Вера Чайковская

Гадкий утенок. Сергей Прокофьев и Мира Мендельсон

В концеавгуста вдруг сталосолнечно и жарко,каконлюбил. Ведьвыросв украинскихстепях, напросторахдикого поля.Фланировалпо кисловодскому санаториювбелой шляпе сотогнутыми полями и щегольскомбеломполотняномкостюме, купленном на развале в одномизфранцузскихгородков,где сравнительно недавно гастролировал вместе сЛинойИвановной.Друзья удивлялись, как ихвыпустилииз СоветскогоСоюзавтурне по Европе и Америке (потомвыяснилось,чтоэтобыло последнееихпутешествие заграницу). Втот разЛинаИвановнапочти не пела. Что-тослучилосьсголосом. Впрочем, онобъяснялеечастые простудыпередвыступлениямиобыкновеннейшимстрахомсцены. Истоилостолько учитьсявокалу в Италии, чтобыпотомтактруситьпередкаждым концертом?! Нодажекогдаона пела небезупречно (атакоечастенько случалось),кто-нибудьиззала непременноподносил ейцветы. Уж оченьмилоона выглядела в этихсвоих воздушныхплатьицах, маленькая, ладная, яркая, ну, точнокуколка.

Забавно, нововремя этого их недавнего турнеонаспела в Парижефранцузскуюверсию«Гадкогоутенка» так провально , чтозрителихихикали, а критикив рецензияхвозмущались. Нобелыелилииейвсе же поднесли.

Онспускалсясгористойсанаторнойтропы. Былоещеоченьрано,часовпять. Вшестьунегобыланазначенавстречауколлонадыглавного корпуса соднойотдыхающей.Договорилисьвместепрогулятьсявгоры. Ноемунеспалось,захотелосьпобродитьводиночестве, подумать, помечтать,чтобылодлянего новостью. Сентиментальных «мечтаний» онза собойдавненько не замечал. Онипознакомилисьпозавчеравечером, 26августа (день, которыйони потомбудут отмечать) вгостинойсанатория. Онвышелвгостиную послешахматнойпартииспрофессоромБоголюбским втайнойнадежде,чтоеетутувидит. Он ееуже давноприметил,но поначалуиспытывалкакие-тостранныепротиворечивыечувства.Увидеввстоловойсанаториявпервые(онатожебросила на него робкий, ускользающийвзгляд), ониспыталнечто такое,чтофранцузыназывают «удароммолнии» -какая-тоневедомаясилапронзила егонасквозь. Еще пламенея и недоумевая,он с опаскойвзглянулна ЛинуИвановну,нота ничего не заметила, капризноотодвинув тарелкусяйцом,оказавшимсякрутым.А она любила всмятку.ЧерезнесколькоднейЛина ИвановнауехалавМосквуксыновьям.Кисловодск,вотличиеот него,онане любила.

 Его случайныевстречисэтойдевушкойбылистранными,возможно, винойсталаблизорукость,ноонаемутонравилась,то нет. Лицоказалосьтонежным и печальным,то грубоватым, почтивульгарным.Этиее преображения его несказанно удивляли. Случайно он услышал, каккто-тоназвал ееНиной,и вздрогнул- имябылодля него значимым. Так звали его когдатошнююневесту.Однаждывсе утойжеколоннадыглавного корпуса онувиделдвух прохаживающихсявместе молодыхдевушек,примерноодногороста, черноволосыхикруглолицых.Ага, значитих две?Какврусскойсказке,нужнобыло найти«настоящую». Оностановился уколонныи,никемнезамеченный, внимательновгляделся:вульгарнаяоказаласьНиной,адругая…Именидругойоннезнал.Несколько разониедва непознакомились, столкнувшисьвхолле, но оба почти одновременновиспуге отпрянулидруг отдруга.Ивотвгостиной,кудаон по какому-тонаитиювошел и остановился у рояля,онакнемуподошла.Вэтой круглойгостинойс тяжелымиголубымипортьерами и обитымисинейплюшевойтканьюстульямисиделиотдыхающие. Всетут былиилизнакомы или почти знакомы -в санаториисобралась научная элитадвухстолиц. Но вотстранность,спервогораза,спервогоеепустячноговопросаоегоконцертеимобоимсталосовершеннобезразлично,чтоза ниминаблюдают.Ониобэтомпросто забыли, поглощенныеобщением. Онпомнит,что испыталкакую-тобезумную, оструюрадость,когда оназадала свойвопрос. Словночто-тосдвинулось такое,чтомешалодышать. Онсам подойтине смел-былженат, ноделобыло даже не в этом. Онбылнамногостаршеи нехотелпоказатьсясмешным.Ивотона,какТатьяна,взяла насебяэтотпудовыйпервыйшаг,несмотрянасвоюврожденнуюробость, жуткуюстеснительность. На следующийденьвписьме кженеоннаписал, что познакомился в Кисловодскесосвоейпоклонницей.Онапоклонницейвовсе небыла. Неслышалапрежде егосочинений. Вообще, большелюбиладраму, не пропускала премьер вХудожественном. Ноемунеобходимобыло скем-топоделиться,хотьсЛинойИвановной. Он писалженео«поклоннице»словнобыне всерьез, сюмором,ионане отнесласькегознакомству серьезно. Да,еезвалиМирой.Этобылопочтиединственным,что онзапомнилизихпутаногоразговоравгостиной. Потомвыяснилось,чтосамаМиратакволновалась,что не запомнилаивовсе ничего. Дажесвоеимяонапроизнесла такимтихим, срывающимся голосом ,что емупришлосьпереспросить.

-Мира,-повторила она,ещесильнеесмутившись.

            Вименибылзвук«р»,которыйонане выговаривала. Но голосзвучалприятноинераздражал его привередливого композиторского слуха, идажеэталегкаякартавость…Что-тоонаемунапомнила,оченьжгучееиодновременно опасное,отчегоонездилвКисловодскпосле своеговозвращениявСоветскийСоюз(этобыловторое егопосещение южного курорта)со страхом,ноискаким-тоюношеским волнением. Какпередтайным свиданием.

 В Кисловодске, незадолгодо революции, онжилнасъемной даче своихзнакомых–богатых промышленниковМещерскихивсерьезувлексяих молоденькойдочерьюНиной. Она оченьпохоже картавила.И вообще,чтозагадкийонабылаутенок!Вовсехотношениях. Ужасный, переменчивый нрав!Авнешность? Почтилилипутка, емупопояс,черная,какжук, сжесткимикурчавыми волосами!Ужас!Егомать,когдаееувидела,обомлела! Нетакую, мол, яждаланевестку.Успокойся, мама,всеравно ведьничего не вышло!Всембогатымбуржуазным семействомотказали молодомунахалу, начинающемумузыкальному гению (о его гениальноститвердила молва). Аемуеевнешностьчем-то нравилась, притягивала, пьянила. Иэта картавостьбыламила, и сросшиесясердитыеброви. Он сам тогдавсееще ощущалсебягадкимутенком,хотяужебылпочти знаменит. Сюностистыдилсясвоихжелтыхцыплячьих волос,чрезмерно высокойкостлявойфигуры,нескладнойпоходки, круглыхочёчков,которые приходилось носитьиз-за сильнойблизорукости.

Сколько онисНиной тогдагулялипо окрестностям!Ипроизвеливдвоемстранноесочинение, нето неестественнодлинный романс,нетомоно-оперу, опередившуювремя. НинанаписалатекстпосказкеАндерсена«Гадкийутенок»,аонсочинилмузыку. Ониобаказались себе«гадкимиутятами»,вэтомбылаихстрашнаятайна,ихтаинственноесродство. «Убейтеменя!»- грустнои безнадежно вскричалГадкийутенок,завидевпрекрасныхлебедей.Ивдруг обнаружил… Да,да,увидел, чтосамспособенлетать!Длятогои писалось!Больше всегона светеон ценилмигипреображений!

…Оншелполегкомуутреннемухолодку. На дорожкахникого не было. Анютиныглазкинаклумбахимагнолиивдоль тропинкиегорадостно приветствовали.Какие-тонеясныемысли обэтомнеожиданномзнакомствевертелись в голове.Позавчера в гостинойон зачем-тоспросил ее отчество. Она сказала,чтоотца зовутАбрам,ноонаАлександровна. Этовторое, домашнееимяпапы. Аее по паспорту зовутМария-Цецилия,нобабушкузвалиМира. Иона взяласебеэтоимя.

Наследующийдень, обдумываяшахматную комбинацию, он внезапнопонял,зачемнужныбыливсеэти перестановкисименем. Недлятого,чтобыскрытьопаснуюнациональность,ведь имяМиравсе равнобылоеврейским(аонзатригодапослевозвращенияиз Америки понял,что государственный антисемитизмипри большевикахвРоссиивполне процветал).Адлятого,чтобы что-товажное всебеопределить. Найтисвою«музыкальную»тему, как онэто назвал.Привсейвнешнейскромности эта девушкатаила всебетайную глубину.

Такаятоненькая, взволнованная, неловкая иходит,какцапляиликакбалерина- совершенно прямыми ногами (ЛинаИвановна,услышаввМоскве егополуюмористическийрассказ о новойпочитательнице, будетвсюжизньтвердить,чтоМира быланеизящнойиходила,представьте себе,не сгибаяколеней!Детальбылавзята израссказамужа,нототпросто обожалМирину походку!Ониобаходили«странно»,да он еще приэтом любилвечеринки станцамито всанатории,то в Домеученых,и тащил наних упирающуюсяМиру)…

Емубыложаль,чтоМира неприсутствовала даженанедавнемконцертевмосковскойконсерватории.НанемЛинаИвановнапела«Гадкогоутенка», егоюношеское сочинение, написанноесовместносНинойМещерской впоруихтайнойлюбви. Исновапеланеважно. Вот ужктоникогданебыл«гадкимутенком»и немогсебяим представить. Всегдакуколка,всегдасветски оживленнаяналюдях и капризно недовольнаядома. Такаябуржуазистаяпташка,любительницасветскихраутовиобожающихмужскихвзглядов.Ну, не получалосьу неепреображение влебедя!Оналебедемпетьначиналаиимжезаканчивала.Строптивым, красивым ипоройзлобношипящим лебедем!Но ейвсеравнодосталсябукет. И всееепотомхвалили,кромеегодрузей-музыкантов. Онстоялкрасный(втот день после концерта у него поднялосьдавление)и радостноулыбался. Таких и засняливдвоемпосле концерта,улыбающихся, -его,композитора и дирижера, иее,певицу,красавицуижену знаменитости.Но ведьМира,хотяи небылана концерте, видела в санаторииего жену. Видела,какаяона красивая. Испанкаспольскойкровью.ВРоссии издавнаценятсяиспанские и польскиедамы…

…Спросивимя, онвпервыетогдапрямовзглянул наМиру, котораястояла,опустивчерноволосую голову.Ностояла,а неуходила,хотявиднобыло,что ей оченьнеловко.Всевгостиной нанихпялились. Итутегоосенило- онажеГадкий утенок! СовсемдурнушкавсравнениисЛинойИвановной!Ростомнескольковышенизенькой Нины.Пожалуй,повыше иЛиныИвановны,нотакругленькая,аппетитная. Аэта -худюля,правда очень стройная. И одета совсем неброско, всиненькое, простое,безизысков платье, точногимназистка вформе. И лицо-неулыбчивоеивямочках,как уЛиныИвановнына светских раутах,аозаренноевнутреннимволнением,лицо,какоебыло, вероятно,уТатьяныЛаринойилиуНаташи Ростовой, когда онимечталиолюбви. Боже, неужели емусноватакповезло! Неужелиемувновьпослалиегоуплывшее некогда счастье?И все, все тогдаокупается- это егобезумное,сточки зренияамериканскихдрузей,да ирусских композиторов-соперников -СтравинскогоиРахманинова,втайнезавидующихегорешительности,возвращение в«коммунистическую» Россию! Егосюданеудержимовлекло,онмечтало какой-тоновойжизни, о новомвдохновении, котороеегоздесьнепременно посетит. ИЕвропа,иАмерикасихразмеренными«буржуазными»правилами иузкими «денежными»интересами ему давно опротивели. Онхотелвстряски!Но вернувшись,кромебурного эмоциональногоподъема, вылившегося в разнообразноймузыке, он испытал ибесконечныесомнения, истойкоепредчувствиезловещейкоды.Еготерзали странныеотношенияс переменчивым вождем,то казнившим, томилующим,и уймасвалившихся житейскихнеприятностей. Новсе, всетяжелое и мутноеокупалосьслихвойвстречейсэтой тихой девушкой!

Оннапишет сонату,гдебудетменуэт,медленныйцеремонный танец,которыйМира снимтанцует. Ониона,людисо«страннойпоходкой», «гадкиеутята»,не похожие надругих. Танец, скрывающийбезумное,жгучее,солнечноеволнение,охватившееобоих…

Они тогда вышли из гостиной санаторияна воздух,сделалинесколькостремительных круговвокругглавногокорпуса,потомстольжебыстро спустилисьвгород.Он повелеевнедавно облюбованный закуток, где продавалисьвосточные сладости. Еготутуже знали,буфетчицарадостно заулыбалась.

Оннакупилрахат-лукумаи попросилположитьвдвенарядные коробки.

-СергейСергеевич,-обратиласьМира кнему, смешноипрелестно картавя. Оннетерпеливо поправил:

 – Сергей. Обойдемсябезотчеств.

-Ужепоздно. Меняродителиждут,-вволнении сказалаМира.

 – Подождут.Вывзрослая.Скольковамлет,восемнадцать?

 Ондаже схватилееза руку,чтобыне убежала,не улетела,каклебеденок,внезапнопочувствовавшийза спиной крылья.

-Нет,мне гораздобольше,уже23.

-Совсемстарушка,-рассмеялсяон,тщетнопытаясь вычислитьвуме,насколько онамладше.Не получалось. А ведьмогпросчитатьмножествоходов вшахматнойпартии!Подорогеназад,не выпускаяее рукиизсвоей,онузнал,что онастуденткаЛитинститута,чтосочиняет стихи и переводитих с английского,чтохотела быписатьлибреттодлямузыкальныхспектаклей.

-Хороший либреттист -мечтамоейжизни,- проговорилон, смеясь.-До встречи свами самомуприходилось мучиться.Берувасвсвои либреттисты. Согласны?

-Новыже,ноя… -Мирасовсемзапуталасьи вдругсказала,поднявна него глаза,загадочнопросиявшие в фонарном свете:-Согласна! Ясогласна!

Мимонихвпротивоположном направлении проходила егососедкапостолу-докторкаких-тонаук. Емупоказалось, возможно,сослепуилииз-за сумерек,что она улыбнулась. Нельзябыло не улыбнуться,таквсеунего сМиройпрекрасно складывалось! Ивечербыл такимтеплым неспроста!

            На самомделе соседкаизумилась. Ониказалисьтакимисчастливымиишли,взявшисьзаруки, такоткрытои спокойно,словно этобыло впорядке вещей. Соседказнала,чтоонзнаменитыйкомпозитор, виделаегокрасавицужену.Аэтокто?Какая-тостудентка,да ещееврейка,привезеннаявэтотпривилегированныйсанаторийотцом, ученым-экономистом. Ночтобыходитьзарукутакоткрыто?Таксиять? Кто-нибудьведь навернякадоложитегожене.Илинапишет всамыевысокиеинстанцииоразложениинравоввкомпозиторскойсреде!Ясно,чтооннедавно вернулсяиззаграницыи ничеготутне понимает! Нокаковадевица! Небось,комсомолка! Соседкажгучезавидовала.Такихсильныхчувствона не испытывала уже лет…Сколькоже?Даведь ивюности-никогда!..

…Мыслей,чувств,воспоминанийбыло такмного,чтокогдаониздалекаувиделпоявившуюсяуколоннадыдевичьюфигурку,ондаженемногоогорчился -чего-тосамого важногонеуспел додумать.Он пошел,почти побежалкМире своейнескладнойпоходкой-рукидвигалисьне втактсногами - и этоукомпозитора! Ииздалекаощущалтотускользающийдивныйаромат,которыйпочувствовалещетогда, вгостиной. Едва ли духи былифранцузскими, но онисловноспециальносоздавалисьдляегопридирчивогонюха…

…АЛина Ивановна«Гадкого утенка» больше ни разу неисполняла.Нет, неправда,однаждыспела. Но этобылокакбы в другойжизни,котораянев счет. В лагеревАбези,гдеонаучаствовала вхудожественной самодеятельности,мотаянепомерныйсрок. Изачто?Запропажукаких-толисточков,которые она переводила длявоенныхцелей! Ивсепонимали,иследователи,и конвоиры,что никакаяонанешпионка,капризнаямаленькаяженщина сломкимголосом,женаизвестногокомпозитора. Нотогдаонуже отнее ушели даже,какпосле возвращения онаузнала,женилсянаэтойсвоейиудейке,котораяходила,«не сгибаяколеней». Слышите?Ха-ха,ходила, несгибая…Она хохоталанемножконаигранно,разглядываясебявмногочисленныхзеркалахвдольстенсвоеймосковскойквартиры. Влагерезеркал небыло.И возлезеркалналаковых столикахлежаладорогаякосметика, которойтамтоже небыло.ПриХрущевеЛинуИвановну полностьюреабилитировали, ионадажесумелаотсудитьуМирычастьимущества,завещанноготойумершиммужем.Апотом,оказавшисьзаграницей,вернулась, наконец,втотмирсветскойжизни, приемов, раутов и концертов,посвященныхеемужу-композитору(Мируона настоящейвдовойне считала),длякоторогобыласоздана.

Нотогда,до всегоэтого, сыновьяприслалиейвлагерьноты «Утенка», иместныйпианист, бывшийконцертмейстерБольшоготеатра,егозаодиндень разучил.Даеще говорил,чтобезмерносчастливтакой удаче. Аонане сталаничегоповторять, чтобынерасстраиваться,- все равноголоса уже никакогоне было. Из-зажуткихздешнихморозов и на нервнойпочве. Однаиззаключенных,скоторойонивместеубиралибарак и выносилипомои, смастерила ейизбелойбумагидванебольшихкрылышка. Набольшие не хватиломатериала. ЛинаИвановнаспряталарукис крылышкамизаспиной.Пелапочтибеззвучно, невнятно,высокимнадтреснутымголоском, закрывглазаи немного откинув голову. Затоаккомпаниаторвовсю наяривал,наслаждаясьзкспрессивноймузыкой.

 -Убейтеменя!-вдругвыкрикнулаонатакотчетливо игорестно,чтозадремавшийбылоконвоирпроснулсяиудивленноуставилсянапоющуюЛинуИвановну,короткоостриженную,собиженнымискладкамивдоль губ, неузнаваемуюдлятех,кто помнил ее на воле.Итутона взмахнулабелымикрылышкамии словновзлетела.Изал, набитый заключенными, облегченновздохнулиразразилсяаплодисментами…

            …Авкардиологическомсанатории «Подлипки» подМосквой,гдеСергейиМира отдыхаливесной 1952 года,загоддо еговнезапнойсмерти, онненадолгословноожил,забывобо всехпостигших егоневзгодах.Опредательствеконсерваторскогодругаюности,запретенаисполнениепроизведений,вкоторых нашли«формалистическиеизвращения»,одвухсвоихинсультах, отрагическихсмертяхближайшихсоратников-великолепногоМейерхольда, какбоязливошептались,расстрелянноговтюрьме,италантливейшего Эйзенштейна,не выдержавшеготравли… Нобыло и другое.Ведьбыложе!Все,все,что онписалвместе сМирой,искрилосьрадостьюивдохновением.Всебылоосвещенобезумнымпыланиемлюбви,тайны, волшебства, начинаясискрометного«Обручениявмонастыре»икончаяфольклорно-многоцветным «Сказомо каменномцветке».

             Сиделнаскамейке,почти по-зимнему экипированныйМиройвшляпуипальтосподнятым воротником,новсеещеспретензиейнаэлегантность, и игралвогромныедеревянныешахматы,стоявшиена столах вдольаллеиукаждойскамейки.Желающихпоигратьбыло много,несмотряна ветреныйдень. Зевакитолпились укаждойдоски,делаяотрывистые замечания. Егонапарникомоказалсяпожилойеврей, занимающийкакой-товажный поствминистерствефинансов.Тотвзглянулвследудаляющейсявсанаторный корпусМиреипромурлыкал невнятно, чтобытолпящиеся возлезеваки не услышали:«Излучаеттишину. Вамвсежтакиисключительно повезло,особенноеслииметьввидувашупрофессию.Должнобыть,многоеейпосвятили?»

-Началпосвящатьещедознакомства,-рассмеялсяон. -Идаже, кажется,доее рождения!

Финансовый работникне выразилудивления,словнождалтакогоответа, новоспользовалсязаминкой композитораисделалточныйход, так что партиюструдом удалосьсвести кничьей.

КогдаМираего уводилавкорпус,оннеожиданноспросил,какимидухами онадушиласьну,тогда, вКисловодске.Мирабылаозадачена, разве были какие-тодухи?Нопотомвспомнила,чтопапапривез ейизкомандировки вБолгарию малюсенькийфлакончикрозовогомасла,а онавзяла егоссобойвКисловодск и по капельке утромтерлаимза ушами.

— Восхитительныйзапах!- воскликнулон,взволнованныйвоспоминаниями.- Тонкий, почтиисчезающий,а яегоощущалнабольшущемрасстоянии. Давайещепрогуляемсяпо парку,все жевесна. Скоро листья появятсяна здешних липках.

Они шлипомокрой от вчерашнего дождя тропинкемолча,держасьза руки,каккогда-тов Кисловодске. Иондумал,что всенавалившиесянесчастья,всепритеснениядикихневежественных чиновников, зачислившихегов«гадкиеутята»советскоймузыки,идажесамасмерть, дыханье которойонв последнеевремяявственно ощущал, -этовсе неправда, все внешняяшелуха,все обманчувств.Анастоящаяжизнь-этоихсМиройбесконечныйлебединыйполетподторжественно-ликующиезвукименуэтаидурашливые инструментальные выкрики-вопросыиз поздних егосочинений…


 


Вера Чайковская - литературный и художественный критик, историк искусства, кандидат философских наук, ведущий научный сотрудник НИИ теории и истории изобразительных искусств РАХ. Автор книг «Божественные злокозненности», «Удивить Париж», «Светлый путь», монографий «Три лика русского искусства (Роберт Фальк, Кузьма Петров-Водкин, Александр Самохвалов)», «Тропинка в картину (новеллы о русском искусстве)», «Тышлер. Непослушный взрослый», «К истории русского искусства. Еврейская нота». Живет в Москве.

 

К списку номеров журнала «Слово-Word» | К содержанию номера