*
АНТОЛОГИЯ АНОНИМНОЙ ПОЭЗИИ
Стихотворение |
Отзывы |
1
Колобок
Унеси меня, лиса.
Заблудился, занемог
Где приставок тополя,
всякий светел, всяк спасён, |
Зинаида Сюникаева:
Тёплое, доброе, лиричное стихотворение. Возвращает в сказку. Оно – не об уходе от жизни, а о возвращении к ней, к миру настоящих чувств, настоящей любви, настоящих слов. Мир вокруг такой колючий, и часто хочется забраться в детство, в сказку, в хорошее стихотворение, как под тёплое одеяло, свернуться калачиком и уснуть.
Евгений Турманов:
Стихотворение насыщено, с одной стороны, детскими сказочными мотивами, с другой – филологическими и лингвистическими понятиями. Лирический герой хочет уйти из надоевшей фольклорной действительности в рай приставок и частиц. Но есть ли внутренняя, неочевидная связь между сказкой и филологией? Не знаю. Может быть, взломав замок на воротах речи, мы это поймём.
|
2
***
посекундно меняется цвет. |
Зинаида Сюникаева:
Читаешь – и кажется, что ты плывёшь по течению авторской речи, и вода уносит тебя всё дальше и дальше… Плывёшь, беседуя с летучими рыбами, и не замечаешь, как незаметно выплываешь в небеса.
Евгений Турманов:
Рискованная попытка написать на державинские темы полозковским размером. Вопрос в том, оправдан ли риск в данном случае? Такой эксперимент требует не только мастерства, но и большого жизненного опыта, умения широко и аргументировано разворачивать тему, выдающейся мощи поэтического доказательства. Этого я в полной мере в данном тексте не наблюдаю. Непонятно, почему в стихотворении упоминаются именно Чехов и Мандельштам, а не другие писатели. Не хватает ёмкости, глубины, широты дыхания. Автор, плывя по течению реки времён, боится взглянуть на её дно, предпочитая плескаться на поверхности. |
3
* * *
Вас прадедушка в Англию выслал,
И внезапную бонапартию,
Вам чудские пожалятся немцы,
Ежли новые станут тевтоны
|
Зинаида Сюникаева:
Так хорошо и жутко! В интонации стиха – мужество, стоицизм, величественность жеста Ксеркса, приказывающего выпороть море. Холодное, жёсткое, «зимнее» стихотворение. Внешний холод, преодолеваемый внутренним жаром человека огненного нрава, судьбой прикованного к снегам. Бескрайние снега, гигантский костёр и чёрный удушливый дым запечатанного в русские рифмы отчаяния.
Евгений Турманов:
Стихотворение свидетельствует о высокой поэтическая культуре автора. На мой взгляд, одно из самых сильных в подборке. Ассоциативный ряд, возникающий в сознаниии при чтении, очень обширен. Образы, исторические параллели, воспоминания о прошлом и будущем, а за ними – холод господского снега и холод Господних рук, в которые попала неприкаянная судьба человеческая. |
4
Переводи меня на свет,
|
Зинаида Сюникаева:
Плетение словес, плетение свободы, плетение солнечных кругов. Разрешение всех проблем, затаённое в отсутствии явных вопросов. Примирение с жизнью, так и не понятой, но возлюбленной… Стихотворение-импрессия. Стихотворение, сочиняющее себя на глазах читателя. Стихотворение – как глоток воздуха среди нагромождения серых безликих словесных глыб современной литературы. Или как обаятельная улыбка просыпающегося кита.
Евгений Турманов:
Боюсь, что перед нами – очередное филологическое стихотворение. Лёгкая литературная игра, за которой ничего не стоит. Перевод с языка на язык. В этой вещи не хватает подлинной глубины, драматизма, чего-то выстраданного, сокровенного. Только ритмика и доверительная интонация стихотворения кажутся настоящими, живыми. А в целом – на мой субъективный взгляд, просто эксперимент, удачный, но и только. |
5
Грибоедов
Хорошо в сторожке, тепло… не очень, И придет-то кто, и за солью, что ли? — За персидской сиренью, что сны и ночи Источает сладость, лишая воли.
Кто придумал пленницу в палисаде Полуголую выставить на смотрины? На сосновой лежке собачьих свадеб Розовей разломленной осетрины
И податливей тело царевны влажной. Полдеревни в профиль стоит к сторожке. Не своею — дремучей сосновой жаждой Пребывает в сонной, тупой кормежке.
Но любою став отощавшей вещью, Но травой сухой на краю куртины, Эту горечь пряжную человечью Грибоедовской безутешной Нины —
Что самшит, что сопутствующий олеандр Обнимать до последнего слога стану. За сирень персидскую, Александр! — Соловьи в сирени сокроют тайну.
Соловьи — сплошь разбойники в дикой роще, Плоть от плоти ратники, тень от тени. Отцветает родина, сердце ропщет — В изумленье персов, перстах сирени.
|
Зинаида Сюникаева:
Скромное очарование разочарованности. Насыщение горечью отцветающей родины. Охота эту горечь пить до дна, как в последний раз, – чтобы хоть какой-то осадок остался от этой жизни… Сочувствуешь герою стиха, дышишь персидской сиренью, соловьями-разбойниками, глубиной русской ночи, за которой открывается иная глубина. Весенняя, опьяняющая болью до слёз, до кровавого пота ГефсиманияВазир-Мухтара.
Евгений Турманов:
Грибоедов – это тема, с которой не каждый поэт справится. Здесь неизбежны Тынянов, Сергей Петров и ещё сотни литературных призраков, отягощающих поэтическую ткань произведения. Поэтому так велик риск создать нечто вторичное. Хотя тема, безусловно, в высшей степени актуальная, приходящася «ко времени». Несмотря на литературность темы и богатую метафорическую насыщенность стиха, эта вещь не становится книжной, замкнутой. Стихотворение подлинно трагическое, прочувствованное, злое и жёсткое по-современному. Окна грибоедовскойсторожки распахиваются, и в них врывается ветер нашего времени, а за ним – бури из будущего. |
6
ИГРУШЕЧНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
по резной тропинке посерёдке льдин на златой цепочке месяц посиди рукава промочишь в дереве реки
|
Зинаида Сюникаева:
Детские воспоминания, поток сознания ребёнка. Детство, лето, дача, открытые глаза, зелёные грядки с алой земляникой, рука отца в твоей руке… Всё игрушечное, всё настоящее. Читаешь – и солнышко медленно вызревает не только над печной трубой, но и в сердце.
Евгений Турманов:
Хорошая поэтическая инфантильность. Поэтический наговор, то, что сам себе бормочешь, ища пенсне или ключи – от родины, от детства, от дома, где тебе хорошо. Говоришь, говоришь – как идёшь вслепую, не видя, куда шагаешь, но зная, что тебя ведут именно туда, куда надо – к себе, к первозданности, к правде. |
7
***
такой ветер как будто на море по воде русалки идут на вытянутых руках несут свои хвосты в знак отсутствия зла
|
Зинаида Сюникаева:
Русалка, которую пускают на уху, – это такой же избитый образ, как добрый дракон, питающийся морковкой, или баба-яга на реактивной ступе. (Давно уже сказано:«У Лукоморья дуб срубили, русалку паспорта лишили – далее по списку».) Осовременивать сказки надо более оригинально. А такой подход меня, извините, не трогает. Единственное, что я могу об этой вещи сказать хорошего, – что я с идеей стихотворения полностью согласна. А это значит, что ничего хорошего я здесь сказать не могу.
Евгений Турманов:
Это стихотворение слишком легко, чтобы быть глубоким. Оно, может быть, и искреннее, но неотработанное, несозревшее. Ирония в конце слишком кощунственна, чтобы быть удачной. На мой личный взгляд, по крайней мере. |
8
МОНОЛОГ АУТСАЙДЕРШИ
Я не вошла в тот круг. Я вне его приязней, дружб. Я не наследница. Оне пируют без меня, а мне лишь остается в глубине забытой камбалой на дне о пене размышлять, во сне наперсника искать. Блесне не дадено торчать во мне.
И критикесса сквозь меня холодным взором смотрит. Я ей незнакома. Лишь родня ко мне придет проститься, льня к тому, что было мною, мня, что делает добро, лия попутно слезы и стоня, (стеная, впрочем)... Ныла я уж долго, время не ценя.
Итак, я не вошла в тот круг, поскольку было недосуг мне с ними водку пить. Супруг не одобряет. Ни испуг пред алкоголем и ни стук соседей – не причины. Мук я трезвости не знаю. Друг не грел моих прохладных рук. Скорей уж стирка да утюг. Я круга – вне. Величина, неведомая вам. Жена инкогнито, я – глубина немеренная, я – весна, никем не взращена – одна, всегда одна, одна, одна, как звук зурны, сама зурна – затерянная сторона. Умру – поймете: вот те на!
|
Зинаида Сюникаева:
Речь пожилой актрисы, написанная специально для юбилейного бенефиса. Так и видишь: красный бархат кулис, приторно-сладкий надоедливый запах театральной пыли, тишина и яркое зеркало в гримёрке. И уютный разговор с самой собой.
Евгений Турманов:
Слишком традиционно, слишком рассудочно. Понятно, почему автор относит себя к аутсайдершам. Но в целом вещь неплохо сделана – написано бойко, размер живой, рассказана правдивая история. Аутсайдеры иногда талантливее лидеров. Единственное – не хватает глубины дыхания, делающего стихотворение подлинно трагическим. Стихотворение, предназначенное осмыслить и подвести итоги целой жизни, превращается в изящный мадригал в изысканный поэтический альбом, созданный, чтобы пылиться в почётном заточении на витрине провинциального литературного музея.
|
9
***
|
Зинаида Сюникаева:
Стих без единого шва, прозрачная несотворённая ткань, лёгкая, как тюлевая занавеска на окне весенним вечером. Блики солнца на полуотворённом оконном стекле. Пыль, пляшущая в золотом луче. Внезапный порыв свежего ветра – пронизывает до лопаток… И чувство нереальности себя и мира, нереальности, переходящей в бессмертие. Помните, как когда-то: – …Неужели я настоящий И действительно смерть придёт?
Евгений Турманов:
Изящное упражнение на заданную тему. Нет ни одного слова, которое выбилось бы за пределы установленной тематики. Всё так точно и хорошо сделано, что было бы плохо, если бы… если бы не лёгкость и искренность интонации, делающие безупречную выстроенность стихотворения естественной и непринуждённой. Если бы не интонация – было бы банальное повторение избитых тем, скучное, как истина, и глупое, как совершенство.
|