Елена Карева

Волшебная лампа Виктора Пелевина

 

В. Пелевин, «Лампа Мафусаила, или крайняя битва чекистов с масонами», Издательство «Э», 2016 – 416 с.

 

 Последней строкой небольшого текста, выражающего моё скромное мнение об одном из последних романов Виктора Пелевина, было: я жду, когда уже Пелевин напишет, что не можете служить Богу и маммоне (цитирую по памяти). На самом деле Пелевин не только написал (см. «Числа»), но и постоянно развивает эту тему, которая, подобно другим волнующим этого автора темам, то выходит на передний план, то отодвигается в тень, но никогда не исчезает со страниц его книг. Яркий свет «Лампы Мафусаила…» (можно и без кавычек) позволяет рассмотреть многочисленные проявления этого принципа в жизни. «В чём отличие профессионала от лузера-любителя? Лузер склонен к конспирологии. Он будет выяснять, «кто за этим стоит», ротшильды или рептилоиды, хотя ещё в школе его учили, что современный финансовый капитал – такой же последовательный интернационалист, как товарищ Троцкий. Профессионал же, в отличие от лузера, знает, что миром правят не англо-саксы, не евреи, не китайцы – а Дух Денег, чьи пути неисповедимы. Этот Дух надевает на свои бесплотные пальцы самых разных людишек – а потом сбрасывает их, как хирург резиновую перчатку. Поэтому профессионал интересуется лишь чётко оформленной тенденцией – и, когда она делается ясна, берётся за работу по её монетизации». Тот факт, что люди гибнут за металл, был замечен давно, но именно Виктор Пелевин раскрыл тайный механизм явления. Обнаруженная в «Числах» корреляция высокой степени заинтересованности личности в собственной выгоде и её наклонности к гомосексуальному поведению в новом романе подверглась детальному анализу, что  привел к выводу о первичности идеологической формы разврата над физиологической. Очевидно, толчком к данному исследованию послужило сравнение оттенков смысловых значений общеупотребительного слова, выражающего эту наклонность, при оценке поведения личности как в сексуальном, так и моральном аспектах. Справедливо полагая источником идеологического разврата служение упомянутому духу денег, в новом романе автор более подробно рассматривает причинно-следственную связь, выводящую на историческую арену человека гомосексуального и его миссию построения цивилизации нового типа. "Где-то неподалёку играла музыка - что-то старое, струнное и куртуазное, каждой нотой повествующее о том, каким замысловатым и прихотливым цветком распускается половой инстинкт при освобождении человека от необходимости производственного труда».  Один из героев нового романа, биржевый брокер нетрадиционной ориентации, развративший своего партнёра, научив его работать на «вату», так говорит о себе: «Я считаю себя одним из мелких лейтенантов Мамоны, и, как служитель серьёзнейшего из земных мистицизмов, испытываю брезгливое недоверие к любым формам мистицизма декоративного – от косых хомяков, предсказывающих футбольное будущее, до мировых религий, не способных даже на это». Божественный мир и мир чистогана – это две противоположно направленные иерархические системы, из которых первая последовательно ограничивает материальные (физиологические) проявления человека, с целью превращения его в духовное существо, а вторая, культивируя и возводя их в абсолют, последовательно ставит человеческое существо в зависимость от материального (физиологического) удовольствия, которое ещё никому не удалось продлить  за пределы его материального субстрата (процесса). Но именно соблазн существования удовольствия самого по себе реализуется благодаря духу денег, присваивающему себе роль божества. На протяжении своей обозримой истории человечество неуклонно удаляется от своего Создателя, переходя на сторону золотого тельца. «Вам может показаться, что это опечатка и здесь должны быть слова «In Gold we Trust». В том смысле, что деньги обеспечены золотом. Но здесь написано именно про Бога. Согласитесь, странная надпись для денег в совершенно безбожную эпоху. Про веру есть, а про золото нет. И знаете, почему? – Почему? – Потому что в наше время деньги уже не обеспечены золотом. Они не обеспечены ничем вообще, кроме веры в них». Как любое божество, деньги требуют любви и беспрекословного повиновения, выражающегося в постоянной работе над увеличением их массы. Конечно же, лучше всего в эту систему вписаны существа, не связанные узами семьи, любви к ближнему и другими, вытекающими из божественных заповедей, данных на каменных скрижалях Моисею. В новой системе координат некоторые явления выглядят иначе, некоторые перестают существовать вовсе, или становятся мнимыми. Именно это происходит с любовью, которая заменятся влечением, хотя сохраняет своё историческое название. Поэтому новый роман самим фактом своего появления закрывает тему, которую я условно называю темой Доны Анны, и которая выражает длительные размышления автора над природой гетеросексуальной любви. Хотя что тут долго рассуждать, и, скорее всего, длительность этой линии обусловлена трудностью принятия окончательного решения о наличии/отсутствии в ней духовной составляющей.  Что неудивительно, поскольку практически речь идёт о современной формулировке доказательства бытия Бога. Если бросить взгляд на галерею женских персонажей Пелевина, представленную портретами Анны, А Хули, Геры, Каи, Юки (глядя на которых мне упорно вспоминается писатель-фантаст советского периода Иван Ефремов со своими гетерами), можно заметить, что из них только Анна наделена живыми человеческими чертами (в одном коротком, но очень сильном по романтическому накалу отрывке), а остальные представляют собой варианты воплощения идеи Вечной Женственности (она же Прекрасная Дама) в контексте основной идеи соответствующего романа. Просто Мария занимает особое место в этом ряду, поскольку это мужчина, пациент психиатрической клиники (что отчасти можно трактовать как элемент оценки явления), и она представляет собой отправную точку исследования основной идеи «Лампы Мафусаила…», романа, трактующего мир как самовоспроизводящуюся химеру, вызванную к жизни дурными наклонностями населяющих её белковых тел. Женский образ нового романа является собирательным и, как двуликий Янус, с одной стороны представлен стилизованным изображением симпатизирующей идее революционной борьбы за народное счастье Елизаветы Петровны: «Вы сказали, что любите меня, но борьба для Вас важнее. Но я ведь помнил, как сверкали ваши ангельские глазки в баденских модных магазинах… Я, признаться, решил тогда, что дело в отсутствии у меня материальных средств для достойного существования, и, будь они на месте, ваше сердце могло рассудить чуть иначе», - а с другой – собирательным образом Красавиц (или Красоток) А, представителям доминирующей космической расы будущего. Объединяющим фактором является то, что генеалогической точки зрения Елизавета Петровна представляет собой отправной пункт эволюционного процесса, который в конечном итоге привёл к появлению Красоток А. "По подвалу прошла словно бы волна электрического гнева. Профессор Берч, до этого молча глядевший себе под ноги, встрепенулся, будто его дёрнули за невидимый поводок. Встав со своего места, он сказал:
- Заявляю решительный протест против искажения исторической правды и языка ненависти, звучащего за этим столом. Слова "стервы", "сучки" и "выдры" относятся к языку ненависти, и их употребление является актом микронасилия. Наказание - болевой шок. Правильное именование расы наших уважаемых старших партнёров - "Красотки А" или "Красавицы А". С целью разрушения гетеронормативных клише к ним следует обращаться исключительно в мужском роде, за нарушение - болевой шок. Гендерная флюидность является важнейшим условием свободной самоидентификации космических рас, поэтому слово "страпон" также относится к языку ненависти - следует говорить "перформативный конструктор гендерной идентичности". Примитивная и лживая трактовка космической истории недопустима. Целью Красоток А является построение мирного и безопасного космоса для всех рас, кроме изгнанных из времени и пространства омерзительных спермозавров. Желающий узнать правду о Сутках Славы должен обратиться к культурному представителю Красоток А, и ему будет предоставлена вся необходимая информация..." 
Аналогичным образом, пространство романа в целом, объединяющее истории трёх поколений одной семьи на протяжении периода с XIX по начало XXI века, иллюстрирует развитие идеи революционной борьбы за народное счастье, её трансформации, и  последствия, которые привели нас на порог нового мира.  Этот мир отрицает существование трансцендентного абсолюта, и производит его гротескные эрзацы, вследствие чего личность заменяется бесполой белковой субстанцией, проводящей жизнь в конкурентной борьбе за удовлетворение своих физиологических потребностей. Это путь наименьшего сопротивления, потому что на самом деле «Жутки обе половинки человеческой жизни, что женская, что мужская, просто они жутки по-разному». Подробное описание возможного грядущего миропорядка всё больше производит впечатление художественного преломления апофатического метода познания Абсолюта, тень которого постепенно сгущается и ложится на страницы книги в виде своей отрицательной проекции.

«Доллары сделаны именно из веры в то, что какая-то женщина в очках, чьё личное благоденствие совершенно не зависит от обменного курса, не сократит завтра утром все ваши сбережения в три раза, потому что у неё месячные и ей надо успеть сверстать какой-то там бюджет. Понимаете? Деньги опираются не на боеголовки и авианосцы. Деньги опираются на веру в то, что завтра их не превратят в опилки по команде очередного папы Карло. Мы выращивали эту веру веками. И поэтому доллар - это мировая резервная валюта».

Не обошёл автор вниманием и другую любимую тему – мифотворчество, как стихийное, так и на службе у идеологии, наиболее яркий пример воплощения которой до настоящего момента был представлен, пожалуй, в романе S.N.U.F.F. В новом романе ей уделена целая часть (третья) под названием «Храмлаг», а в качестве эпиграфа к ней можно было бы взять следующий абзац из первой части: «По причине общего российского неустройства (и, я бы сказал, глубокой отсталости даже самой нашей отсталости) «работать на ватный дискурс» означает, по сути, создавать его на ровном месте – так что грех мой был двойным».

…Все мы в той или иной степени отдаём себе отчёт в том, что ежедневно становимся объектами более или менее удачной манипуляции со стороны сил, скрывающих свою сущность под маской прогресса и добра, и на этом основании требующих к себе лояльного отношения. Но не все наблюдатели склонны обобщать наблюдаемые явления. Виктору Пелевину это свойственно, и, более того, ему удаётся в высшей степени удачно перелагать полученные результаты таких обобщений в художественную форму, к удовольствию своей читательской аудитории. 

К списку номеров журнала «ГРАФИТ» | К содержанию номера