Короткие рецензии на большие книги, читаемые в метро Нью-Йорка

Хорхе Луису Борхесу и Станиславу Лему, создавшим жанр рецензии на ненаписанные книги.

УИЛЬЯМ-ПИТЕР МАРЛОУ. «СТАРЫЙ АМЕРИКАНЕЦ»

Вы когда-нибудь читали роман Уильяма-Питера Марлоу «Старый американец»? Я тоже раньше не слышал о нём, пока случайно не наткнулся на книгу, забытую кем-то в вагоне метро. Книга была в буквальном смысле зачитана до дыр. Вы скажете, что это редкость в наше время, но книга была именно такой. Я начал читать её в метро. И потом не расставался с нею, пока не дочитал до конца. Во вступительном слове к роману автор на трёх страницах перечислил поимённо всех жителей маленького городка Редфельд, расположенного где-то на юге Техаса. Всех их он благодарил за помощь в написании романа. Меня тронули последние строчки вступления, в котором он извинялся, что не перечисляет собак, кошек и вообще всю живность, живущую в городке, которая не менее, чем человеческие его обитатели, помогала автору. 
Я, начиная писать, всегда долго думаю над первыми предложениями. Придумать их мне всегда сложнее, чем последующие. И, когда приступаю к чтению книги, это чувство первого предложения дает мне настроение для дальнейшего чтения, настраивает меня на музыку автора.

«Старый американец» начинается короткими предложениями: «Город Редфельд самый счастливый город в Америке. В городке живет сто одна семья. Сто семей счастливых и одна несчастная. Несчастные семьи несчастны одинаково, а счастливые счастливы по-разному. И поэтому я начну роман рассказами о счастливых семьях».
Прочитав эти предложения, я вздрогнул. Я думаю, и вы вздрогнули, увидев знакомые всем со школьной скамьи слова Льва Толстого, вывернутые наизнанку. И здесь я хочу сразу сказать, что и весь роман – это мировая литература, гениально вывернутая наизнанку, переосмысленная.
Сюжет романа одновременно прост и сложен. Это история человека, прожившего всю жизнь на одном месте. Это роднит роман с великой сагой Маркеса «Сто лет одиночества». Но если у Маркеса целая местность отрезана от внешнего мира, то здесь от мира отрезан главный герой романа, которого жители техасского городка называют при встрече с ним Доктором, а за глаза – СтАрамом, Старым Американцем. Конечно, они называют его по-английски ОлдАмом. Но я про себя назвал его СтАрам. Он, в отличие от остальных жителей городка, никогда не покидал его и никогда не покинет. Но ограничивает его не невидимая стена, созданная в романе Маркесом, а совесть. Именно совесть не позволяет Доктору покинуть город. Он лечит людские боли.

Описывая своих героев, автор часто вспоминает американскую поэзию. И ОлдАм описан у него строчками американского поэта девятнадцатого века Оливера Уэнделла Холмса, который, кстати, по своей основной профессии был врачом:

Я видел как-то раз:
Проходил он мимо нас,
Дряхл и стар,
Такой смешной и жалкий,
Щупал суховатой палкой
Тротуар¹.

Надо добавить, что лицо Доктора было всё в шрамах. Да и тело тоже. И на вид он казался старше самого старого жителя Редфельда –  бывшего адвоката мистера Джона Перефельда. 
В романе сто одна глава, и каждая глава –  это отдельный рассказ об одном из жителей городка. Каждая глава романа – это история обретения счастья одним из жителей городка. И обретает он счастье с помощью Доктора. В этих историях простых жителей маленького американского городка автор разыгрывает классические сюжеты мировой литературы, проектируя их в обыденность. Можно сказать, это литературный роман, ибо он вобрал в себя все лучшие сюжеты. Но талантом автора они вывернуты, как хорошим портным старый костюм, наизнанку, перелицованы, и мы забываем про вторичность сюжета, ибо здесь словно открываем его впервые.

Элизабет, жена мэра, респектабельная и уважаемая в городе дама, влюбляется в морского офицера и, отвергнутая им, готова броситься под единственный поезд, раз в день прибывающий в городок, а сын фермера Джонни размышляет о гибели отца, и его друзья из школьного театра разыгрывают греческую трагедию...

Сто глав, сто счастливых судеб. Всё повторяется в этом мире, говорит нам автор. Всё, что происходит в огромном мире, может произойти в маленьком городке. Я не нарушаю табу, запрещающего рецензенту пересказывать сюжет, говоря, что сюжеты глав – это известные классические сюжеты, но решение этих трагических проблем автор неожиданно, изобретательно, не побоюсь слова, гениально приводит к неожиданном концовкам. Используя пресловутый американский хэппи-энд! Но, в отличие от голливудских фильмов, он очень естественен для жителей Редфельда. И я оставляю читателю познать радость счастливой неожиданности рассказа, к которой нас приучил О. Генри.
Счастье не даётся легко героям этого романа, и судьбы местных Ромео и Джульетты, Пенелопы и Одиссея, Раскольникова и старухи-процентщицы, всех-всех героев этой книги о счастье не просты, но в городе есть Доктор, и со всеми своими проблемами люди идут к нему. На дверях его дома табличка: «Приём круглые сутки. Без ограничений». Как и положено единственному врачу маленького городка.
Последняя глава романа – это рассказ о судьбе самого Доктора. И здесь опять автор переиначивает классический сюжет. На сей раз это Оскар Уайльд. 
Доктор забирает боль и невзгоды пациента себе. Однако в противоположность Дориану Грею стареет, делается уродливым не от зла, а от добра. Каждое принесённое им в чужую жизнь счастье разрушает его жизнь. Он единственный несчастливый в этом городке человек. Мы узнаём, что он совсем не старый, ему всего тридцать лет. Но старым и уродливым его сделали чужие несчастья и боли. Каждая глава романа – это история обретения счастья пациентами Доктора и очередной шрам на его душе и теле. Мечта об обретении всеобщего счастья – несбыточна – когда кто-то счастлив, кто-то несчастлив! В этой главе мы узнаём о любви Доктора к Джейн, веселой официантке из маленького ресторанчика, которая каждое утро готовила ему яичницу с помидорами. Они любили друг друга, но она мечтала о большом городе. Мечтала уехать из городка, стать актрисой. Джейн звала его уехать вместе с ней, но он не мог оставить городок без счастья. В этой последней главе нет счастливого конца. Джейн уехала. А Доктор остался. 
Доктор перед сном всегда включает старый видеомагнитофон и смотрит старый фильм, в котором играет Джейн. Смотрит фильм несколько раз, перематывая кассету, пока не засыпает в кресле и фильм не переходит в его сон…
Хочу добавить, что книга иллюстрирована картинами американских художников двадцатого века, рисовавших маленькие города Америки. И эти картины дополняют мир, созданный Уильямом-Питером Марлоу, придавая ему достоверность.
Уже заканчивая писать эту маленькую рецензию, я вдруг обратил внимание на название городка. Редфельд. Это ведь в переводе с английского – Краснополье.

ХОЛЛ БРАУН. «ПОСЛЕДНИЙ ЛИСТ»

Чаще всего читают в метро детективы. Но они обладают недолгой славой. Читатель, дочитав детектив до конца и узнав его разгадку, не возвращается к даже самому полюбившемуся из них. Ибо загадка решена. Всё. Читателя ждёт новый детектив. Мастерство автора и полюбившийся герой зовут читателя к продолжающим серию романам. И, конечно, заставляют автора длить бесконечную жизнь полюбившегося героя. И, наверное, только Холлу Брауну удалось заставить читателя вновь и вновь возвращаться к его книге. Никому до этого не известный автор из маленького городка Круоки покорил любителей детектива, создав шедевр в жанре, в котором использованы буквально все возможности сокрытия от читателей тайны до последней страницы романа. Но здесь последняя страница не раскрывает тайну, а зовёт опять к началу романа. Последний лист не дает разгадки. Роман не напрасно назван «Последний лист». И хотя, как сказал автор в одном из интервью, это название стихотворения Оливера Уэнделла Холмса, пришло к нему, когда роман был написан, я думаю, автор лукавит, ибо загадка последнего листа и есть главная тайна романа. Хотя мне это название напомнило знаменитый рассказ О. Генри –  мотив искусственного зелёного листа очень близок сюжету романа Брауна. 
Рецензируя этот роман, можно раскрывать все подробности сюжета, ибо до разгадки загадочных преступлений в маленьком городке самого маленького штата Америки Род-Айленда ещё не добрался ни один читатель книги. И все были бы благодарны рецензенту, если бы он открыл этот секрет. Но, увы, честно признаюсь, я его не знаю. И, как все, читаю и перечитываю книгу Холла Брауна. И я не исключение. Книгу читает и перечитывает вся Америка. Книга написана в форме дневника скромного учителя математики единственной в городе школы Теодора Уотта. Окончив Йельский университет, несмотря на уговоры профессоров продолжить учебу в докторате, Тэди, как зовут его друзья, возвращается в свой родной город на скромную работу учителя. Ибо в городке живёт его любовь со школьных лет, Поли. Работает она в пиццерии, которую держит её отец. И свою будущность видит в роли хозяйки этого небольшого заведения. Маленький городок, маленькие истории из жизни его обитателей. Эти истории пересекаются друг с другом, и кажется, роман должен превратиться в роман о любви. Тэди как сельский учитель любит навещать своих учеников, беседовать с их родителями. Он мечтает, чтобы все дети любили математику так, как любит её он. Все в городке любят Тэди. И он любит всех. Но неожиданное исчезновение Поли и растерянность полиции перед этим фактом заставляют Тэди самому заняться поисками девушки. Тэди ведёт дневник, но пишет не в тетради, а на первых попавшихся под руку листочках. При этом ему всегда попадаются какие-то клочки бумаги, салфетки, пачки от сигарет и иная чепуха, совершенно не предназначенная для ведения записей. И умещается на этих клочках не более одного-двух предложений. Нет, он не теряет эти записи, он складывает их в папку, чтобы потом перенести в компьютер, но до этого у него не доходят руки. Ибо в городке нарастают события – продолжают исчезать девушки, и Тед должен разгадать эту тайну. Буквально с первого предложения читатель влюбляется в остроумного ироничного доброго героя романа. Вместе с ним он познаёт непростой и неблагодушный мир маленького городка, где в каждой семье свои радости и горести, свои скелеты в шкафу. Читатель, добравшись до последнего предложения, упирается в признание автора, что папка с записями Тэда попала к нему случайно, при этом он два раза ронял её, и листочки с записями перепутались, а когда он начал собирать их, неожиданно обнаружил, что предложения в любом порядке стыкуются друг с другом, как детали в знаменитой игре Лего. Сегодня собираешь самолёт, а завтра из этих деталей возникает полицейская машина. Автор замечает, что обращался за помощью к Тэду, но тот, отыскав преступника, был потрясён открывшейся тайной и не хочет больше возвращаться к дневнику, и вообще посоветовал автору не печатать его. Правда, добавил, что ни один листок из записей не потерян. И, как пишет Холл Браун, «я попробовал переставить предложения несколько раз, но не вышел на убийцу (автор подсказывает нам, что кто-то из героев убийца!) и решил предложить вниманию читателей один из собранных вариантов дневника Тэда! Попробуйте, переставьте ещё раз все предложения романа, может, вам повезёт больше, чем мне!»

Не знаю, как возникла у автора эта новая для детектива идея с записями на клочках бумаги, но надо отметить, что и великий Чарльз Дарвин вел записи на всевозможных обрывках, что приводит в неистовство архивариусов, занимающихся его наследием.
Роман выходит уже десятым изданием, а загадка так и остаётся загадкой. Как замечают математики, задача найти первоначальный вариант равна поиску иголки в стоге сена. Ибо математические подсчёты говорят, что возможность сочетания предложений превышает количество звёзд в небе. Последнее издание по просьбе читателей напечатано с текстом, размещённом на одной стороне листа, давая возможность читателю вырезать предложения из книги и компоновать текст по своему желанию.

 
Не знаю, смилостивиться ли Холл Браун и представит нам главный вариант своей книги или нет, но пока он забирает все награды в своем жанре от американской премии Эдгара По до английского «Золотого Кинжала». Иногда кажется, что жюри этих наград втайне надеется, что Браун раскроет им секреты своего романа. А пока читатель – читает! 
На обложке книги воспроизведена репродукция картины Сальвадора Дали «Невольничий рынок с исчезающим бюстом Вольтера», такой же таинственной, как и роман Холла Брауна.

Хочется добавить еще пару строк к истории «Последнего листа». Когда корреспондент попросил жену Холла Брауна, которая, кстати, владеет пиццерией в Круоки, рассказать, как создавался роман, она честно призналась, что принимала в этом некоторое участие:

 – Когда роман был написан, Холли попросил меня разрезать рукопись на отдельные предложения. А потом попросил собрать в любом порядке разбросанные по столу бумажки и наклеить на листы. Я так и сделала.

 – Надеюсь, вы прочитали рукопись, прежде чем разрезать её? – осторожно спросил корреспондент.

– Нет, – ответила жена Брауна, – я не люблю читать книги. Я люблю готовить пиццу.

ДЖОАНА ЛОРЕНС. «СОЛНЕЧНЫЕ ЛИКИ»

 В метро редко встретишь человека, читающего книгу по искусству. Но монография американского искусствоведа Джоаны Лоренс «Солнечные лики» вызвала интерес не только у искусствоведов всего мира, но и у многих любителей живописи, открыв миру художника, создавшего новое направление в стрит-арте, которое Лоренс назвала по-английски «sunglare».  Это можно перевести как «солнечные блики».

            Имя этого художника Ича.  Сокращенное от библейского имени Исаак. Даже фамилия мастера не осталась в памяти времени. Еврейский мальчишка Ича, и всё. Совсем немного узнала о нём Лоренс.  Рассматривая старые   записи в местной синагоге, Лоренс вместе с ребе пыталась отыскать фамилию художника в списке учеников ешивы при синагоге, но две трети учеников носили имя Исаак, и кто из них украшал заборы своими рисунками, так и осталось тайной.  И, как пишет Лоренс, одно можно сказать с уверенностью: родился художник, как и все великие еврейские художники двадцатого века в черте оседлости, в Беларуси. Ибо все евреи городка родом из местечек Беларуси. За исключением самого ребе, предки которого были из Вильнюса. Хотя, заметим, в те времена Вильна была вполне белорусским городом.  Но об этом Лоренс не знает. Не удалось узнать и название местечка, в котором маленький Ича, как звали его в детстве, появился на свет. Ибо в городке живут евреи, предки которых перебрались в Америку из разных местечек: Хотимска и Чаус, Пропойска и Смилович, Черикова и Краснополья…

Как я обрадовался, увидав среди местечек моё Краснополье! Известно, что отец Ичи был стекольщиком. Ибо иногда он своё граффити подписывал «Ича, сын стекольщика». Подписывал на идише. Мой дедушка тоже был стекольщик. И его сына звали Ича. Это мой отец. Но дедушка не уезжал в Америку, а всю жизнь провёл в Краснополье, пройдя через все «радости» тогдашней жизни: погромы, голод, сталинские лагеря. Мой папа Ича приехал в Америку, но уже стариком. Нет, художник Ича не моя родня. 

Автор перечисляет все местечки, надеясь, что читатели книги могут быть оттуда родом и, может быть, среди них окажутся правнуки Ичи.  Как и все еврейские дети в местечке, Ича с детства помогал отцу, имевшему обычную для местечка профессию стекольщика. Как все стекольщики местечка, отец Ичи не сидел дома, а в поисках работы бродил по близлежащим сёлам. Но и там не всегда находилась работа.  И тогда, чтобы у отца появилась работа, сорванцы, детишки стекольщика во главе с Ичей, били окна в домах почтенных граждан местечка.  А что было делать, когда иногда не хватало денег не только на субботнюю халу и стакан молока, а на обыкновенный хлеб.  Но стекла не так часто бились, и стекольщик со всей своей огромной семьёй (а семьи у местечковых евреев были огромные: детей столько, что по пальцам не пересчитать!) подался в Америку за счастьем.  Художник не уехал в Париж, как его известные современники Шагал и Сутин, чтобы завоевать мир. Да, он и не мечтал его завоёвывать. Были бы хлеб и молоко. Вот и всё еврейское счастье!

            Почему-то в Америке семью не поглотило чрево больших городов, куда в основном селились еврейские иммигранты, а привело в маленький   городок Чарльзтаун, где, конечно, было не так много работы для стекольщика.  Да и еврейских семей – раз-два и обчёлся. Жили в основном в городке ирландцы.  Семья продолжала бедствовать. Маленький Ича никогда не держал в руках кисть, никогда не рисовал на полотнах и даже на обыкновенной бумаге. Его полотнами стали заборы чарльзтаунских обывателей, а кистью – солнечный зайчик, выжигающий на заборе портрет хозяина дома.  Рисовал почему-то мальчишка только портреты.  Сколько их почему-то хранит время! И, опять-таки почему-то, мальчишку не гоняли, как сегодняшних мастеров граффити, и он не скрывался, как знаменитый англичанин Бэнкси.  Все в городке Ичу знали и даже сами просили увековечить свой портрет на заборе. Ибо портреты получались какие-то добрые, с лицами мудрецов и пророков.  Каждому хотелось выглядеть мудрецом и пророком. Солнечные лики, как назвала их Джоана Лоренс.  Потом семья Ичи уехала из городка, и следы её затерялись на просторах Америки, а солнечные лики на заборах остались и дошли до наших дней. Может быть, они так и остались бы местной достопримечательностью, если бы случайно Джоан Лоренс, путешествуя по Америке, не заехала в городок и не увидела поразившее её граффити на домах. Сохраняя память о своих предках, жители городка выпиливали портреты Ичи из заборов и прикрепляли их к стенам своих новых домов.  Портреты поражали объёмностью, выразительностью, точностью линий. Как ни удивительно, все портреты были мужские. В основном стариков, старших в роду. Художник не изображал еврейские лица, он рисовал в основном ирландцев, живущих в американском городке. Надо отметить, что в Чарльзтауне жили и сейчас живут евреи, но их дома мальчишка обходил стороной, то ли боясь гнева местного ребе, то ли отца.  Среди мужских портретов есть только один портрет молодой девушки, явно, ввиду ее возраста, не хозяйки дома. Крупное лицо, большие лукавые глаза и лукавая улыбка на губах. И цветок, зажатый в зубах.  Удивительная деталь, совершенно не присущая манере художника.  Почему эта девушка появилась на заборе ирландского фермера – загадка для будущих исследователей. Кто она? Первая любовь мальчишки или просто девушка его мечты? Автор книги пыталась узнать о ней от владельца богатого двухэтажного особняка, на фасаде которого улыбалась девушка, но он ничем не смог помочь, сказав, в отличие от остальных владельцев картин, что девушка совершенно не похожа на его предков.

            Кто он, откуда и куда ушел? Пока нет ответа. Да и картины его пока не изучены, ибо остались в Чарльзтауне: их владельцы ждут, когда на них поднимутся цены. Ведь цена на граффити известных мастеров стрит-арта уже доходит до сотни тысяч долларов. Вернувшись в городок после выхода книги, Джоана Лоренс не обнаружила на фасадах домов шедевров художника. Боясь похитителей, владельцы домов убрали их с фасадов, припрятав от чужого взгляда. И вернули городку обыденность и неотличимость от тысячи подобных мест. Солнечные лики спрятаны от солнца.