Сергей Кузнечихин

Уходящее время. Стихотворения

* * *

Кипит сирень, дурманным духом
Перенасыщен тесный дворик,
И тополя исходят пухом,
Чихая, матерится дворник,
И голубей блатная банда
Терзает жёлтую галету...


А дама у дверей ломбарда
Докуривает сигарету.


* * *

По колдобинам разрухи
Недалёк, но тяжек путь.
Деревенские старухи,
Если в паспорт заглянуть —
Год рожденья озадачит:
Цифры брешут, как слова.
Арифметика незряча?
Или доля такова?


Вопреки житейским драмам,
В городах щедрее счёт.
Городским усталым дамам
В этом возрасте ещё
Женихи не только снятся —
Сватаются, а они
И не думают стесняться
Ни соседей, ни родни.
Не в мечтах, а в настоящем,
И условности пусты,
Если пахнут так пьяняще
Запоздалые цветы.


Ну а там, где луговые
Отцветают по весне,
Все страданья кормовые
В поле или на гумне.
Дети, куры, грядки, силос,
Хлев, придирки мужика...
И в старуху износилась
К невеликим сорока.
Вроде бы целебный воздух
И парное молоко...
Да не впрок — и баба с возу,
И кобыле нелегко.


* * *

Могло быть лучше, но могло и — хуже,
Сработанное скорым топором.
Паром житейским скарбом перегружен,
Который вроде бы уже не нужен.
Дотянет ли до берега паром?


Имеет ли какое-то значенье
Накопленное впрок и на потом?
Не проще ль за борт, ради облегченья?
Да вот никак — родное. А теченье
Почти что вровень с латаным бортом.


Пиковый валет

 

Мечта устала догонять,
Ну а надежда ждать устала,
И память стала изменять,
Гуляет, падла, с кем попало.
То не дозваться, то придёт,
Когда ты чем-то важным занят,
И с ней какой-то идиот
С подслеповатыми глазами.
Рассядется и будет мне
Плести дремучую дурнину,
Как будто мы в Дарасуне
Делили лаборантку Нину.
Что Дарасун — дыра без дна
И гастроном без бакалеи.
Его? Не знаю! А она
Была, мне кажется, в Балее.
Брюнетка. Чёрное бельё.
Уединиться было сложно.
И вроде не делил её
Ни с кем, а впрочем, всё возможно.
Лиса, но вовсе не змея.
Бывали и больней измены.
Не только женщины — друзья,
Родные люди, даже стены.


Смешно подумать: столько лет
Прошло, как в прорву улетело.
Но этот пиковый валет
Облезлый, мятый...
А задело.


Уходящее время

 

Хотелось, чтоб торжественно,
Достойно покидало,
Но время, словно женщина,
Не может без скандала.
Конечно, были сложности —
Претензии, обиды...
Успех, зарплаты, должности,
Ликвиды, неликвиды...
Пропитого, пропетого
Бессмысленный анализ —
Не обойтись без этого,
Но как-то уживались.
Привыкли. Стихли жалобы.
Поохладели к блуду,
И не с чего, казалось бы,
Бить общую посуду.
Дозрел до примирения,
Ну а ему, хоть тресни,
И доводы, и мнения
Мои — неинтересны.
Кричит, ногами топает.
Былое — в пух и перья.
И на прощанье хлопает
Расхлябанною дверью.
И как тут не отчаяться
От жутких откровений?
Ушло... Нет — возвращается
Для новых обвинений.


* * *

От Ивана Грозного
До Ивана грязного,
От Петра Великого
До Петра безликого,
От Бориса Смутного
До Бориса мутного...


Стёганная кесарем,
Грабленая слесарем,
Сытая побоями,
Мытая помоями,
Но не заробевшая
После травли бешеной —
Всё равно не девица —
Верит и надеется
Баба терпеливая
На судьбу счастливую.


* * *


А наше Солнце — в лишаях...
         Аркадий Кутилов

Как превозмочь постылую тщету?
Советчики благи в словесном вздоре.
Пожизненная ссылка в нищету —
Вердикт не самый страшный в приговоре.


Страшней, когда и завтра, и вчера
Ты весь во власти непонятной боли,
Когда вокруг и сплошь одна «вохра»,
А ты ещё не в зоне, а на воле.


Страшней понять, иного не дано,
Одна причина, остальное — свойства,
Что на тебе родимое пятно
(А не клеймо или печать) изгойства.


* * *

Велеречивый крючкотвор-юрист,
И всё-таки (морали не касаясь)
Случается, и брачный аферист,
Не половой гигант и не красавец,
А всё ж находит нужные слова,
И безрассудно тратит на поганца
Коварная и тёртая вдова
Не только лишь телесное богатство.
Ему не надо качественных слов
И первородных, чтоб сдалась невеста.
Как рыбаку в надежде на улов
Важна не снасть, а важен выбор места.
К чему веду: язык не виноват,
Что с двух сторон шлифован и заточен.
Иной поэт неряшлив, пошловат.
А почему-то любят??! Даже очень.


Эффект Кручёных

 

«Дыр бул щир» —
Это хлеще Баркова,
Ломоносов сморкается в букли.
Стихотворец послал на три слова —
Всё равно что послал на три буквы.


А потом подпустил «убещура» —
Чудо-юдо с ухмылкой срамною.
Ладно, вытерпит литература,
Как бы что не стряслось со страною...


Из истории
российской словесности

 

Мальчишка волен и раскован,
Страну не знающий свою,
На прозорливого Лескова
Состряпал Писарев статью.


Швырял, напорист и неистов,
Презрительный словесный шквал
И клеветой на нигилистов
Любовь к России обзывал.


Клеймил и требовал бойкота,
Чтоб не печатать ни строки.
А если вдруг пригреет кто-то,
Тому не подавать руки.


И подхватили, поглумились...
Другого б растрепали в пух,
Но есть на свете Божья милость —
Талант и непокорный дух.


Не сладили, не измесили.
И всё же не закончен спор,
А то, что выпало России,
Не осознали до сих пор.


Из искры возгорелось пламя.
Пошла великая вражда —
Слова кончаются делами.
А ведь Лесков предупреждал.


* * *

Очень просто было Берии
Сеть коварную плести.
А мошенник на доверии
Вынужден себя блюсти
В рамках такта и приличия,
Быть уступчивей, нежней,
И лицом посимпатичнее,
И фигурой постройней.
Ни надменности, ни грубости —
Пониманием пронять.
И ни в хитрости, ни в глупости
Простаков не обвинять.
Тыкать в тело папиросами,
Трёхэтажным матом крыть...
Не допросами — расспросами
Душу слабую раскрыть.
Очень тонкая материя —
Соблазнить и развести,
Ну а Вы, товарищ Берия,
Шли по лёгкому пути.


* * *

Ох, как лихо сменились годы,
За спиною густой туман.
А давно ли певец свободы,
Не какой-нибудь графоман,
Обращался к вождям идейным,
К тем, кто совестлив и умён:
«Уберите Ленина с денег,
Он для сердца и для знамён»?
Что ж, прислушались и убрали —
Поп другой и другой приход;
Правда, походя и украли
Всё, что смог накопить народ,
В обещаниях не жалея
Самых честных и громких слов.
«Уберите из Мавзолея!» —
Новый лозунг уже готов.
Бросить вызов больной системе
Риска нет. А навар? Как знать...
Присоседиться к модной теме
Надо вовремя поспевать.
Ну а что, если в самом деле
Сговорятся и уберут? —
Цепи ленинцев поредели,
А зарыть — не великий труд.
Станет больше могильных грядок.
Я угадывать не берусь.
Неужели придёт порядок
И покой снизойдёт на Русь?


* * *

Расплачиваюсь медью,
Растратив драгметалл.
Кокетничать со смертью
Побаиваться стал.


Искать блудливым взглядом
И окликать легко,
Когда она не рядом,
А где-то далеко.


Пока гулял в излишках
По молодости лет,
Кобенились в мыслишках
Петля и пистолет —


На аварийный выход
Набор не так и плох...
Но самый нужный выдох
Не заменяет вдох.

К списку номеров журнала «ДЕНЬ И НОЧЬ» | К содержанию номера