Олег Синицын

Две левые дверцы. Рассказ

– Вы вместо третьей скорости включили сразу пятую. Переключите на третью! Но сначала вновь начните с первой, потом – на вторую, а уж потом – на третью, – инструктор автошколы сказал это с некоторым раздражением и нетерпением. Две глубокие борозды на его лбу были такими большими, что в них можно было сажать семена кукурузы, а потом снимать урожай сочных початков. О початках напоминали и его густые черные брови. Инструктор был явно недоволен курсантом – пятидесятилетним Игорем Владимировичем. На полигоне, когда они часами изучали фигуры вождения, он был более снисходителен, даже хвалил, но сегодня – оттачивание навыков на дорогах и улицах, так называемый «город». Напряжение курсанта передавалось инструктору, и он потихоньку свирепел. Брови шевелились, губы выдавливали беззвучные слова. Но и без звука угадывались отборные русские ругательства.

– Тяжело со мной? – примирительно спросил Игорь Владимирович.

– Вы, конечно, не самый худший ученик, но и не из лучших, - дипломатично ответил инструктор. Он покосился на бороду ученика. – С нами проводят психологические занятия, в каких ситуациях, с кем и как вести себя, что говорить. – Он немного помолчал и добавил:

– Зачем вам это надо? Перед остановкой транспорта притормозите: маршрутные такси могут резко выскочить на полосу.

Зачем? Игорь Владимирович и сам толком не знал, зачем ему права на вождение автомобилем.  Никогда он не был автолюбителем. Плохо разбирался в современных иномарках, не испытывал острой необходимости в быстрой езде, как каждый русский, по утверждению бессмертного Гоголя. Когда друзья и знакомые спрашивали, почему он до сих пор не купил машину, Игорь Владимирович неизменно отвечал, что, мол, его машины – это печатные станки, термоклейки и резаки. Отвечал также, что производство книг для него важнее, чем поклонение железяке на колесах, которое требует не только много времени, но и определенного мировоззрения. Мировоззрение Игоря Владимировича было совсем другим – гитара, охота, книги, веселое застолье. Может быть, все это можно сочетать с автомобилем, если считать его не роскошью, а средством передвижения? Он глубоко в этом сомневался. Так зачем же ему нужны права?

Беременная молодая жена посчитала, что их будущий ребенок не должен ездить в общественном транспорте. В детский сад, в школу, на уроки музыки или на занятия спортом его будут возить родители на шикарной и комфортной машине. Нечего ему (будущему ребенку) трястись среди чихающих и кашляющих теток и дядек с унылыми лицами. Его (будущего ребенка) надо отгородить от тлетворного влияния трамваев, троллейбусов и маршруток. Жена четко определила их будущему чаду статус в обществе – средний класс. О том, что такого класса в России не существует, а есть только очень богатые, бедные, очень бедные и нищие, ничего слышать не хотела. О том, что в Гондурасе средняя зарплата у населения 128 долларов, а в России-матушке – несколько тысяч, тоже ничего слышать не хотела: «Люди же зарабатывают!». Но ведь лучше калымить в Гондурасе, чем гондурасить на Колыме, как сказал остроумный Фоменко на «Русском радио». Но Игорю Владимировичу пришлось пойти вместе с любимой на автокурсы. Он, конечно, сильно выделялся среди совсем юных, юных и очень юных курсантов, но к нему быстро привыкли, как к стихийному бедствию или природному явлению, например, дождю или снегу. Иногда на курсах появлялись люди пожилого возраста. Как правило, они пересдавали на права, которых лишились за серьезные нарушения правил дорожного движения.

Велика невидаль – учиться вместе с молодежью! Его мама тоже сдавала экзамены в школе вместе с сыном, так как ее аттестат после войны был утерян, а преподавать даже домоводство без среднего образования было нельзя. Это еще ничего. Игорь Владимирович вспомнил, как он вместе с первым сыном от первого брака, ходил в бассейн-лягушатник, чтобы с пяти-семилетними детишками учиться плаванию. Бассейн в самом глубоком месте был ему по пояс. Да, два занятия прошли с некоторым напряжением и повышенным вниманием со стороны «мальков». Еще он их называл «головастиками» или «пшеном». «Кыш, пшено!» - отгонял ребятишек, близко к нему подплывающих.  Потом все привыкли, на пузатого и бородатого дядьку никто не бросал больше косых и ехидных взглядов. Не будешь же каждому объяснять, что детство и юность Игоря Владимировича прошли  в степях Оренбуржья, где питьевая вода привозилась на водовозах и выдавалась в ограниченном количестве? Техническая вода тоже подавалась в колонки по графику, поэтому речь о каких-то бассейнах даже и не шла. Рек и озер в радиусе ста километров тоже не наблюдалось. Так, где же ему можно было научится плавать? В корыте?

Он и сын сносно плавали к концу занятий. Мальчишку Игорь Владимирович отдал потом в детский сад со спортивным уклоном. Там был бассейн и олимпийская школа резерва.

– Остановите около магазина, - приказал инструктор. – Пойду куплю воды. Вы тоже можете передохнуть.

Игорь Владимирович поставил автомобиль на ручной тормоз и вышел на морозный воздух. Достал из сумки пластиковую бутылку и отхлебнул минералки. И в самом деле, почему он не стал таким же рьяным автомобилистом, как многие вокруг? Только ли в мировоззрении дело? В далеком детстве его отец прикатил во двор двухэтажного «учительского» дома изрядно потрепанный «Москвич-402». В организации, которой «москвич» служил верой и правдой, вернее – не служил ибо постоянно ломался, списали его и по бросовой цене продали отцу. Отец был неимоверно рад и все вечера, выходные дни проводил под днищем автомобиля. Его руки и лицо были постоянно черные от масла и мазута, которые он пытался тщательно отмывать бензином. Поэтому от него веяло всеми марками автомобильного топлива. И если раньше в квартире несло бензином только от зажигалки на журнальном столике рядом с папиросами «Герцеговина Флор», то теперь бензиновый запах заполонил все вокруг. Может, поэтому Игорь Владимирович пропустил подростковое увлечение токсикоманией. Изредка семья выезжала «на природу», устраивала пикник у какой-нибудь мелководной речушки, где вода, в лучшем случае, поднималась до лодыжек, а в жару и вовсе пропадала. Но и тогда можно было собирать гальки, искать «куриный камень», стрелять из пневматической винтовки по банкам и (втайне от родителей) по лягушкам.

Все остальное время «москвич» требовал ремонта, ремонта и еще раз ремонта. Из этого Игорь Владимирович сделал вывод, что машина – образ жизни, а не средство передвижения. В противовес такому бесконечному ремонту, он полюбил печатные станки. Их в типографии у отца было много. Отец работал директором районной типографии.

– Передохнули? – вернулся из магазина инструктор. Он остановился возле своего курсанта, достал из кармана пачку сигарет и протянул Игорю Владимировичу.

— Нет, спасибо, бросил. – вежливо отказался тот.

После перекура они продолжили движение по городу. Предстояла одна из сложных задач – разворот на перекрестке. Игорь Владимирович весь напрягся и даже вспотел. Он вцепился в руль с такой силой, что костяшки пальцев не побелели, а передали двести пятьдесят оттенков серого. При этом они предательски подрагивали. Когда светофор подмигнул зеленым фонарем, Игорь Владимирович погнал автомобиль по какой-то только ему  и богу известной траектории. Водители машин, стоявшие на перекрестке, испуганно выпятили глаза на пируэт иномарки со страшным знаком «У» на крыше. «У» - значит, умная машина, следовательно, от нее можно ожидать всего, чего угодно, в том числе, членовредительства их любимых авто. Кое-кто стал сдавать назад – на всякий случай. Каким-то чудом в сантиметре от бамперов стоящих в три ряда автомобилей учебная машина вырулила из разворота и помчалась по дороге.

— Стойте! – крикнул инструктор. Курсант припарковал автомобиль к обочине. – Давайте выйдем.

Инструктор уже не сердито-напряженно, а насмешливо-изучающе шевелил початками кукурузы на лице и внимательно, как инфузорию студент-ботаник, рассматривал пятидесятилетнего ученика. Видимо, его что-то тронуло в образе крупного, высокого, бородатого мужчины и он миролюбиво спросил:

— У вас в жизни были аварии?

— Аварии? – удивился Игорь Владимирович. – Нет!

Он выдохнул из себя воздух и тут же добавил:

— Впрочем, как сказать…

Впрочем… Считать ли аварией его первый опыт езды на мотороллере? Сосед Колька целыми днями хвастался новеньким мотороллером, который приобрел на кровно заработанные деньги во время посевной кампании в качестве помощника комбайнера. Его пристроил отец, и по-отцовски гонял Кольку с утра до ночи. Так что большие деньги были заработаны праведным трудом и в поте лица. Перед покупкой мотороллера Колька как-то похвастался толстой пачкой денег и все сетовал, что ума не может приложить, куда эти деньжищи девать. Применение нашлось, деньги опредметились, к зависти для всех сверстников. Игорь Владимирович как-то решился уговорить соседа дать покататься. Колька провел пятиминутный инструктаж: «вот газ, вот тормоз, вот сцепление, сильно не гони». Игорь Владимирович взгромоздился на мягкое сиденье и тут же рванул с места в степь. Особенно ничего опасаться не стоило. Кругом – ни души. Кати и кати себе по грунтовке. Впереди показалась лужа, длинной блесной протянувшаяся в колее. Он сбавил скорость и аккуратно обогнул лужу. Затем вновь рванул что было мочи в маленьком металлическом мустанге. Минут пять дорога была ровной, потом начались колдобины, ямы и буераки. Он развернулся и помчал радостно обратно. Впереди вновь показалась лужа. К его досаде именно по той же колее он и возвращался. В этот раз было лень тормозить и огибать лужу-блесну. «Может, лужа не глубокая?» - мелькнуло в сознании. Со всей скорости мотороллер разрезал лужу пополам и промчался вперед два метра, поднимая огромный коричневый фонтан брызг. Как раз в тот момент, когда кусок грязи шлепнулся Игорю Владимировичу на левый глаз, переднее колесо мотороллера провалилось в невидимую яму. От резкого удара горе-гонщик вылетел головой вперед, словно тореадор со строптивого быка, когда бык взбрыкивает задом и заставляет седока лететь на рога. Игорь Владимирович приземлился правой стороной тела не на рога, а в лужу, но легче от этого не было. Он ободрал рукав рубашки и правую штанину вместе с кожей. А еще он был смачно измазан жидкой грязью. Он быстро пришел в себя, как будто всю жизнь только и делал, что падал на всем скаку в лужу. Еще находясь в шоковом состоянии, он бросился к мотороллеру, чтобы обнаружить повреждения. Переднее крыло было разбито всмятку. В двух метрах валялся бензобак, из которого быстрой струйкой вытекала жидкость, словно кровь у раненного оленя. Бак тут же был возвращен на прежнее место, а шланг бензопровода воткнут в двигатель. Мотороллер завелся с первого оборота, чем немало удивил: умеют же делать! К Кольке он вернулся на первой скорости левой стороной. На этой стороне не было видно повреждений. Сначала Колька восхищенно сказал, что Игорь прирожденный гонщик. Потом он сказал, что зря ты гонял по лужам, весь мотороллер в грязи. Потом он обошел мотороллер и увидел смятое крыло и царапины по всему корпусу и стал говорить такое, что, наверное, автоинструктору никогда не выговорить, тем более беззвучно. В итоге Колька увидел кровоточащие руку и ногу своего соседа и махнул рукой. Слов больше не было. Он взял мотороллер за руль и повел в стойло – гараж.

Вряд ли этот эпизод можно назвать аварией. Так – инцидент. Но Игорь Владимирович вспомнил другой случай. Из очень раннего детства.

Отец был директором типографии, и это давало большие преимущества его сыну перед сверстниками.  Когда мама в выходные дни посылала Игоря Владимировича к отцу на работу передать обед, он с радостью выполнял это поручение. Отдав пищу, мальчишка бродил по цехам пустынной типографии – все полиграфисты отдыхали. Лишь отец брался ремонтировать сломанное оборудование, как большой любитель всякой техники. К тому же, в типографии всегда был дефицит с наладчиками. Но бензином здесь пахло чуть-чуть, а вот другие запахи сыну директора нравились. Типографской краски, бумаги, свинца из строкоотливных машин, деревянных и металлических ящиков. Больше всего Игорю Владимировичу нравилась печатная машина. Она издавала звуки, как поезд, «тугук-тугук». Конечно, гораздо тише, но маленькие колесики-валики передвигались по маленьким направляющим-рельсам и на каких-то стыках «тугукали». Широкая рама, заполненная свинцовыми строками, пробелочным материалом, буковками заголовков и цинковыми клише, уходила под смазанные черной краской валики. С другой стороны станка появлялся лист бумаги формата А2. Когда лист снимали с рамы, на обратной стороне появлялся оттиск газеты, что приводило мальчишку в священный трепет.  Чудо печатания он впитал на всю жизнь, вместе с чудесными запахами печатного производства. Трофеями для пацана были аккуратные обрезки бумаги, из которых он делал бумажные деньги, и бракованные свинцовые строчки, которые можно было расплавить на костре в консервной банке и, вырыв круглую ямку в земле, отлить из расплавившегося свинца биту для «чики» - уличной игры на деньги.

Игоря Владимировича в то время отец взял с собой в командировку в город Орск. Он часто брал сына в какие-то поездки, потому что до школы был еще целый год, а мама не могла сидеть все время с сыном – работала учительницей. Они ехали втроем – водитель, отец и он - на новеньком «Москвиче-402» по степной дороге, теплый ветер влетал в салон через открытые окна вместе с запахами сочных трав. Игорь Владимирович удобно разместился на заднем сиденье, глазел на степные просторы и время от времени гонял мух, беспардонно целыми кучами летающих внутри машины. Давить их на стеклах он не решался, так как машина все-таки была новая. В Орск Игорь Владимирович ездить любил. Хоть на поезде, хоть на машине. Там жили тетя Аня и дядя Саша, двоюродные сестра Света и брат Саша. Тетя Аня одаривала племянника громадной горстью мелочи, а потом понемногу выпрашивала обратно то на трамвай, то на продукты, или вовсе меняла на серебряный рубль с изображением портрета Ленина. Вкусное молоко в кружке с бутербродом из кусков батона и «докторской» колбасы от тети Ани плюс журналы «Крокодил» со смешными карикатурами от дяди Саши – вот что всегда ожидал от встречи с родственниками Игорь Владимирович, тогда – Игорек. Молоко и батон были и дома, но колбаса – дефицит, только мясо, а «Крокодил» и вовсе редкость в степном поселке.

Орская типография стояла на возвышенности, рядом с «Башней Шевченко». По преданию старожилов и музейных работников в ней содержался под стражей опальный поэт Тарас Шевченко. Об этом Игорек узнал позже, когда учился в школе. А сейчас она была просто башней, возле которой водитель поставил «москвич» передом к скоростной автотрассе, которая перпендикулярно пролегала в ста метрах. Отец и водитель пошли по делам в типографию, оставив Игорька в машине. О, это была прекрасная возможность поиграть в водителя! Не часто Игоря Владимировича усаживали за руль, чтобы он вдоволь нафантазировался, воображая себя лихим шофером. «А путь-дорожка фронтовая, не страшна нам бомбежка любая!» В один миг Игорек перебрался с заднего сиденья на сиденье водителя. Маленькие ноги не доставали педалей, зато баранка руля была в его власти. «Ррр, бж-бж» - изображал рев мотора счастливый мальчик, крутя руль туда-сюда. Его обзору впереди представлялось только небо, верхушки деревьев и головы беспечных прохожих. Чтобы увидеть все в полном объеме, надо было встать ногами на сиденье, но Игорек постеснялся пачкать его. Он с наслаждением рулил и рычал мотором. Что там еще делают шоферы? А – вот!  Круглый черный и блестящий набалдашник рычага коробки передач. Его тоже, кажется, дергают туда-сюда. Это для того, по понятиям Игоря Владимировича, чтобы машина двигалась быстрее или медленней. Итак, двигайся «москвич» быстрее! В коробке передач что-то заскрежетало, стукнуло, и машина двинулась с места. Сначала медленно, потом быстрее и быстрее. Она катилась по наклонной плоскости, набирая скорость. Сначала Игорек восторженно обрадовался, но потом вдруг понял, что автомобиль вынесет на скоростную автотрассу, где в него врежется какой-нибудь большущий грузовик или толстый автобус. Радость сменилась ужасом. Что-то надо было делать. Первое, что пришло в голову Игорю Владимировичу, это повернуть налево. Обеими ручонками он ухватился за баранку с левой стороны и повернул катящийся «москвич». Тот сменил курс и помчался на стоящий перед ним столб. Игорек попытался повернуть направо, но было поздно, и машина врезалась левой дверцей в бетонное основание столба линии электропередачи. Удар пришелся ровно на левую дверцу, она смялась до неузнаваемости, «москвич» даже откатился немного назад. Игорек ударился грудной клеткой о баранку, но боль была не сильной. И ему было не до нее. Со всей силой, которая была в его маленьком мальчишеском теле, Игорь Владимирович закрутил руль в правую сторону. Автомобиль послушно стал пересекать стометровый переулочек по диагонали, под прямым углом от первоначального курса. Теперь впереди юный водитель увидел белоснежные «Жигули». Рядом стоял худосочный черноволосый мужчина. Видимо, кто-то крикнул ему, и мужчина обернулся на крик. Он увидел черный быстро надвигающийся на него «Москвич». Хозяин «Жигулей» беспомощно выставил вперед руки и этой позой сильно напомнил героя Георгия Вицина из комедии «Кавказская пленница». Игорь Владимирович помнил, как всей семьей они ходили на просмотр великолепного фильма в поселковый кинотеатр «Победа». Картина настолько впечатлила Игоря, что он даже заполнил целый альбом для детских рисунков комиксами собственного сочинения по мотивам «Кавказкой пленницы». Вицин–водитель в самый последний момент попытался удержать набравший скорость «москвич», но понял, что будет раздавлен о собственные «Жигули» и отскочил в сторону. При этом он непрерывно кричал: «Сворачивай, мать твою, сворачивай!». «Москвич-402» неотвратимо приблизился к «жигулям» и протаранил правой фарой левую дверцу белоснежной новенькой «шестерки». От криков хозяина, удара, жары у Игоря Владимировича потемнело в глазах, и он на секунду потерял сознание. Смятую дверцу «москвича» кто-то непрерывно дергал, пытаясь открыть. Игорек повернул голову и увидел отца. Его лицо было белее бумаги, в глазах стоял страх. Наконец, отец открыл покореженную дверцу и взял сына на руки. От испуга он так сильно прижал Игорька к себе, что тот услышал, как бешено колотится сердце его папы. Он молчал, губы пытались что-то сказать, но только шевелились. Таким его Игорь Владимирович никогда не видел. Даже в тот день, когда он с малознакомым мальчишкой ушел в воинскую часть, где у того мать работала поваром, даже тогда отец выглядел не таким испуганным. Хотя целый день разъезжал по всему поселку и его окрестностям на мотоцикле, чтобы найти своего пропавшего сорванца. Вернувшегося блудного сына он отлупил офицерским ремнем, чтобы неповадно было без спроса покидать родной двор. Мать быстро прервала экзекуцию и унесла рыдающее чадо в детскую. Папа был бледным и злым, но не настолько. А сейчас отец быстро ощупал сына и только прошептал: «Цел?». Смесь страха, досады, негодования, растерянности, отчаяния и в то же время… облегчения читались на его лице. Хозяин «Жигулей» продолжал визгливо орать, но отец резко его остановил, сунув ему в руку кучу банкнот. Вицин-водитель быстро пересчитал деньги, почесал затылок и сказал, вздохнув: «Должно хватить».

Шофер «москвича» пытался что-то сказать в свое оправдание. «Я всегда ставлю на…», «А ручник для чего?» - возражал отец. Они переругивались вполголоса, словно боялись потревожить Игоря. А Игорь сильно удивлялся, что его не лупят офицерским ремнем, даже просто не ругают и не наставляют. После слов отца: «Ничего не говори ни тете, ни маме», он понял, что виноваты в аварии взрослые, а его вины нет. Ну, есть, но совсем немножко.

— Была авария, - наконец сказал инструктору Игорь Владимирович. – В далеком детстве.

— Давайте сделаем так, - пошевелил волосками кукурузных початков инструктор, - я сяду за руль и мы доедем до более безопасных дорог. И там поменяемся местами. Не возражаете?

— Хорошо, - покраснел Игорь Владимирович. Неужели он совсем безнадежен как автолюбитель? 

Инструктор легко и непринужденно повел машину по улицам города. Он повернул голову в сторону Игоря Владимировича и сказал:

— Вам нужны дополнительные занятия. Совсем не обязательно со мной. У нас много инструкторов.

— Я подумаю, - кивнул головой Игорь Владимирович. – Возможно, вы правы.

Вдруг резкий удар в левый борт заставил экипаж учебной машины наклониться вправо. Ремни безопасности сделали свое дело – никто не пострадал. С левой стороны их протаранила такая же учебная машина из их автошколы. За рулем сидела стопроцентная блондинка и размазывала тушь по лицу. «Я должна получить права, должна, как вы не понимаете! Это все случайно! Я не виновата!» - ревела она во весь голос. Два инструктора выскочили на улицу. Теперь мат вырывался из уст инструктора Игоря Владимировича совершенно свободно, сочно, громко, а не пропадал где-то в шевелящихся губах. Второй инструктор тоже знал толк в шестнадцатиэтажных ругательствах.

Игорь Владимирович вышел наружу. Обошел пострадавший учебный «Шевроле» и осмотрел потери. Две левых дверцы – передняя и задняя – были сильно покорежены. У другой машины была повреждена правая фара плюс царапины по всему правому борту.


— Симорон какой-то, - пробормотал рассеянно Игорь Владимирович. И то, что такая авария могла случиться только раз в сорок лет, и то, что произошло совпадение повреждений из той аварии в детстве и сейчас, его погрузило в недоумение, транс… и облегчение.

Они с женой сдали на права. Но машину Игорь Владимирович покупать не стал. По ночам ему часто снятся солнечные поля спелой кукурузы. В степи кукурузы много! Ее початки так сильно напоминают брови строгого автоинструктора. А через месяц жена родила прекрасного сына. 


К списку номеров журнала «НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ» | К содержанию номера