В ночи магрибской пусто и темно. Стихотворения

Родилась в 1970 году в Москве. Стихи начала писать в 9 лет. Получила два высших образования, техническое и гуманитарное. В 2003 году переехала в Марокко на родину мужа, где очень скоро стала работать по второй профессии – преподавать английский язык. Писала стихи и прозу, печаталась в Германии, России, Америке, принимала участие в поэтических конкурсах. Параллельно занималась журналистикой, была редактором первой в Марокко газеты на русском языке «Эхо Магриба» и куратором новостного интернет-проекта Марокинформ.ру.

Ирина Лукашева пишет стихи, дающие представление о ней, как о лирике. Стихи её достаточно традиционны по манере письма, но отмечены искренностью и прямотой высказывания. Интонация её стихотворной речи вибрирует: за этой вибрацией скрыта двойственность мировосприятия – нескрываемый интерес к стране, в которой она волей судьбы живёт, не ослабляет её неугасимой ностальгии. Этим она и трогает своего читателя.

                                                                                                                                                                                                                     Д. Ч.

 
OСЕНЬ
 
В ночи магрибской пусто и темно,
И вот оно – сухое чувство жажды,
Я осень так не видела давно.
Я бросила её в Москве однажды.
 
И эта брошенка зачем-то без меня
Дождём стучит по листьям перепрелым,
И город мажет красками огня,
Как спившийся художник – оголтело.
 
Деньки её прощального тепла
Себя сочтут и меж собой сочтутся,
Уйдя стремительно, как я тогда ушла...
Они – не я! Они ещё вернутся...
 
 
УСТАЛОЕ ЛЕТО
 
Мы сидим у обломков
Усталого южного лета,
Понимая, что это
И станет сегодня сюжетом
Неприкаянных слов,
Не в кино недосмотренных жестов...
И рука на руке
На изваянном в пластике кресле...
Солнце катится слепо
В собою нагретые волны,
На тебя, как на небо,
Смотреть и забавно и больно.
Парасоль накренился,
Добавив ещё освещенья.
Я у летних обломков прошу...
Отпущенья.
 
 
ЭСТАФЕТА
 
Из-под ног уходили дюны,
Под ногтями крошились скалы.
Непристойно сильной и юной
Я карабкаться начинала.
 
Истирая года и джинсы,
Находила, себя теряя...
И меняла очки на линзы
У подножья земного рая.
 
Как давно я дошла до точки?
До момента кипенья влаги?
Передам эстафету дочке –
Героине московской саги.
 
Пусть бежит, разрывает землю,
Это в молодости приятно.
Я ж другое теперь приемлю –
Очень медленный путь обратно.
 
 
УТРО СТЕКАЕТ...
 
Утро так юрко стекает прочь,
Не успеваешь напиться вдосталь,
Явь сновидения превозмочь
И насладиться началом роста
Новых желаний из тусклых звёзд,
Гибкостью смелых перерождений,
Песней летучей первых колёс,
(Тот, кто озвучит, тот будет – гений!).
Месяц устанет – всю ночь дерзил,
Приободрится простывший ветер.
Утро – заветный девятисил.
Если поймать его на рассвете.
 
 
МАРАХАБА...
 
Пора б привыкнуть: нет в Марокко осени,
Лишь шире небеса и глубже просини,
И бусины незрелых мандарин...
Однообразен и нерастворим
В моей крови октябрь. Его недели
Хотели пожелтеть, но... поседели,
Я в них совсем не мёрзла, я... остыла,
И «будет» трансформировалось в «было».
Ужели всё? Бессмысленна борьба?
Нет осени! Ноябрь, марахаба¹!

---

¹Марахаба (араб.) – добро пожаловать.
 
 
* * *
 
Над белым городом плывут слова азана,
Призыв к молитве властен и красив,
И чистотой наполнен несказанной...
Здесь можно жить, о времени забыв.
Бродить по узким улочкам Медины,
Укутавшись в спасительную шаль,
Смотреть, как зацветают мандарины,
И мятным чаем врачевать печаль.
 
 
 ДВА МИРА
 
Я живу в двух мирах.
Так уж мне повезло.
Двуполярна. Двухзначна. Двулика.
Двуязычен мой дом. И моё ремесло.
И я к этому, в общем, привыкла...
 
Первый мир – моя плоть,
Шум московских дворов,
Дачный домик, гамак и скамейка,
Переливчивый блеск новогодних шаров,
Дым костра, отлетающий змейкой....
Мир, который обратно меня не возьмёт,
Но фантомом всегда будет рядом...
Будет петь мне по-русски, как мама поёт,
С мягкой горечью, с горькой отрадой...
 
Мир второй свил гнездо
В самом центре души,
И чуть-чуть превратил… в героиню.
Марокканским узором наряд мой расшил,
Обогрел меня ветром пустыни.
Здесь мной пройдена тысяче-первая ночь...
В нем навечно печать «чужестранка».
Всё равно я сродниться была бы не прочь,
С этим городом-сном, с Касабланкой...
 
И живу. Раздвоившись. В двух разных мирах.
Под созвездьем глупца-водолея.
Было трудно, конечно, на первых порах...
Только я ни о чем не жалею....