Нина Гэйде

Надземный лабиринт. О книге Натальи Мери «Лабиринт»

            В монстровом чреве, по плацу Бродвея

            Девочка смуглая шла

            И неуверенно, словно робея

            Тачку с цветами везла.

            Как же ты, девочка, яркая птица —

            в каменный этот капкан?

            В дальние дали уж не возвратиться,

            в рай, где шумит океан…

 

Когда Наталья Мэри читает эти строки из своего стихотворения «Нью-Йорк», меня не покидает чувство, что она читает о себе. Казалось бы, какая связь? О других странах речь, других эпохах. Но чем глубже знакомишься с творчеством этой русской писательницы из Финляндии, тем яснее понимаешь: это именно ее вырвала жизнь из счастливого детства на Родине и забросила — вот прямо так — с букетиком полевых цветов в «камнестеклянный мир» взрослой жизни в чужих городах и странах. Дочь военного, Наталья с детства не единожды меняла страны обитания. Конечно, в этом тоже была своя неповторимая романтика, свой уникальный жизненный опыт, возможность знакомиться с разными культурами, пересекать знаковые исторические перекрестки планеты и все же — возможно, уже тогда, в детстве, с первым непростым опытом эмиграции (для ребенка нет понятия «временный»: все, что происходит здесь и сейчас — и есть единственно возможная жизнь) пришла к Наталье потребность выражать себя в слове, переплавлять в поэтические образы многоликую череду внешних впечатлений и таким образом познавать себя в мире — столь неисчерпаемом, но, увы, далеко не всегда созвучном душевному настроению.  «Яркий зрачок первобытного взгляда» ребенка-поэта — девушки «из рая, где шумит океан» — не радуется окружающему пейзажу «в ловушках больших городов», где «быстродвижения ритм постоянный пьет естество, как упырь!»

Она и потом, годы спустя, будет предпочитать «капканам больших городов», их «монстровому чреву» пейзажи тихой природы, дышащей простотой и естественностью. И будет изящной «словесной кистью» зарисовывать их с натуры:

 

            Я плыву, я плыву сквозь туманы,

            серой мягкостью стелется дым,

            Наполняя пахучим дурманом

            тихий вечер. Он – неповторим!

 

            В нежном шелесте частой осоки

            колыбелькою — птичье гнездо.

            Писк пушистый на жалобной ноте

            повторяет печальное «до»…

 

            Защемило о прошлом… Так быстро

            пронеслось — не успела догнать…

            Уж стемнело… За озером чистым —

            чаща леса, луны — не видать…

 

Это раннее стихотворение Натальи Мэри из новой книги стихов и рассказов «Лабиринт» — на мой взгляд, одно из лучших из серии «поэтических акварелей» поэтессы, где она так тонко улавливает миг слияния своего душевного настроения с состоянием природы. Радостно отметить, что такая пейзажно-философская лирика навсегда останется в творчестве Натальи Мери, несмотря на то, что пейзажи окружающего мира и взрослеющей — через радость и боль бытия — души будут постоянно меняться. А интересный поэтический прием гармонично развиваться и совершенствоваться:

 

            Отгорает вечернее солнце,

            кружевами теней вышивая

            занавески на светлых оконцах

            соловьино-древесного рая.

            Сердце бьется, как иволга в клетке

            о бескрайних просторах мечтая:

            «Эх, взлететь бы с березовой ветки,

            воле ветра себя отдавая!»

                                    («Отгорает вечернее солнце…»)

 

Прислушаемся и отметим неизменный мотив в поэзии Натальи Мери — взлететь бы, оторваться от ежедневной суеты, где через силу проживается «размеренность дней», наполнить «по зову беспредельности» свою жизнь высоким смыслом. Ведь уже сполна заплачен «оброк за счастливого детства беспечность» и, хотя «отдалилось на тысячу весен, на тяжелый клубок километров беззаботное юное лето», душа поэта не теряет надежду и в измерении взрослой жизни хотя бы на прекрасный звездный миг покинуть «дни без размера, без веса и цвета» — и отправиться в путешествие по просторам романтики. 

 

            А по ночам луна слезинки льет,

            высвечивая множество залысин

            на мраморе. И хочется в полет,

            и – затеряться в темной, звездной выси…

                                    («Пантеон»)

 

Стоит ли и удивляться, что «Лабиринт» — это прежде всего книга о путешествиях, своеобразный дневник странствий и по поэтическим просторам, и по реальным городам и странам. Тем более судьба с детства подарила Наталье Мери и ее лирической героине эту уникальную возможность. Перед взором читателя пройдут образы и облики Новой Гвинеи, Уругвая, Аргентины, Филадельфии, Португалии, Тбилиси, Бельгии, Болгарии, Нью-Йорка, Касабланки, Майями, Лондона, Парижа, Зальцбурга, Барселоны, Лиссабона, Рима, Родоса, Сочи...

И что очень примечательно — путешествия эти протекают не только в измерении сегодняшнего дня. Наталье Мери тесно «на пятачке» современной исторической реальности. Она ведет читателя лабиринтами разных эпох, архитектурных шедевров («не умаляет старение красок силу волшебную их»), оживляет в стихах и прозе известных исторических персонажей, если их мысли и чувства ей созвучны. Так, например, пишет она о двух королевах — Елизавете Первой и Марии Стюарт:

 

            Одна взошла на трон в сиянии власти и славы.

            А другая была казнена, как заговорщица.

            Одна любила и была любима, другая – отвергла любовь, предпочтя ей власть.

            Мне ближе та, что была казнена.

            Она прожила короткую жизнь, но слушала только голос своего сердца…»

                                                («Стены, хранящие тайну»)

 

Лирической героине ближе опальная королева — ведь она умела слушать голос своего сердца. В этом, наверное, главный ключик к творчеству и личности самой Натальи Мери — она тоже не разучилась слушать голос сердца, она умеет жить любовью, она на любовь — в самом высоком смысле слова — обречена: 

 

            Как зерно прорастает зеленым ростком

            на весеннем распаханном поле — 

            так любовь просыпается в сердце моем

            против воли моей, против воли…

                                    («Как зерно прорастает…»)

 

Почему против воли? Потому что не всегда любовь приносит безмятежное счастье. Дать согласие на любовь — значит согласиться и на страдания, на потери, на боль, на возможные жертвы. Но сердце не может по-другому. Потому что любовь для Натальи Мери и ее лирической героини — не экзотическое «комнатное растение», не часть быта. Любовь — это стихия. Любовь являет себя через самые разные явления природы, объемлет собой весь мир. И главное, любовь — и есть то главное «топливо» для полетов, без которого ни стихи, ни сама жизнь невозможны:

 

            Любимый мой. Мы станем солью

            лениво дышащих морей,

            мы станем криком, станем болью

            на юг летящих журавлей…

 

            Летящих над осенней Русью,

            где золотые купола,

            наполненной пьянящей грустью,

            что по-особому тела.

 

            Мы станем пламенным закатом,

            ласкающим отвесы скал,

            под грохот позднего раската

            откроешь то, что не сказал…

           

            И день вчерашний станет былью,

            и слов вчерашних не найти…

            Мы унесемся млечной пылью

            по крупнозвездному пути…

                                    («Любимому»)

 

И еще об одной лирической теме в творчестве Натальи Мери невозможно не упомянуть — духовной связи с двумя близкими ее сердцу странами, Россией и Финляндией. Несмотря на то, что книга написана мастером, умеющим легко парить на «философских крыльях» над странами и эпохами, и даже порой над скоротечным мигом своей собственной судьбы — все-таки в этой книге явственно слышны ностальгические нотки, неизбежно сопутствующие творчеству в эмиграции.

Порой траектория поэтического полета Натальи Мери сокращается до важнейшего маршрута души: Россия — Финляндия. Во скольких бы иных странах ни побывала писательница — именно эти два места на планете ей особенно дороги. Россия — исток бытия, никогда не зарастающая в памяти тропинка в счастливое детство, вторая половинка души, «зеленая травинка», в которой «прорастает вся нежность к дальней Отчизне…»

 

            Я с собою возьму только цвет

            лепестков белых яблонь России,

            только лунный мерцающий свет,

            запах хлеба, что в детстве вкусила,

            жемчуг сказок, что из века в век –

            в ожерелье народных преданий.

            Я тебя не забуду вовек…

            Ночь… Последнее из расставаний…

                                     («Последнее расставанье»)

 

Финляндия — страна, подарившая любовь и семью, новую судьбу, новый дом:

 

            Финляндия весной.

            Голубоглазость подснежников,

            их терпкий аромат…

            Тяжелой глыбой каменной казалась

            Финляндия мне много лет назад.

            Растаял снег… И льются переливы,

            и пляшут блики в утренней строке…

            Финляндия и ты… Такой счастливый,

            с букетом одуванчиков в руке.

                                     («Финляндия весной»)

 

Диалектика любви к двум странам, диалектика радостей и печалей бытия. «Рысцою, налегке проходят годы мимо, и уж не разберешь, что в шутку, что всерьез…» Все в мире взаимосвязано, одно не существует без другого. В относительности всех явлений — живой росток безусловности любви. Жизнь скоротечна — время бесконечно: «центы дней текут в копилку Вечности, гремя…»

У Натальи Мери есть удивительный талант сказать просто об очень глубинном, сутьевом в жизни — о том, на что профессиональные философы тратят сотни страниц мудреных изречений. А не проще и не понятней ли — так:

 

            Зеркальность моря отражала

            полулиловый летний тон,    

            и стадо облачков бежало,

            гонимо ветром-пастухом.

 

            Под ними, черны и огромны,

            висели сгустки черноты…

            Казалось, Зло мирское грозно

            на нас смотрело с высоты.

 

            А рядом с ним, белее снега,

            струилось облако Добра,

            оно казалось горным снегом,

            под ним синела ночь-гора.

 

            Белее чистого листа,

            А черное — чернее тени.

            Полутонов переплетенье,

            полумиров полуигра…

 

            так мирно сосуществовали,

            совсем не ведая о том,

            что этим грани нарушали

            меж светом — тьмой, Добром и Злом.

                                     («Небо»)

 

Поэзия Натальи Мери при всей отточенной ясности — многоуровневая. За очевидной простотой открываются новые и новые пласты смыслов и образов. Это поэзия-лабиринт, приглашающая читателей самим поискать в ней скрытые пути толкований. Это приглашение к сотворчеству. А вот и Ариаднина нить на этом пути: 

 

            Через страны, пространство и время,

            из ловушек больших городов

            в небо, к звездам – посеять семя

            невзошедших еще стихов.

            Мы певцов и поэтов племя,

            и бумага под словом горит…

            И настало, настало время

            сквозь надземный пройти Лабиринт.

                                     («Лабиринт»)

Главная суть в том, что поэтический лабиринт Натальи Мери — отнюдь не подземный. Он воздушный. Надземный. Небесный. Туда и устремляйтесь. Там и ищите с ней встречи.

 

            В безмятежно текущее небо

            я готова часами смотреть.

            Не хочу ни просить, ни требовать,

            просто жить, просто быть, просто петь…

 

                                                            Копенгаген-Москва

К списку номеров журнала «ИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNAT» | К содержанию номера