросай Родину. Мы, скуластые, своих не сдаём.

 

 

Занавес.

 

 



 

К списку номеров журнала «ГРАФИТ» | К содержанию номера