Тетрадь с блошиного рынка

                                               Земля заветных слов любви, где родилась мечта,

                                               Где в звездном излучении нетленна красота…

                                               Услышишь ли, когда-нибудь, ты зов печальный мой?

              Стихи неизвестного поэта.

Началась эта история весьма обыкновенно. Неподалеку от нашего дома стоял бесконечно длинный ангар, который арендовала семья предпринимателей, организовавшая там продажу старой мебели. Попросту говоря, блошиный рынок. В центре продавали мебель, а по периферии ангара расставлены столы и шкафы с посудой, книгами, стеллажи с одеждой. Это места работы торговцев старым товаром.

Среди всех продавцов выделялся совершенно седой, высокий и очень подвижный старик, торговавший книгами, которых у него было огромное множество и все они были разложены безо всякого порядка и системы. Меня всегда удивляло, как он в них разбирается и что находит, а может быть, ничего и не находит – покупателей у него почти не было. Звали его Йорма Толванен. Тогда ему было восемьдесят два года, и каждый раз при встрече он с гордостью сообщал, что является участником трех войн – зимней, войны-продолжения1 и лапландской. По красным датам, а в Финляндии есть и таковые, его приглашали на различные мероприятия, он важно восседал в президиуме. У него русские корни, его дед и отец владели в дореволюционном Петербурге обувной фабрикой и магазином, которые были расположены на Старо-Невском проспекте, где он и жил с ними. Йорма был знаком с финской и российской историей, и мы частенько обсуждали с ним политические события и в Финляндии, и в России.

Как-то, в ноябре 2003 года я заглянула к нему. Мы начали обычную беседу о финско-русской политике, вдруг он неожиданно прервался, попросил немного подождать и быстрыми шагами направился к своему старенькому микроавтобусу. Вернулся он с толстой тетрадкой в потертом бумажном переплете. Открываю и вижу, что это рукописный дневник в стихах, неизвестного автора, написанный по-русски. Йорма рассказал, что летом его знакомый из Ювяскюля купил дом, а три ящика книг, хранившихся там, по дешевке продал ему. Книги были финские, но среди них оказалась и эта таинственная тетрадка. Рассеянно полистав ее, я сразу же поняла, что стихи женские. Внутри обнаружила еще три листа папиросной бумаги. Это был отпечатанный на пишущей машинке стихотворный перевод легенды о Бледной Деве, рассказанной Алексисом Киви в книге «Семь братьев».

«Зачем мне это? – подумала я. – Я только что закончила биографию поэта-акмеиста Вадима Гарднера и даже сейчас не уверена, нужно ли она кому-нибудь. А тут – новая стихотворная история. Нет, мне это ни к чему!» Но уже при беглом просмотре я поняла, что стихи хорошие, их автор – женщина образованная, обладавшая богатым словарным запасом, знакомая не только с русской, но и с финской культурой.

Я вежливо сказала Йорме, что это, несомненно, раритет, и вернула ему тетрадь. Но по дороге домой и потом долго не могла отмахнуться от стихов таинственной поэтессы и ее судьбы, неизвестной мне. Эта чужая женская история взволновала меня, я выпросила у Йормы тетрадку. И вот сижу перед своим компьютером, с помощью лупы разбираю стихи и узнаю незнакомую мне, далекую и, по-видимому, уже закончившуюся жизнь. В дневнике сто четыре стихотворения и одна поэма. Два стихотворения датированы 1918 годом, одно – 1927 годом, девять – 1933 годом, девять – 1934 годом, семь – 1935 годом, три – 1936 годом, одно – 1943 годом и семьдесят – 1944 годом. Совершенно очевидно, что дневник писался не все это, обозначенное датами, время, а в последние годы.

Дневник имеет адресат: «Посвящаю моему Георгию». Итак, история моей незнакомки, история ее любви, описанная в стихах. Имя. Имени нет, она нигде не дает никаких упоминаний, никаких намеков, позволяющих определить ее имя. Только несколько раз она называет себя Геммой, звездой второй величины в созвездии Большой Медведицы. Родилась Гемма, как я поняла, в начале прошлого века на Кубани, в городе Армавире.

И вот – первая любовь, полудетская, восторженная, чистая, которой она посвящает несколько стихотворений. Потом длительный перерыв: прошло почти десять лет. Следующее стихотворение написано в 1927 году, читатель из него узнает, что наша героиня бросила свою любовь, свои наивные мечты, уехала «на север», в Финляндию и вышла замуж без любви. В отличие от многих эмигрантов, она не страдала от бедности. В ее стихах нет упоминаний о пособиях для эмигрантов, о лечении у докторов в долг, как, например, в стихах Вадима Гарднера. Но наша героиня была очень одинока, а потому погружена в мир своих внутренних переживаний; из дальнейших стихов понятно, что она потеряла равновесие между миром действительным и воображаемым. Читая дневник видишь, что все это время буря самых разнообразных и противоположных чувств борется в ее душе и выплескивается на его страницы.

Тема предательства в любви все время возникает в ее стихах. Так, в еще мирном, 1936 году, она пишет поэму «Сказание о Бледной деве», которая является стихотворным переводом отрывка из книги Алексиса Киви. Потом началась русско-финская война, в это время одиночество героини дневника стало невыносимым, она полностью погружается в себя: «Днем встречая жизнь-обман, || По ночам рыдая…» Люди, жившие в Финляндии во время войны, рассказывают, что антирусские настроения в этот период были весьма сильны. Не удивительно! Одиночество множило ее страдания. «Метет, метет метелица и дышит мне в лицо; || Теснее одиночества отрадное кольцо». Прежде всего, ее мучило чувство вины перед страдающей родиной, которую она покинула. Затем чувство вины перед возлюбленным, с которым она легкомысленно рассталась, предав свою любовь. Чувство вины перед мужем, который любит ее, а она не может ответить взаимностью. Гемма винит себя за то, что сыновья отдалились от нее, что они не знают ее родины, что она не научила их любви к ней. Разумеется, она, как и всякая мать, любит своих детей, но стена непонимания разделяет их. Зачала их она не в любви и воспитывала половинчатой душой.

На дворе стоит 1944 год, 19 сентября подписывается мирный договор между СССР и Финляндией. По требованию Советского Союза тысячи людей, чаще всего не по своей воле, возвращаются в СССР на прежние места проживания.

Читая стихи, чувствуя высокий накал страстей и внутренних переживаний нашей героини, иногда кажется, что Гемма, действительно, собралась уезжать в Советский Союз, что она уже побывала в комиссии по репатриации и подала туда соответствующие документы. Но потом перед ее взором встают ни в чем неповинные дети, и она меняет планы. «Я детей люблю, – || Их в час опасности нельзя оставить!»

И тогда я поняла, что тетрадь, которая лежала у меня на столе, никогда никто не читал. Бессонными ночами Гемма записывала в нее свои страдания. Она прятала ее от близких, так как не хотела огорчать их, она никогда не смогла показать ее тому, кому были адресованы стихи. Сейчас бы сказали, что все было написано ею «в стол». Но истерзанные страданием души рождают прекрасные стихи. Последнее, стихотворение в «Дневнике» носит название «Послесловие», в нем  наша героиня прощалась со своими мечтами.

Никогда… Это прощание. И конец дневника. Что стало с Геммой? Кто теперь скажет! Ее уже давно нет среди нас.

Подробнее история жизни автора таинственного дневника была описана мною и опубликована в 2007 году, в пятом номере журнала «Иные берега Vieraat rannat» под названием «Никогда, или Тетрадь с блошиного рынка».