Книга за книгой

Айдар Хусаинов. Стихотворения. – Уфа: ОЭ, 2014. – 40с.

 

Это маленькая симпатичная книжечка, которая, тем не менее, содержит много лаконичных стихотворений.

Практически во всех них можно отчетливо проследить один повторяющийся лейтмотив. Это водная стихия, объятая холодом и жаждущая тепла, чтобы переродиться, избавиться от тяжести существования и вознестись в виде тумана, дыма к чему-то доселе недосягаемому.

Водная стихия здесь ассоциируется с жизнью человека. Он, потерявший привычные устремления и предчувствующий свой уход, находится в поисках новых жизненных смыслов. Он обращается к окружающему миру, к воспоминаниям, к Богу и находит не угаснувшую ценность любви.

Что интересно, большинство стихотворений датированы концом восьмидесятых годов.

Возможно, на творчество автора сильно повлиял период холодной войны между СССР и США, а также связанные с этим опасения приближающегося краха коммунистической идеи. Однако, Айдар не говорит об этом прямо. Лишь в одном стихотворении упоминаются слова «государство» и «право».

В целом, автор пишет простым доступным для всех языком. Он не использует сложных стилистических приемов или редких слов, для понимания которых нужно заглядывать в словарь. Но можно заметить, пару раз он обрывает стихотворение незаконченным словом. Такая вот изюминка.

 

 «Покажи мне понятие бога, / Чтобы это случилось со мной. / Я в младенчестве был недотрогой / И привычно стоял за спиной»

 

Сергей Ивкин. «Символы  счастья». – М.: «Вест-Консалтинг», 2015 – 144 с.

 

Это не просто книга – это часть художественного фильма «Виктория и Харитон». Но я постарался оценить ее в качестве самостоятельного творения.

Стихотворения очень непростые, поскольку автор пишет с богатой, неограниченной стереотипами мышления лексикой, создавая нетипичные образы, и демонстрирует свой индивидуальный стиль.

Кажется, что автор совершенно не подчиняется законам нашей вселенной и творит какую-то словесную магию, и очень хочется спросить, как же ему это удается. Одного прочтения часто не хватает, чтобы разобраться в задумке автора. Но это не мешает наслаждаться непредсказуемым блужданием мысли Сергея Ивкина.

В стихотворениях можно встретить много имён и названий, неприятных колющих словосочетаний, современных «грязных» словечек. Вместе с тем, там также присутствуют и интересно обыграны современные понятия: маршрутки, iPad, боди-арт и др.

Всё это, в сочетании с нескучным порывистым изложением, заставляет мозги «шевелиться», будоражит воображение.

Для меня осталось загадкой называние книги. Символы счастья, после прочтения мною стихотворений, воспринимаются, как миражи, которым уже никто не верит. Уж слишком близкие к реальности сюжеты и образы используются. Часто ловил себя на мысли, что автор больше концентрируется на проблемных и негативных ситуациях. Тем не менее, эта книга останется для меня образцом интересного креативного мышления и яркого, полного жизни литературного стиля.

 

 «Дополнительных лёгких моих раскрываются крылья стрекозьи. / На окне у Варвары растет птеродактиль алоэ»

 

Н. Седов. «Конструктор: роман, рассказы» Николай Седов. – Тольятти. Литературное агентство В. Смирнова, 2014. – 212 с.

 

Центральный роман книги так и хочется назвать психологической фантастикой. Почему-то он у меня ассоциируется с фильмом «Эффект бабочки».

Основная линия повествования ведет читателя по пути становления личности главного героя, Аркаши, буквально с его первых воспоминаний. Читателю предстает довольно суровый реалистичный мир, недалекий от наших дней, не лишенный проблемных ситуаций.

Видно, какие выводы делает юный герой, сталкиваясь с этими ситуациями и своими мистическими переживаниями. Чувствуется, что автор знает тонкости детской психологии и умело их раскрывает. Во всяком случае, ему хочется верить.

Удивительно, как порой человеческая психика находит объяснение случайным совпадениям, заполняя пустоту тем, что оказалось «под рукой». А гибкое мышление ребенка подвержено этому в большей степени. Бывает в жизни такое, когда в состоянии гнева или обиды бросают необдуманные негативные эмоциональные пожелания или даже проклятья, а потом, наблюдая, как они свершаются, терзают себя чувством вины.

И чем сильнее потрясения, тем глубже они проникают в подсознание, откуда впоследствии тревожат мнительными фантазиями и психосоматикой.

 

 «В припеве он услышит слова, которыми сможет определить состояние, начавшее преследовать его в первом классе, пронесенное через все школьные годы и захваченное во взрослую жизнь – состояние раздвоенности, постоянного пребывания между двумя мирами: «Ни там, ни тут»

 

 «ЛитСреда»: журнал. – Самара, 2015, сентябрь/октябрь.

 

Сразу что бросилось в глаза – внутреннее оформление: узкие поля, смещенный текст, заголовки посреди страницы.  Почувствовалась какая-то неразбериха, разрыв привычных литературных шаблонов. Эти люди любят эксперименты, подумал я.

Журнал содержит много небольших разнообразных разделов – литературное ассорти, в котором каждый найдет материал на свой вкус. Здесь в основном представлено творчество самарских авторов: и молодых, и опытных, и давно ушедших.

Также уделяется внимание иногороднему творчеству, что говорит об открытости по отношению к общей культурной среде. Более того, журнал содержит литературные переводы, идущие параллельно с оригинальными текстами. Такое отношение к другим языкам вызывает уважение.

Помимо творчества авторов в журнале можно встретить биографические данные, исторические сведения, интервью. А в конце находится объемное приложение, посвященное пятой Летней филологической школе СамГУ, на которой обсуждалось творчество самарского поэта Андрея Темникова. Все произведения, вошедшие в приложение, имеют его авторство.

Однако, я был немного разочарован отсутствием хотя бы отрывков или тезисов из обсуждений творчества данного поэта. Ведь, оставаясь один на один с книгой, читатель лишается возможности узнать другие точки зрения. А при наличии подобных комментариев мог бы возникнуть эффект присутствия или заочного диалога, что способно развивать мышление.

На сколько я понимаю, этот журнал еще молодой,, есть куда развиваться, есть над чем экспериментировать. Самое главное, что у журнала есть свое благородное предназначение – представление местных самарских авторов.

 

 «Ни плащом, ни курткой венскою / Мне себя не изменить. / Наряжаться – дело женское. / Наше дело – оценить.»

                                                                      Евгений Чепурных

 

Ильдар Листопадов

 

 Анна Горенко. «Сочинения». Москва. Летний сад. 2010 г. 224с.

 

Сказать, что я был удивлен, когда открыл эту книгу – почти ничего не сказать! Случилась абсолютно неожиданная встреча с поэтом – именно так почему то хочется говорить о книге Анны Горенко – именно не с текстами,  а с человеком, поэтом.

Ничего  подобного я не ожидал!!  Голоса восхищения друзей-поэтов проходили мимо, не затрагивая внутреннего слуха – ну, короткая жизнь, ну, известность в узких кругах, ну иудейка… Это все ничего не дает!

Однако книга «Сочинения» сразу захватила внимание -  особым ритмом, словом, паузами подлинного дыхания - не скажу что смерти, но ожидания ее. Может быть, честностью слов, не выпирающих, а нежно выстраивающихся по какой-то тайной команде, но кого?

Было ощущение, что слова надиктованы, расставлены вольно, но верно и связаны с прямым, лишенным публичной халтуры, обращением к  сердцу читающего. Как это получается? Загадка! Вернее, тайна!

Потом было предисловие Владимира Тарасова, очень странные комментарии, вовсе не филологические, в которых именно это ощущение передано прохладнее и одновременно обоснованнее – да, Анна знала о раннем уходе, спешила,  не хотела завязывать…

Передано и объяснено Тарасовым многое, но не все! Вопросы остались, а также осталось горько-сладкое послевкусие от встречи, от этих слов как-то неправильно, дико, самовольно расположенных на бумаге, бьющих или ласкающих непритворно…

Впрочем, сила поэта – всегда таковая и есть. Анна Горенко  - поэт, бездоказательно, прочитав всю книгу, констатирую. И несколько слов напоследок:

 «Цветы живут быстрее тленья вишен / еще быстрей и слаще жизнь вина/ я имени села сюда не слышу / но белая сладка его стена»

 

Виталий Кальпиди. «Izbrannoe». Стихи. Челябинск. Издательство Марины Волковой. 2015 г. 400 с.

 

Виталия Кальпиди особенно представлять не нужно. Он и так везде представлен. К тому же – часто представляется сам.  Конечно, фигура речи, но и фигура поэта – значительная!!

Понятно, что личное знакомство ничего не добавляет влюбленному в стихи поэта читателю. И все же, я знаком с Виталием Кальпиди, виделся и разговаривал с ним не меньше пяти раз.

А книга «Izбранное» прекрасна. Весь Кальпиди в одном томе и томе, надо сказать, внушительном!! Великолепные иллюстрации в стиле книг «Запахи стыда» и «Хакер»!!

Ну, а само содержание? Трудно сказать о предпочтениях, ибо все главное уже прочитано и измениться предпочтение не может… Я люблю стихи Кальпиди периода 1989-1999 годов. Любимые книги: «Ресницы», «Стихотворения», «Мерцание», «Запахи стыда».

Чем интересен для меня этот период? Огромной концентрацией сообщаемой читателю метафизической, экзистенциальной и метафорической информации. Помните, как Пушкин характеризовал творчество Е.Баратынского – поэт-мыслитель! Это может быть сказано и о творчестве уральского поэта.

Вот именно эта насыщенная, сама себя комментирующая, поглощающая, опережающая речь-мысль. Мыслеформы (гачевский термин затерт, но другого не нахожу) как архетипы – парят в текстах на правах хозяина, как бы не зная об авторе слов ничего. Да-да – не знают эти слова авторства совсем. Так и сказано:  «Кто стоит за этой тишиной и вращает ручку центрифуги»?

И все-таки, имя автора на обложке. В.Кальпиди «Izbrannoe». Читаем!

 

Мушиный танец звезд, на все, на все похожий/безумная шумит сухих небес листва/ и духа серебро во мне покрыто кожей/ несеребра.

 

Денис Липатов. «Другое лето». Нижний Новгород. 2015 г. 80 с.

 

Современная русская поэзия крайне разнообразна. Нет смысла доказывать тезис, однако, приятно привести достойный пример хорошей книги. Издана она в Нижнем Новгороде, там, собственно, где и проживает автор ее – поэт Денис Липатов.

Жизненная правда, да и жизненная проза этой поэтической книги – быт обитателей современного большого города, улицы, пивные, клиники, парки, сады, офисы, жители с их привычными нуждами и переживаниями.

Однако, не все так просто. Лирическое «я» книги – крайне двойственная фигура. Самое важное – рефлексия персонажа книги. Она всеобъемлющая, тотальная, постмодернистская. Тут все соединяется со всем. Глядя на мир – нельзя не удивляться. Вот герой Липатова и удивляется, терпит, тоскует, но довольно-таки довольно изощренно терпит.  В быт-бытие героя входят на равных правах  и герои европейской философии, и персонажи батырских эпосов и русской истории, и Гомер, и Чехов, и Пермяков.

Интересно, что книга населена огромным количеством друзей-поэтов … Тут и классики, и любимые авторы, и собутыльники, и авторы посланий, и незаменимые и внимательные собеседники. Именно к таким «героям искусства» и обращается автор, именно в них и видит адресатов городского поэтического письма. Без таких людей – не стоит город, как бы говорит Денис Липатов.  И он, в общем-то, очень прав. Куда бы мы делись без своих друзей? Без поэтов?

Хорошая книга, действительно требующая продолжения. Надеюсь, оно последует.

 

То Шемяка, то Дмитрий Жилка/  Так и вертятся на языке /Разбавляя кривой ухмылкою/ Пьют рябину на коньяке.

Сергей Сумин

 

Ульяна Канарейкина. «Поле чудес». Тольятти. 2015 г.

 

Эх, давно не брал я в руки хокку. И вот прочёл небольшую, лёгкую книжечку Ульяны Канарейкиной "Поле чудес". Одно дело, когда люди живут в деревне, там природа ближе и её больше, а в городе?

Автор двух- и трёх- стишиями приоткрывает нам дверцу в волшебный мир поля чудес, где веет прохладой и мотыльки унеслись порывами ветра. Собака и кошка тут, как тут и много птиц.   

Возможно, множество птиц на страницах оставляет впечатление свободы и лёгкости. И общее впечатление светлое. А «поле чудес»  -  это местный топоним - большая поляна среди городского асфальта.

 

Вороны ходят по снегу/ хвостом следы заметают.

 

Слава Трошин

 

Алена Каримова. «Холодно – горячо». Казань. 2014 г.

 

Странная штука - название книги. Иногда оно впечатляет больше, чем её содержание, иногда же за  блёклым заглавием может скрываться то, что способно вывернуть читателя наизнанку.

Некоторые авторы отводят удачно подобранным словам, вынесенным на обложку, чуть ли не 50% от её вероятностного успеха. Как бы то ни было, название книжки - тем более поэтического сборника – это оттиск её содержания, почти буквально – выдавленная на поверхность книги под силой её внутреннего давления суть.

Что же, какой смысл вкладывал поэт в название сборника своих стихотворений - "Холодно - горячо"? Что для него эта книга: стихи, своими крайностями царапающие автора/читателя душу, или она - тире между крайностями - и есть то самое, запрятанное меж двух ощущений – между Слишком и Слишком?

На мой взгляд – второе. Как мост между Холодно и Горячо – именно такова тонкая книжка с тёплым акварельным рисунком на твёрдой обложке поэта Алёны Каримовой.

Не стих за стихом - над большой, как жизнь, водой (озёра, реки, океаны, дожди, снега и даже капля "водопроводной" Ниагары есть в этом небольшом по объёму сборнике) Алёна возводит мост – которым по сути своей и является книга, - пытаясь соединить между собой две крайности, два берега. И ей это удаётся: удаётся держаться между надменностью и горячечностью, сохранять нормальную человеческую температуру – температуру человеческого тепла и редкую сенситивность – со-чувствие.

Читая не больные стихи, коих всегда больше, чем здоровых, а вот такие – по-человечески и в хорошем смысле нормальные, невольно ловишь себя на мысли, завидуя душевному здоровью автора  –  не про тебя ли?

 

«Странностям нет числа. / Ближний молчит, дурак, / я бы его спасла, / если бы знала как»

 

 Станислав Богданович

 

Сергей Матюшин. «Место под облаком». Уфа, изд-во «Китап». 2011 г. 208 с.

 

Эту книгу я бы рекомендовал непременно перечитать. Второй и третий раз… От начала и до конца. Хотя рассказы в ней совсем неровные. Как неровен бывает ландшафт. Как неровной бывает жизнь. Как неровными и сбивчивыми бывают разговоры о самом важном в жизни.

Ну, может ли быть, например, ровным искушение святого Степанова из рассказа «Место под облаком». Там и эдакий дежурный доктор Фауст из городской больницы, и главврач в роли Мефистофеля, и бесы разного калибра, и босховский ад вымирающей деревушки. Повествование постоянно сбивается на резонерство человека, который не может примириться с переделкой мира под новоявленных «сильных мира сего» и принять замену системы двуличия, «дубалектики» на жизнь, где проповедуется норма «большие рыбы съедают маленьких».

Ходульность, конечно, не оправдывается социальностью. Грубые мазки, утрированно броские детали, пресловутая толстая цепь из платины (уже не из золота) на шее у главного беса. Это было бы карикатурой, если б не было так близко к реальности. Но попробуйте ответить на вопрос вопросов: как жить человеку порядочному, пошедшему на поводу у зла? И, может, согласитесь, что проще убить героя, чем ответить.

Более продуктивная попытка найти ответ на сходный вопрос предпринимается в рассказе «По первому снегу». 

Между этими двумя подходами очень длинный анекдот «Лунные погоды», эдакий чеховский рассказ о дачном удовольствии на новый лад.

«Лишо и Лёша» – о мороке ксенофобии, нависшем над нашим бытиём, ещё один «проклятый вопрос», актуальный на фоне последних лет.

 «Второе крыло надежды»  – об утрате надежды, о мертвящей неумолимости беды. О, если б это был рассказ о чуде, о верности близких! Но это честное повествование о мучительном завершении жизненного пути рядового, в общем-то, человека. Мучительном вдвойне оттого, что сама финальная черта превращается в неопределённо растянутую дорогу без надежды.

Лучшие рассказы – в конце. «Маленький, старинный, озерный» – поэма в прозе о русской провинции, с трагичной подоплёкой современных деревенских междоусобиц, восходящих к дихотомии Авеля и Каина.

Тем светлее переход к бытию городка Осташков, что на Селигере, с его угрями копчеными для Кремля и тремя тоннами жмыха для престарелых психдиспансера в Ниловой пустыни. Но – блуждающие острова, но – чудотворцы, но – живая история, но – свет по всей земле из этих краёв…

И горечь, и ирония, и запальчивость квасного патриотизма. И любовь. К городку, воздуху его, непреходящим жителям и тому, что выше и вне всяких слов, к пространству, куда и не ходит ничего, но автор туда непременно уплывёт, не может не уплыть. И мы вместе с ним.   

 

 «Такие светлые дали распахиваются для здоровья и жизни, из богадельни, да и эхма, гой еси, в дискотеку, растудыт твою в пятьсот сил ломовых»

 

Игорь Силантьев. «Жизнь легка: Сборник стихов». Москва, Языки славянской культуры, 2015. 96 с.

 

Осознание ответственности за жизнь приходит к людям по-разному. Не только за свою лично. За ту, что происходит вокруг. Я далёк от мысли, что поэты, как люди, более склонные к рефлексии, чаще и быстрее прочих достигают этого осознания. Но часто именно они оказываются необходимым для этого телескопом. Или лупой. Или окном. Или зеркалом. Человек хочет быть цельным и самодостаточным. «Звездой, выстрелом, громом, горой», а не собачьей лапой.

Человек мечется от желания просто жить, до мечты «быть могучим, как карьерный экскаватор». Его «жжёт зарыться в землю» и хочется знать, «что на меня смотрят боги». Он растерян, встревожен и занят делами и собой. Но иногда к нему приходит поэт.  А это повод взглянуть на мир под другим углом. С иной степенью причастности к тому, что в нём происходит.

У читателя стихов Игоря Силантьева больше шансов «прожить нечаянный дождь и жизнь», признаться, что «я нахожу себя в тех, кого вижу вокруг» или «я знаю, что всё дело во мне». Это ведь очень много – понять, что ты не сторонний наблюдатель, испытать «надежду, хоть что-то исправить».

Мы, большей частью, обычные, неприметные люди, и поэт… хорошо, хорошо! – лирический герой,  которого одолевает «соблазн… стать серым, плоским и жалким», который «с утра ободран похмельем» и рад «за красотку с надутыми формами» (всё, как у многих из нас, не правда ли?), способен показать нам, как однажды с утра можно «отложить привычные дела» или просто «сложить себя из вещей и событий.»

И понять, что ты заполняешь собой пространство – от «тупичка на краю вселенной» до звёздных полей, и время – от  динозавра до подходящей электрички, и человека – от желания «забиться под плинтус» до несостоявшегося Будды. Осознать свою равнозначность природному явлению, слитность с космосом, которые так легко потерять в человеческой ипостаси.

Надо «только перестать лгать самому себе и всем вам». «И голос вернуть». «И найти себе имя».

 

 «Меня не оставляет чувство./Что в этом мире не происходит и сотой доли/ Добра, подаренного небом./Это теперь и на мне»

 

Дмитрий Чернышев. «Железная клетка». Изд-во Марины Батасовой, Тверь. 2014 г.

 

Попробуйте представить, что конец времен наступил. Цивилизация кончилась. Пески времён занесли её осколки. И некий археолог будущего или иного времени откапывает крупицы минувшей культуры, пытаясь по этим разрозненным фрагментам воссоздать мир, о котором он имеет некое представление, но не более того. Его задача усложняется тем, что перемешаны слои разных эпох и народов. Что он поймёт о нас, нашей истории и нашей культуре?

Нечто подобное предстоит неискушённому, но пытливому читателю книги стихов питерского поэта Дмитрия Чернышева. Мне показалось интересным взглянуть на неё именно с этой точки. (Точки сбора, как уточнили бы поклонники известного антрополога).

Это позволяет открывать книгу на любой странице: какая разница, откуда начинать складывать паззл, кусочков в котором заведомо меньше потребного количества. Можно попробовать сделать ставку на логику и знания, непрестанно адресуясь к справочникам, словарям и пресловутому google у. Читатель многого добьётся в плане самообразования. Но поймёт ли он, чем дышал поэт, о чём бредил? Пожалуй, по результативности это будет напоминать попытку склеив, кое-как разбитую восточную вазу, почувствовать запах цветов, некогда, стоявших в ней.

Попробуйте иной способ. Уловите дыхание поэта, читающего эти странные тексты, попытайтесь настроиться на этот ритм. Временами вам будет недоставать воздуха, а то вдруг захлебнётесь запахом некой экзотической пряности.

Вслушивайтесь в себя, вглядывайтесь в пространство, что разворачивается на вашем пути, поймайте обрывки возникающих мимо вашей воли мыслей и странных чувств. Быть может, вам повезет, и вы ощутите, как шаг за шагом разворачивается вокруг вас многоуровневый, пронизанный энергетическими и эмоциональными связями, сумрачный, как древний город перед рассветом. Мир, удерживаемый от распада лишь железным каркасом одухотворённой мысли его творца и созерцателя.  

И – обязательно дождитесь рассвета в этом мире…

 

 «Вдруг, в середине ноября – ветка сирени / торчит на бледно-зелёном небе бесстыдно и ароматно! / а дети верят в справедливость / и плачут безутешно»

 

«Бельские просторы», июль 2015 №7, Уфа. Редакция журнала «Бельские просторы».

 

Юбилейный 200-й номер башкирского журнала стал галереей его лучших авторов за 17 лет, начиная счёт от легендарного Мустая Карима, с великолепными экскурсами в литературоведение, краеведение и  публицистику.

Редкая для любого журнала возможность от начала до конца выдержать высокий литературный уровень, предъявить читателю воплощённый в публикациях принцип: чтобы создавать современную литературу, необязательно читать стихи, стоя на шкафу или голышом орать непристойности с колокольни, можно просто жить в этом мире, отзываясь на его боль и радость словами, каждое из которых стоит на своем месте.

Многие имена, не выделяясь в современном литературном шумноцветье, после знакомства на этих страницах вызывают желание дополнить заветную книжную полку их публикациями.

Таков Пётр Храмов, с отрывком из романа «Инок». Взгляд мальчика на бытие страны в её минуты роковые наивен, но чист и притягателен. «Лошадь понравилась мне… тем удивительным сочетанием невыразимо вольного с невыразимо подневольным, что так роднит лошадей с хорошими русскими людьми». «Всем своим покорным высшему суеверию видом они (работники лесопилки) словно бы говорили, что… великую пролетарскую истину  никогда не поймёт тот, кто не бьёт и не мучает, тот, кто не врёт и не пресмыкается, тот, кто не может увечить живое естество жизни». Восприятие жизни героем романа открывает то глубинное, живое человеческое состояние, внешнее проявление которого принято называть  изрядно потёртым словом «гуманизм».

Тема эта, после короткого периода востребованности, вновь активно сталкивается на обочину очередной столбовой дороги – спасибо «Просторам» за верность человеческому.

Неуловимо рифмуются с прозой Храмова простые слова поэта Юрия Андрианова, первого редактора «БП»: «Это просто и в меру нелепо – / Навалившись спиною на дом, / Слушать умное, позднее небо / Над родным деревянным гнездом». И ещё: «Это просто – без всяких досужих…/ Это свойственно сердцу – любить. / Но влюблённым трудней равнодушных  / Говорить почему-то и жить…»

Быстрая, но важная встреча с уже знакомым мне Сергеем Матюшиным (рассказ «В конце сезона»). Короткая реприза, как подчас внезапно и неотвратимо настигает человека тяжесть ответственности за содеянное им.

В том же русле выдержаны и литературоведческие работы Ромэна Назирова – «Распрямление человека» (удивительно современный анализ пушкинского «Медного всадника», как картины противостояния исторической необходимости и – человека) и Александра Касымова – «Обновление жажды» (о вековой схватке любовной лирики с имперскими страстями).

         Невозможно пропустить задающие необходимую глубину краеведческие исследования Зинаиды Гудковой «Уфимские лесопромышленники Чижовы» и Руфа Игнатьева «Местоположение Уфы до начала XIX столетия».

         И – читать обязательно! – остроумные и глубокие рассуждения переводчика Марселя Гафурова «Не так просто, как кажется» о проблемах художественного перевода на примере башкирской литературы.

В целом, юбилейный 200-й номер – весомый аргумент в пользу тезиса: реализм по-прежнему актуален и может говорить об окружающем мире и времени то, что необходимо для человека, чтобы остаться человеком.

 

 «Мы припадали к родине собою,/ Ее пытаясь вылечить собой,

И было это радостью и болью,/ И было это – более, чем бой.»

                                                                (Светлана Хвостенко)

 

Антология независимой литературы Тольятти (1990-2014 гг).

Сост. Сергей Сумин. Тольятти, 2015 г. 370 с.

 

 «Ну, это далеко не вся литература Тольятти», – сказали мне как-то с ироничной усмешкой, полистав только что вышедший том «Антологии». И что можно было возразить на это? Что любая антология не полна по определению? Что попытка охватить неформальную и самиздатовскую литературу неизбежно обречена на лакуны? Что всякий подобный проект упирается в субъективизм и вкусовщину составителя, и  никто не объемлет необъятного?

Я скажу так: большая удача для Тольятти, что нашёлся сумасшедший, сделавший первый (и большой!) шаг в этом направлении. Теперь есть издание, которое мы можем критиковать, дополнять и править, но – главное! –  мы можем им руководствоваться, используя в качестве справочника, хрестоматии, памятника литературы, не делавшей упор на официальные публикации, на финансирование, гранты, административную поддержку.

 Литературы настроения, момента, действия, эксцесса, создатели которой не особо пытались застолбить себе место в вечности, занимались подчас «игрой в бисер», не беспокоясь о том, чтобы быть понятыми, тем более массово признанными. Большая часть текстов «Антологии» – то, что принято называть «маргинальной литературой», далёкой от всеобщего восприятия и по задаче, и по сути своей. Не секрет, что культура вообще представляет собой тонкий слой масла на черствой корке человеческого бытия.

Культура не коммерческого плана (я сознательно волюнтаристски объединяю в это понятие очень разнородные слои) в этом слое представляет собой пленку молекулярной толщины. Можно сколь угодно дискутировать о степени и характере влияния этой тончайшей плёнки на существование и развитие человеческого сообщества, но сохранить, зафиксировать во времени хотя бы её фрагменты – настоятельно необходимо. Пусть даже потомки пожмут плечами: «Этрусское – нечитаемо». Надо, чтобы у них была эта возможность – пожать плечами над фрагментами непонятной им культуры.

 

 «…Я знаю – мне надо дойти. / До Жизни. До Мира. До самой  последней былинки. / Не знаю чего, но я знаю – мне надо найти! (Виктор Ляшенко)»

 

 «Наша чушь всегда краше вашей чуши / чаще и чище (Ладо Мирания)»

 

                                                                                         Сергей Пиденко

 

Темников, А. Фанки Фунги : Поэма грибов / Андрей Темников, Сергей Рутинов. – Екатеринбург – Москва : Кабинетный учёный : Фабрика комиксов, 2014. – 248 с. : ил.

 

   Про эту удивительную книгу написано уже много. Я опять смотрю на вступительную аннотацию: «отважный и увлекательный опыт писателя Андрея Темникова и художника Сергея Рутинова». Отважный и увлекательный…

В 2000-м начал создаваться этот художественный мир. А после почти половины пути, после смерти Андрея Анатольевича Темникова в 2006-м Сергей Рутинов медленно, обстоятельно, с любовью и уважением к предмету (а наш любимый предмет – настоящая литература, честное и серьёзное искусство) «доделывал» эту поэму, утопию, этот «роман-комикс», «первый графический роман, созданный в жанре стереосинхронизма».

   Как бы ни обозвать эту вещь, как бы ни обозначать жанр «Фанки Фунги», - она в пику этому завораживает как раз своим многообразием (поэтому, наверно, тут многие, если не все литературные жанры сосуществуют). И настоящий комикс: не в вульгарном, обывательском смысле. Вот в чём уникальность этого «альбома» (можно и так назвать – и так называли – книгу), уникальность проекта. Я не помню подобного произведения в литературе (возможно, вспомнит кто-то эрудированнее меня). Сюжет - в двух равноправных пересекающихся потоках - текстовом и графическом, которые не дублируют друг друга, но создают стереоэффект. Рисунки не являются иллюстрациями, а текст - подписями. Сюжет движется текстом - а потом вдруг черно-белая графика без единого слова, иногда надолго. А когда текст и графика вступают в противоречие, опровергают друг друга, - возникает особое напряжение, снять которое может только воображение читателя. Так вот это напряжение между текстом и комиксом, я считаю, и делает стилистическую симфонию «Фанки Фунги».

   Многие обманутся в ожиданиях. Любители «простого» текста жестоко споткнутся, потому что автор текста – мастер. Любители «понятных» картинок тоже: художник – тоже мастер. Но эта книга и не для них. Тут, чтобы понять (а тогда «знаете, как будет приятно?»), нужно поработать и разумом, и сердцем.

«Невзирая на то что всё в романе прикидывается шокирующе непривычным, поняв логику языка «Фанки Фунги», можно научиться понимать то, что раньше не получалось».

Сергей Зотов

«Если вы примете два эти правила: учтете напряжение между текстом и рисунком; примете одержимость пестротой за выявление тайной связи вещей, то никаких больше пояснений вам не понадобится».

Андрей Темников

 

Потому что создатель не то прям как палка

Не то слепой

И собрать редко рассыпанные чудеса

Это значит помочь ему провести

Пальцем по краю

Нащупать на них и орла и решку

Из стихотворения Silvi и («Фанки Фунги»)

 

                                                                                         Сергей Щёлоков