Приходи вчера. Стихотворения

***

Вспомнить вроде есть о чём.
В то же время вспомнить не о чем.
Жизнь учила, что почём,
только я осталась неучем.

Променяла сто друзей
на врага, простив легко его.
Заплатила сто рублей
за один цветок левкоевый.

Враг играет булавой —

упоён победой пирровой.
А изысканный левкой
меж страниц мумифицирован.

ПРИХОДИ ВЧЕРА

Не ряди меня в шелка лягуша?чьи.
Не до глупостей –  обоим за тридцать...
Голос твой, глаза твои, а душа чья?
Гладь зеркальная, смотри, пузырится!

Лихорадкою трясет половицы!
Этак терем низведут до осто?ва.

«Приходи вчера», – скажу трясави?цам
супротив них отворотное слово.

От ворот гоню сестриц. Их двенадцать.
Задержались в старых девах навечно.
Ни один не захотел с ними знаться...
Берегись, чтоб не вскочили на плечи!

Взлихорадят до костей, излихачат...
Сестрам нравится плясать да резвиться.
Не ряди меня в шелка лягуша?чьи!
«Приходи вчера», – скажи трясави?цам.

***

Вдруг чар не стало – как рукой сняло.
И плешь вместо кудрей. Да как же так?!
Глаза протёрла, но не помогло:
как пень, передо мной –  Иван-дурак.

Жар-птичьего пера слепящий блеск...
А перегладив тысячу рубах, 
прозреешь и поймёшь: попутал бес,
чтоб совершился брак на небесах.

ТУПИК

Нить ложных тождеств – рифм – тонка.
Клубок – навыкат.
Катился... Но из тупика
стихи — не выход.

Зачем спиралится строка?
Затем, чтоб каждый,
зайдя в тупик, у родника
сдыхал от жажды?

Зачем слезу стопой толочь?
Чтоб подытожить:
слезами делу не помочь,
словами  —  тоже?

Зачем валяем дурака,
когда понятно:
чтоб выбраться из тупика,
есть ход попятный?

Легко тому, кто налегке.
Два негероя  —
останемся и в тупике
шалаш построим.

***

Судьба судила  — не ссудила
монет молчанья золотого.
Роняю в грязь речного ила
я серебро за словом слово —

на дно стремятся, словно камни...
Судак веление судачье
глухонемыми плавниками
мне промаячит, но удачи
уже не жду... Судьба садила
в тюрьму ли, в трюм речного судна —

какая разница?  — ссадила
на бережок совсем безлюдный.
Уже никто и не судачит,
уже лицо мое забыли...
Бессре?бряно — не надо сдачи -
топлю слова в утробе ила. 

***

Сказала слово... В бровь. Опять осечка.
Бог знает, что ещё мне выйдет боком.
В глаз чей-то целясь, подставляю око...
Слова верны. Как верные овечки,
вернутся, значит. Словушко-словцо,
кольцом тебя роняю на крыльцо.
Крутись! Катись! Вернёшься, если Бог даст.
Приходит стыд за то, за что бы гордость

испытывать должна была... Словечко,
ты на ловца, как дикий зверь... И что же?
Опять не в глаз, а в бровь. Опять осечка.
Пора, мой друг, пора уж подытожить:
где терем был, там высится тюрьма,
от дара не осталось и дерьма,
колечко дыма —  нимб — спустилось к шее
петлей словца, о чём я не жалею.

***

Дорога кривлялась, став одушевлённой вполне.
Гримасы из пыли и гравия всё же пугали
скорей, чем смешили. Мой Сивка взмывал на волне
утробного страха. Его бубенцы изрыгали
мотив первобытный, пещерный. Вставал на дыбы
коняга и сбрасывал всадника так, что ломался
хребет и, срастаясь, кривлялся —  верблюжьи горбы
мостил за плечами такие, что встречный пугался
скорей, чем смеялся до слёз, не на шутку робел.
Ведя сквозь шеренгу зеркал безнадёжно горбатых,
кривлялась дорога, кривя и лицо, и хребет,
пока не скрывалась за занавес витиеватый.

ПЯТНИЦА

Вертится её веретено!
Нить сучит неумолимо Пятница.
Наступает, как заведено...
Только от её объятий пятиться

хочется в Четверг, а тот — спиной.
Значит, к стенке проще прислониться мне.
Но не устоять. Веретено
пятой в колесе дурацкой спицею

вертит и меня. Предрешено
пораженье пятки ахиллесовой.
Пятница! Её веретено
для меня опасней вальса бесова.

Боже, придержи веретено!
Медленней чуть-чуть крути неделями!
Пролетают, как заведено...
А дела стоят не переделаны.

А душа —  то в пятки, то на дно,
то в мираж, то в синеву небесную.
Боже, придержи веретено
и круговращенье вальса бесова.

КАЛЕНДАРИ

Целый пантеон абракадабр,
что забальзамировано-святы.
Вот один из нонсенсов: октябрь
назван был восьмым, а он... десятый.

Для чего спесивый Ватикан
подшутил над летоисчисленьем?
Истекает горечью стакан,
личность ощущает раздвоенье.

Но, не проверяя календарь, 
наплевав на даты, пешим ходом
скоро снова выйдет Коляда
в люди ради дани ежегодной.

Коляде споют о Рождестве.
Выслушает он, тайком зевая,
в коробок укладывая все
собранные за день караваи. 

КАМЕЯ

Не то чтобы упала рожей в лужу,
но мутная водица очи застит.
Чем больше знаю —  меньше разумею.
Кажусь себе голубкой неуклюжей,
что ляжет на асфальт проезжей части
расплющенной колёсами камеей.
Возможно, только дворник чертыхнётся...

***

Искать себя — в трёх соснах заплутать.
Зря в корень, не извлечь и корнеплода.
А золотивший ручку золотарь
сыграл моей гадальною колодой
и, банк сорвав, оставил, прохиндей,
взамен идей коробки берендеек...
Плутать в трёх соснах и среди людей
и знать, что никогда не поредеет
дремучий лес... Искал же Диоген
днём с фонарём. А что нашёл упрямец?
Пасть пред сосною ниц, не встать с колен
и выползти  — вослед за муравьями.