Медвежатник. Рассказ

– Ты куда пропал? Не звонишь, не приезжаешь! –  Голос в трубке от возмущения орёт на всю мощь. – Тут у нас шатун объявился. Ты же мечтал на медведя сходить. Давай собирайся и дуй сюда!
Узнаю друга детства – Ринат живет у черта на куличках, работает директором леспромхоза – только он может так бесцеремонно кричать.
– Не могу, – говорю ему, на всякий случай убрав телефон от уха подальше. – На этой неделе столько совещаний…
– Думаешь, шатун будет ждать, когда ты задницу от стула оторвешь? Он уже трех коров задрал! Ничего не хочу слышать, бросай всё и айда к нам!
– Ринат, не кипятись, на этой неделе не могу.
– А когда? – голос друга звучит чуть потише.
– Может, на той неделе?
Ринат еще минуту ворчит в трубку, потом решительно заявляет:
– Если не приедешь, знай, я больше тебе не друг!
На следующей неделе он звонит уже в понедельник:
– Зря не приехал. На того шатуна облаву устроили: он ещё двух коров свалил. Два дня караулили, а взял знаешь кто?
– Кто?
– Есть у нас медвежатник… Между прочим, интересный человек. Штук двадцать шатунов на его счету. Ты же редактор, журналист, тебе интересно будет написать об этом человеке…
– А кто он такой?
– А-а-а! Попался! – Мой друг готов через телефонную трубку щёлкнуть мне по носу. – Ко мне не хочет приезжать, а к медвежатнику – пожалуйста! Короче! Приобрел я специально для тебя лицензию на отстрел медведя. Позову и медвежатника. Ладно? Не слышу ответа: «Так и быть!»
От этого человека легко не отвертишься.
– Так и быть! – говорю я, улыбаясь, и лихорадочно листаю еженедельник. Придется кое-что отменить. – Приеду в среду, к вечеру.
– Ура! – Голос сотрясает не только трубку, но и мой кабинет. – Топлю баню… Не забудь жаканы прихватить, у нас дефицит…
Да, давненько мы не видались, и я, конечно, соскучился. А тут ещё предстоит познакомиться с настоящим медвежатником. Какой журналист такой случай упустит?! Хотя меня охота на медведя совсем не прельщала. Ходил я на хозяина тайги лишь однажды, ещё в те далекие годы, когда вернулся из армии.
Мне тогда было лет двадцать пять, я работал на заводе. В одной комнате общежития со мной жил Гумар, парень разбитной, который любил травить охотничьи байки. Слушал я его, как говорится, открыв рот, затаив дыхание.
Однажды он пригласил меня на охоту в свою деревню. Я согласился не раздумывая. Его отец встретил нас с поезда на лошади. По дороге сокрушался, что не может пойти с нами в тайгу из-за болезни почек.
Вечером за ужином он давал нам последние наставления.
– Будьте осторожны: год засушливый, ягод мало, в тайге много шатунов. Гумар, тебе я дам двустволку, и поэтому в правом кармане фуфайки отдельно держи четыре жакана. Твой друг впервые на охоте, ему будет сподручнее одностволка. Также в правом кармане должны лежать два жакана, на всякий случай. Две недели назад в соседнем селе зверь снял скальп с одного мужика. Но если встретите шатуна, – особо инструктировал он, – не убегайте. Во-первых, когда стоишь на месте, не двигаясь, косолапый иногда «не замечает» человека. Во-вторых, удирать от него бессмысленно, всё равно догонит. Стреляйте в грудь, где сердце, в голову можете не попасть. Да и лоб у него твёрдый, у меня два раза срикошетило. Раненый медведь всегда встает на лапы, в рост. Если не успели повторить выстрел, лучше лезьте к нему в обнимку и бейте ножом в сердце. Поэтому ножи должны быть на ремне, поверх фуфайки. Вообще-то звери боятся человека, но, как говорится, бережёного бог бережет!
Он еще долго давал нам советы, как брать зайца, куропатку, глухаря… Наконец Гумар не выдержал.
– Папа, я же с тобой охотился, стрелять мы умеем, – заявил он и отправился в баню.
Наутро его отец отвез нас километров за тридцать в глубь чащи до речки и, объяснив еще раз, как найти его охотничий домик, уехал домой, обещав встретить нас через четыре дня на этом же месте.
Два дня мы охотились недалеко от заимки, били беляка, куропаток. Гумар даже подстрелил глухаря. На третий день решили перемахнуть через перевал, где, по рассказам Гумара, он каждый раз встречал стаю тетеревов. Поднимались по склону долго, ветер гнал в лицо крупинки снега. Когда дошли до вершины, у нас уже не было сил шевельнуться, так и плюхнулись на снег. Но ненадолго. В этот момент услышали, нет, не рев и не рычание, а какой-то вибрирующий звук. Мы подскочили и увидели метрах в пяти от нас огромного медведя.
– Шатун, – прошептал Гумар.
Медведь, сотрясая воздух своим утробным голосом «Гхи-и-и», демонстративно шёл на нас. Я быстро достал жакан, зарядил ружье и, не дожидаясь выстрела Гумара, нажал на курок. Зверь словно наткнулся на стенку, остановился и начал вставать на задние лапы. Это дало мне возможность заслать в ствол второй патрон. Теперь я стрелял с расстояния трёх метров, почти в упор. Шатун качнулся, заревел пуще прежнего и двинулся на меня. Жду выстрела Гумара, а его все нет. Когда медведь сделал ещё шаг, я, памятуя наставления отца Гумара, «нырнул» к нему в объятия. Успел ударить ножом раза два, и зверь подмял меня. Видимо, от удара о землю или нехватки кислорода я на несколько секунд потерял сознание.
Очнулся, задыхаясь, – на мне лежал зверь килограммов под двести. Я был распластан, как осиновый лист, хозяин тайги тоже не шевелился. С трудом протиснув голову сквозь шерсть, пахнущую гнилью, кровью и снегом, я хлебнул свежего воздуха. Вдруг слышу, как бешено стучит сердце. Подумав, что медведь жив, я начал осторожно подтягивать к себе нож. Стук сразу же прекратился. Конечно же, это было моё сердце, а не зверя!
Отдышавшись, я потихоньку начал выкарабкиваться. Сколько времени прошло, не знаю, но мне оно показалось вечностью. Освободившись из плена туши, повернул голову в сторону моего трофея и с ужасом увидел взгляд хозяина тайги. Я боялся шелохнуться и тупо глядел, не сводя с него глаз. Только через минуту я с облегчением понял, что передо мной мёртвый зверь. Встал, потрогал ногой добычу и рухнул без сил и эмоций.
Сидел, видимо, долго. Вдруг неподалеку затрещала сорока, я поднялся и только в этот момент вспомнил о Гумаре. Его поблизости не было. Пришлось идти по следу километра два, пока я не нашел его сидящим на полянке у большого дерева. Он нервно курил.
– У меня была осечка… и я побежал, – оправдывался он, хлопая по стволу ружья.
Я подошел, поднял его двустволку и, открыв замок, достал оба патрона.
– Ты даже не перезарядил оружие, – сказал ему разочарованно. – В стволе «пятерки», а не жаканы…
Мне больше было не о чем с ним разговаривать. Парень оказался трусом. Услышав рев медведя, бросился наутек, оставив меня в беде… И вот по прошествии четверти века мне предстояло во второй раз в жизни идти на медведя.

…Ринат поднял меня спозаранку. Загрузили машину.
– Километров через тридцать пересядем на лошадей, – объяснил друг.
– Где же твой медвежатник? – поинтересовался я, открывая дверцу автомобиля.
– Увидишь… – загадочно ответил Ринат.
Было ещё темно, когда мы приехали в какую-то деревню. Хотя название «деревня» для этого населенного пункта не совсем подходяще – скорее, хутор из пяти-шести домиков. Заехали во двор одного из них. Навстречу вышел невысокий, обросший щетиной мужчина лет пятидесяти.
– Наконец-то, – сказал он недовольно. – Пожалуйте в дом…
– Заходить не будем! – ответил Ринат. – Все готово?
– А как же! Полный порядок! – по-солдатски отчеканил мужчина. – Едем, что ли?
Хозяина звали Варис.
Открылась дверь, и на пороге появилась хозяйка с двумя рюкзаками и расчехленной двустволкой.
– Что, Ринат Харисович, чайку в лесу попьете? – уточнила она у моего друга.
– Да, да, Закия, пора трогаться, и так опаздываем, – распорядился Ринат.
– Я тут еду приготовила. Всё в термосах… – залепетала женщина.
– Давай не болтай! – оборвал её муж, выводя лошадей под уздцы. – Запрягай…
Она покорно затрусила помогать супругу. Не прошло и получаса, как мы двинулись в путь. Я удивился, что в сани села и хозяйка. Но спросить было неудобно. «Может, у них обычай такой, – подумал я. – Наверное, кормит мужчин после охоты».
Ехали долго. Только сейчас я понял, почему они запрягли две подводы: через каждые двадцать минут лошадей меняли местами, а подвода, которая шла сзади по проложенному пути, занимала место ведущей и торила путь. Наконец остановились. Привязали лошадей к дереву. Варис пошептался с женой, взял лопату, топор и пошел вперёд. Мы с Ринатом последовали за ним. Закия подхватила из саней поклажу, хотела пойти за нами, но вдруг замешкала.
– Ринат Харисович, ты не забыл взять для согрева? – спросила она без обиняков.
– Ой, Закия, распорядись сама. Там моя сумка, возьми, что тебе нужно, – ответил мой друг по-приятельски.
Прошагав метров двести, подошли к берлоге. Медведь устроил её под упавшей сосной. То, что это «зимняя квартира» Топтыгина, можно было понять по оттаявшему снегу на вершине сугроба.
– Ну, приготовься! – Ринат почему-то перешел на шепот и оглянулся на женщину.
Закия положила рюкзаки на землю и не спеша вытащила аркан.
– Ты чего стоишь? – прикрикнула на мужа. – Копай!
Варис послушно начал разгребать вход в берлогу. Я с всё большим интересом наблюдал, как мужик ловко прокладывает путь к норе.
– Всё, – доложил он, вытирая рукавом пот с лица, и отбросил лопату в сторону. – Готово!
– Готово так готово, – спокойно сказала женщина, будто речь шла о растопке печи или мытье посуды. – Я пошла! Ринат, Варис, вы знаете, как действовать! – распорядилась она и начала разуваться.
Сняла валенки, на ногу натянула петлю аркана, проверила на прочность. Потом повернулась к Ринату и тоном, не терпящим возражений, приказала:
– Подай ружье! Возьми аркан!
Ринат без промедления побежал, принёс ей оружие и торопливо схватил конец аркана.
– Ну, с богом, Закия! – сказал он, улыбаясь. – Удачи тебе!
Я смотрел на эту худющую женщину с карими азиатскими глазами и щербатым ртом, переводил взор на Вариса – он помогал Ринату раскладывать аркан по длине – и ничего не понимал… Спросить было не у кого. В это время Закия спустилась в берлогу. Воцарилась гнетущая тишина. Стало слышно, как трепещет на ветру сорвавшийся с берёзы последний желтый листок. Я стоял как вкопанный. Напряжение нарастало с каждой долей секунды. Вдруг грянул выстрел, а потом раздался крик Закии:
– Есть!
Ринат и Варис проворно потянули аркан на себя. И вот уже Закия, вся в грязи, стояла над разверзнутой пастью берлоги. Варис подбежал к жене и начал вытирать ей платочком лицо.
– Хватит, хватит! – прекратила нежности Закия, отталкивая Вариса. – Да не стой столбом, тащи сюда жердь!
Варис в мгновенье ока срезал берёзовый дрын и услужливо подал жене. Та засунула жердину в берлогу и, приложив ухо к белой коре, долго слушала.
– Готово! – утвердительно кивнула Закия, аккуратно прислоняя жердь к дереву. – Вытаскиваем!
Ну прямо как хлеб из печки! Женщина снова обвязалась арканом, взяла в руки еще одну верёвку и нырнула в нору… Наконец-то мы извлекли зверя наружу.
– Двухлетка, – определила Закия и, повернувшись, дала задание мужу: – Начинай свежевать!
– Давайте отметим удачную охоту! Для тебя, Закия, я специально купил сухое вино…
– Нет! – отрезала она. – Пока я не буду!
Варис быстренько опрокинул содержимое стакана в рот и стал разделывать добычу. Супруга тем часом присела возле дерева в сторонке с ружьем на коленях.
– Это и есть твой медвежатник? – тихонько спросил я Рината, кивая на Закию.
– Какой я тебе сюрприз сделал, а? – Ринат довольно улыбнулся. – Ты думал, это мужик? Я тоже в первый раз не поверил. Закия десятка охотников стоит! На прошлой неделе шатун отбросил её, да так, что она отлетела метров на десять, сломала зуб, ударившись о дерево. Но всё же успела выстрелить…
Он не договорил, застыл в оцепенении. Из норы, откуда мы достали трофей, вывалился огромный медведь и буквально на расстоянии вытянутой руки пулей пробежал мимо нас. По пути он с перепугу наступил на рюкзак с провизией, столкнул с дороги Вариса, перепрыгнул через заваленного зверя и, ломая кустарники, устремился в чащу…
Всё произошло так стремительно, что я даже испугаться не успел.
– Вот разиня! – завопил Варис. – Я тебе второй зуб выбью, дура! – Он запустил в жену куском отрезанного мяса. – Ты куда смотрела?!
Закия даже не шелохнулась.
– Отойдите подальше, – тоном профессионала произнесла она, не отводя пристального взгляда от берлоги. – Пусть уходит…
Я повернул голову и увидел, как небольшой медвежонок пугливо вылезает на свет. Он весь дрожал и опасливо смотрел на нас.
– Иди, малыш, не бойся! – ласково подала голос Закия. – Топай за своей матерью!
Звериный детеныш словно понял слова женщины и, прижав уши, припустился по следу медведицы.
– Одуреть можно! – Ринат с силой ударил шапкой оземь. – Ты что, Закия, специально его упустила?
– Да! – закричал Варис. – Почему не стреляла?
– Лицензия у нас на одного медведя… Зачем я буду двоих убивать? – сказала охотница, собирая рюкзак. – А вот теперь наливай, Ринат, своё вино…
– Значит, вы знали, что в берлоге три медведя? – я был потрясен.
– Конечно! – сказала она, расстилая на снегу импровизированную скатерть. – Я же не зря двухлетку подстрелила. А мать с дитем не тронула… Пусть живут…
Я поразился мудрости этой женщины-охотницы.
– А если бы медведица напала на нас? – Ринат с неподдельным восторгом смотрел на Закию.
– Не… Она не ранена, а испугана. Я же сидела с ружьём, ждала, когда выйдет… На всякий случай, – она широко улыбнулась, не стесняясь обнажить ущербный рот.
– Что же не предупредила нас?
– Бывает, звери не сразу выползают, до ночи в берлоге сидят. Зачем же вас пугать? Чего доброго, начнете стрелять…
«Вот характер!» – подумал я с уважением. На самом деле прав Ринат, Закия роты мужиков стоит! Даром что беззубая и худая…