Арнольд Харитонов

Мой БАМ. Люди и вёрсты

И на груди его широкой   


Висел полтинник одинокий, –    


так приветствовал отец-командир солдата-фронтовика, которого  Родина за все его окопные мытарства, за пот и кровь наградила единственной наградой – боевой медалью «За отвагу».


Упаси меня бог сравниваться с ветераном войны – это было бы кощунством. Я не бегал в атаку, не проливал кровь. Пот, конечно, был, но какой мужик, если он не очень щадил себя в работе, не обливался порой потом?  Между нами общее только одно – я тоже за долгие годы работы получил от отчизны одну медаль. Нет у меня отца-командира, который сказал мне такие слова, да и медаль свою я ни разу не надевал, как-то случая не было. Но я всё равно ею горжусь – строительство Байкало-Амурской магистрали особая глава в моей биографии.


У каждого, в чьей жизни была эта стройка – свой БАМ. Водитель автомобиля расскажет вам, как тащил свою тяжёлую машину по крутым зигзагам зимника, и нервы были напряжены как тяги тормозов, а сердце стучало в унисон с мотором, то бешено колотясь на крутом подъёме, то успокаиваясь, когда колёса плавно катили на пологом спуске. Мостовик поведает, как основания ряжей не находили твёрдой опоры в дне реки, как сопротивлялись людям многопудовые пролёты, прежде чем встать на своё место. Тоннельщики… О, этим людям есть что вспомнить! Как шли в гору, и впереди была неизвестность – для детального исследования породы не было времени, и потому обрушивались своды, нежданно-негаданно вырывались мощные подземные потоки, уносившие друзей-товарищей в вечность… Но бывали и праздники, когда проходчикам удавалось увидеть свет в конце тоннеля – только они знают, что на самом деле стоит это затасканное нынче выражение. Своя память у «трубачей», у взрывников, у тех, кто рубил просеки… Ну а монтёры пути, те обязательно вспомнят не только как на своих двоих в любую погоду протопали сотни и тысячи километров, как качали, выводя на ось, громадные звенья рельсо-шпальной решётки, как звонко били по ней 25-килограммовой «машкой». Но помнят и незаслуженную обиду, которую наносили им товарищи по стройке из других подразделений, обвиняя в том, что они присвоили себе славу, которая должна делиться на всех. Но в этом не было их вины, скорее уж – моих коллег, которые только и видели то, что вершит усилия многих – укладку верхнего строения пути. Но разве они виноваты, что их работа для снимающего на фото и кино люда выглядела наиболее эффектно? Они укладывали серебряные и золотые звенья и опять-таки попадали в объективы фото- и кинокамер… Знаю, как они порой тяготились от этого, особенно от беспардонности иных столичных «мэтров», которые непременно требовали, чтобы им уделили внимание и время, когда шла напряжённая работа.


А какой БАМ у нас, журналистов, писателей? Можно, конечно, гордиться, что проехал по всей магистрали, видел все станции, что был свидетелем первых поездов до Звёздной, Нии, Магистрального, Улькана, Северобайкальска… лицезрел слёзы могучих бригадиров, когда на всём протяжении от Байкала до Амура сомкнулись рельсы. Но чем тут гордиться? Это наша работа. Она, конечно, может стать предметом гордости, но при одном обязательном условии – если ты делал её честно, не стараясь  угождать прежде всего властям. За всей этой грохочущей, громкой стройкой, за её пафосными, порой помпезными событиями видел – людей. Видел их лица, характеры, судьбы. На стройке был лозунг: «Строим дорогу – строим себя». Было ли в нём этакое парадное лукавство? Думаю, уверен – нет, не было. Парни и девушки со всех концов огромной страны действительно строили себя, свои судьбы – учились работать, приобретали профессии, кончали вузы, создавали семьи.


Но строить – не всегда значит «построить». Тут уж как получится. Бывало всякое – кто-то не выдерживал тягот работы и быта стройки, и покидал её. Чья-то семья развалилась, не успев создаться…


Бывало, обрывались жизни. Это – самое горькое. Погиб Шальми Пинхасов, Шурик-Дагестанец, красавец, мечтатель, певец… Не стало Анатолия Байкова, монтёра пути, режиссёра народного театра «Молодая гвардия». Страшная болезнь скосила Славу Огороднийчука, последнего героя БАМа. Ушёл из жизни Владимир Гузий, первый бамовский поэт. На кладбище в Северобайкальске обрёл вечный покой Пётр Петрович Сахно, легендарный Сахно, командир первого десанта на Таюру студёным январём 1974 года.


Было время, когда о людях, погибших на «стройке века», запрещалось даже упоминать: «На БАМе не должны гибнуть люди»! – кричали на нас партийные вельможи. Но что поделаешь, если они всё-таки гибли, не могли, к несчастью, не гибнуть, потому что они были живыми и уязвимыми, а вокруг  грохотала гигантская стройка, работало множество тяжёлых механизмов. Не всегда убережёшься, тем более что многие  были очень молоды и неопытны. Это ещё чудо, что жертв было не так уж много. Однако каждая из них – рубец на сердцах товарищей по стройке.


Вот это и есть мой  БАМ –  его люди. Многие из них стали моими друзьями. Когда бывший бригадир из Звёздного Лёня Казаков называет меня братом, понимаю – никакой другой награды мне не нужно. Когда я звоню Саше Бондарю и слышу его родной голос, когда я вижу его на экране телевизора рядом с президентом страны после укладки Золотого звена на дороге в родной мне Якутск – я горд за него, как будто и я там, с ним. Когда мы засиживаемся далеко за полночь с Андреем Доскачем, забывая порой наполнить рюмки – мы возвращаемся в те счастливые времена, дни и ночи БАМа, когда я был много моложе, чем сейчас, он – просто молод.


Да, кстати, я погрешил против истины, когда говорил про «полтинник одинокий». Нынче летом ещё одну медаль прикрепил на мою грудь старый товарищ Миша Калашников, когда-то – боец Крымского отряда, что осенью 1974 года прибыл на Улькан, ныне – атаман Нижнеангарской казачьей станицы. Медаль эта выпущена в 2009 году к 35-летию с начала строительства магистрали. И хоть она не обрела статуса государственной награды, я горжусь ею не меньше, чем той, единственной своей медалью.


Прошло время, смолкли победные рапорты и фанфары. Но не слышно и голосов тех моих коллег, которые только что не проклинали эту дорогу, придумывая позорные клички: «Дорога в никуда», «Самый большой памятник застою». Подозреваю, что сии витии обливали грязью эту поистине великую стройку, не выезжая за пределы Московской кольцевой дороги или за пределы других стольных городов, далёких от БАМа так же как от Антарктиды. Оспаривать их скучно и бесполезно, как, например, старых большевиков, которые до сих пор живут под детскую песенку: «Я Сталина не видела, но я его люблю».


Я же очень хочу иметь право вместе с моими друзьями-бамовцами повторить слова Володи Гузия: «Лучшую дорогу нашей жизни мы с тобою вовремя прошли!»

К списку номеров журнала «Северо-Муйские огни» | К содержанию номера