Путь страдающей души

Начать хочу с того, что я не критик и не литературовед, и это не рецензия, а, скорее, просто отклик. Уверена, что глубокую, талантливую книгу автор и читатель — оба — проживают.

Уже несколько месяцев у меня на рабочем столе — книга смоленского поэта Владимира Макаренкова «Ворота во мгле». Книга — осмысление жизни и самого себя в ней. Книга исповедальная, трудная, трагически-светлая, какой и должна быть осмысленная человеческая жизнь.

Беру её в руки часто, открываю то на той, то на другой странице и живу вместе с автором эту нашу нелепую, изломанную и прекрасную жизнь, в которой многое от нас не зависит. Но зависит главное — возможность не принимать зла, не соглашаться с ним, не участвовать в нём.

Как трудно принять этот мир — величественный, могучий, но жестоко искажённый «человеческим вирусом», как трудно принять возможность иной, чистой, жизни лишь за пределами земной. И так хочется рая уже здесь, на земле, и так одиноко и горько душе.

Кому из нас не знакомо это чувство, когда всё вокруг кажется «кошмарным сном», и хочется проснуться, освободиться от наваждения, очиститься и изменить эту нашу кривую жизнь, этот больной мир. И вдруг понимаешь, принимаешь, как озарение, что можешь изменить в окружающем так мало, но так много — в самом себе.

    Я прозрел, веет время в моих волосах,
    И Господь мне, как родственник, мил…
    («Слезинка»)

Но одного прозрения мало, нужно стучаться до боли, до крови в эту вдруг открывшуюся тебе дверь, стучаться с верой, что она вновь откроется. Но не хватает твоих слабых усилий, и тогда рождаются такие горькие строки:

    О, если бы, кому судьбу
    Вручал я, дверь открыл,—
    Прочёл бы на кровавом лбу:
    «Стучался. Верил. Был».
    («Дверь»)

В этом, удивительной силы, стихотворении звучит нота неуслышанности, недослышанности Творцом, хотя дано ли нам это знать, посильно ли нашей душе то, чего мы так жаждем? И если доверять Богу, то, оглянувшись на свою жизнь, увидишь, сколько же тебе было дано. И дано не по твоему достоинству, а по Божию милосердию

И сам автор понимает, как много ему отпущено, поэтому и звучат у него такие слова:

    И пусть мои стихотворенья —
    Лишь слёзы в чаше бытия,
    К разгадке тайны вдохновенья
    Причастен всё же был и я.
    («Причастие»)


Да, лирический герой сборника был и остаётся причастным к этой великой тайне, живя в стране-стороне, где всё так не устроено для жизни, но «в стороне, где кроткий Бог без дорог прожить помог».

Книга «Ворота во мгле» достаточно противоречива, как противоречива сама человеческая душа, которая жаждет одновременно горней жизни, но и в земной, дольней, хочет быть признанной так, чтобы замечен миром был её уход.

    Всё верится: в день похорон
    Поднимется ветер, и дождик прольётся
    И грянет раскатистый гром.
    («Надежда»)


Слаба душа, хочется ей земного признания, хотя она отчётливо понимает, что «…вечное тому дано, кто в темноте идёт на свет».

Книга «Ворота во мгле» философски-духовна, она о предстоянии человеческой души перед жизнью и смертью, а в конечном итоге — перед Богом, она о свободе, о праве выбора, о выстраданности этого права, она озарена мыслью и чувством. Для В.Макаренкова жизнь — Бытие, в котором Бог «слезами отмеривает сдачу за счастливые дни».

За судьбой лирического героя просвечивает судьба автора, переживающего борения собственной души со злом, которому он порой (на мой взгляд) ошибочно предписывает несвойственную ему силу вползать в дома и души без нашего на то согласия. Так в стихотворении «Они» есть строки:

    И не спасут ни стены, ни замок,
    Ни мысленная страстная молитва.
    Вперёд тебя в квартиру между ног
    Скользнёт незнамо что, сверкнув, как бритва.

С этими строками я никак не могу согласиться: всё же зло не приходит к нам без нашей на то воли (да и не об этом ли вся книга?). Не имею в виду несчастья, болезни и смерть, случающиеся с нами (хотя и они, в конечном итоге, не всегда зло). Я говорю о духовном зле, именно о нём ведёт речь автор. Тут без человеческой воли не обойтись, иначе нет смысла быть ей, этой самой воле. Человек — не кукла, а Бог и сатана — не кукловоды. Правда, тут борьба уже до крови, но ты или принимаешь зло, или отвергаешь его, ты ответственен за это.

И в стихотворении «Сомнение» лирический герой восклицает: «А я всё никак не пойму, кто со мной в игре, Бог или дьявол?» Так и хочется воскликнуть в ответ: не играй, коли не знаешь, с кем. Да и Бог с нами не играет, а с дьяволом игры опасны.

И ещё, на мой взгляд, не прописано, недоказательно стихотворение «Кольцо». Если бы оно не стояло в начале книги, о нём можно было бы и не говорить, но, видимо, для автора оно значимо. В нём лирический герой кается перед Богом: «что обручальное кольцо он предпочёл божественной дороге». А дальше речь идёт о Парнасе — «предпочитал жену стихотворенью». Но Господь благословил человека на брак дважды в Ветхом и Новом Заветах, так что достойное супружество для Него дороже сомнительных строк. Если же речь идёт о зарытом в землю таланте, то Парнас здесь ни при чём, талант можно приумножить и в супружестве и погубить в холостяцкой жизни. Об иночестве в стихотворении речь не шла, да инокам уже не до стихов, у них — «иная» жизнь.

В книге «Ворота во мгле» Владимир Макаренков уделяет особое место размышлениям о роли поэта, эта тема для него остра, достаточно трагична, она — болевая точка души. Ибо поэту много дано, но не всегда он может достойно понести Божий дар.

Да, истинный поэт всегда, в той или иной степени, прозорливец и пророк. И это — нелёгкий крест, оттого и бежит «ошеломлённая душа» то в алкоголь, то в упоение славой, то в утешение бытом. Живой душе трудно удержаться на высоте своего дара, своего предназначения, она — живая, она иной раз может и упасть. Но главное — научиться после каждого падения снова с помощью Божьей взлетать, что и происходит с лирическим героем Владимира Макаренкова. Книга полна поэтических свидетельств таких падений и взлётов.

    Я знаю то, чего не знаешь ты
    И не узнаешь никогда, читатель.
    («Космический излом»)

Споткнулся на самомнении лирический герой, упал, и тут же горестно произнесли уста: «что ж я поверил, что душою вечен?»А дальше, пытаясь подняться, взлететь, бьётся живая душа.

    Душа телесное ярмо
    Пытаясь сбросить, бьётся в небо.
    («Зачем же я явилась в мир…»)

    Мир смертный для души бессмертной плох.
    («Вот наступила новая эпоха…»)

Все противоречия рядом: гордыня и смирение, отчаяние и вера, падения и взлёты. И во всём этом тоже бьётся всё та же живая душа.

    И как ты бьёшься — хорошо ли, плохо —
    Судить не сможешь сам, как генерал.
    Но если смог ты обойтись без Бога,
    Ты главное сраженье — проиграл.
    («Проигрыш»)



Так отвечают себе и читателю автор и лирический герой на вопрос, как достучаться до Бога. И тогда возникают уже такие высокие строки:

    Дай мне страдание и боль,
    Пообещав, уже не струшу, —
    Судьбу исполню, а не роль
    И приведу на суд Твой душу.
    («О, как же втайне я боюсь…»)

Какие ответственные слова, уже вполне выстраданные душой. Душой, знающей и любовь, и потери…

Вся книга В. Макаренкова пронизана любовью к Богу, Родине, близким людям,но пронизана и чувством вины перед всеми, кто любим. Она наполнена страданием по потерянным родным. И надеждой на встречу в вечности. Но самой трагичной нотой звучит в ней боль по утраченному сыну. Родители не должны хоронить детей.

    Потерял я любимого сына,
    Утешенья мне нет на земле.

    Если я на земле этой лишний,
    Забери меня к сыну домой.
    («Молитва ко Господу»)

    А на сердце моём — неизбывна вина:
    Я живой, а ребёнок мой умер.
    («Вина»)

    Матушка
    Богородица,
    Сына в обитель прими.
    Матушка Богородица,
    Нежно его обними.
    («Молитва Богородице»)

Строки, пронзающие болью любое сердце… Я уповаю, что, излив своё страдание в этих непосильных словах, осиротевший отец нашёл утешение.

    Мы в другом измерении живы,
    Сняты копии с наших сердец.

    Я приду и скажу тебе: «Здравствуй!»
    И закончим земной разговор.
    («Александру»)

Душа лирического героя жива надеждой на встречу в иной, вечной, жизни со всеми, кого любил на земле. И перед этой встречей он судит себя всех судей строже: «Да, всё, что я прожил — нелепо!» И понимает, что «Не отыскать земную правду, минуя вышние врата»

Есть одни такие врата, «ворота во мгле», во мгле нашей сумеречной неправедной жизни, где добро так перемешано со злом, что их не отделить.В те врата душа, заглядывавшая в них ещё при земной жизни, уходит каждая в свой срок, чтобы окончательно познать Истину, встретиться с Богом.

Такова, как я чувствую, главная мысль книги Владимира Макаренкова, его понимание смысла жизни и смерти. И я сострадательно прошла с ним путь осмысления этого, путь страдающей души…