Я буду в погребках твоих плутать

***

Я буду в погребках твоих плутать

и опишу их, как Плутарх

описал знаменитых греков,

разумеется, все их обегав

к вечеру я буду пьян, как Сократ,

и румян, как первородный грех...

 

Я почувствую себя первым земным младенцем

обернутым в лохматое полотенце воздуха,

и мой папа Адам будет ругать мою маму Еву

за то, что она не осталась девой,

и тогда я скажу свои первые слова:

– Где ж у вас обоих была голова?

И они потупятся...

Наверное, будет снег,

зеленый, как первородный грех,

тающий, ласкающий,

как мягкие руки всех моих родителей

от первых предков,

и на моих нервах

развалится тоска, как в гамаке,

и у нее в руке

будет семь пучих

на фитиле свечи,

а зачем – я не знаю...

 

Так и попадаешь в шелестящие иудейские дебри...

А я предпочитаю дерби –

я поставлю на темную лошадку

недокушенную шоколадку,

недогрызенный сухарь

и стопарь,

а когда она проиграет,

я ей это все скормлю

и поскорблю

о потерянном выигрыше,

а она наклонится и шепнет:

– Тс-с... Вы выпимши. –

Я скажу:

– Разве вы офицьянт?

Тогда дайте мне винца. –

Она скажет:

– Я лошадь.

Видите, какое скаковое у меня лицо,

и длинное,

как до зенита линия,

и хвост украшает мое пальтецо,

оно из лошадиной шкуры

и подчеркивает лошадиность фигуры,

и между моими копытами

конские яблоки рассыпаны,

а когда я бегу, я – конус

от праиндоевропейского "konjos".

 

Я скажу:

– Что ж, до свиданья, лошадь. –

Выйду по мокрым ступенькам на площадь,

и она, увижу, – последний ночной погребок,

не запертый на замок

и без крыши,

подниму голову как можно выше

и спрошу:

– Где Бог?

А на небе будет написано

самым спесивым курсивом:

                Р Е М О Н Т

но все равно, очень-очень красиво.

 

КОМСОМОЛЬСКАЯ ПЛОЩАДЬ

 

 А Комсомольской площади пятно

 бессонной толкотней обведено.

 

 Три табора в горящих капюшонах,

 три рынка факелов и кривотолки торжищ,

 и переходы, как в речах умалишенных

 с мельканьем лиц и глянцевых обложек.

 

 Как-будто нитью склеил их паук

 в трех богадельнях, в трех журналах приключений,

 в трех вавилонских башнях встреч-разлук,

 полудорожных тяжб и мелких денег,

 статей расходов и пустых затей

 с истерикой кассиров и детей.

 

Бесплатная ночлежка и больница,

пилюля против жизни параличной,

где лекарь в рупор лечит от столицы

гипнозом – городскою перекличкой.

 Здесь блатари и лейтенантов жены

 встречают неизвестного поэта,

 здесь ходят проститутки и пижоны,

 карманники и члены Верхсовета.

 

 Здесь чумный дом приезжего народа,

 кулиса зрелищ чванных и помпезных,

 здесь сидя спят, здесь курят перед входом,

 здесь говорят на тарабарщине отъезда,

 

 здесь вечного крученья пересылка,

 нет языков и общее смятенье,

 здесь воздух бунта, звук его вполсилы,

 здесь пахнет человеческой метелью.

 

РОЗОВЫЙ ДОМ

 

В тоскливейший, гнилейший ноябрьский день,

когда ноют зубы у заборов и прохожих,

сырая штукатурка кидается со стен

на затылки крадущихся к птичкам кошек.

 

Все еще попадается гужевой

транспорт в виде задрипанных лошадок,

невероятно вежливых, кивающих вам головой,

но немножко нервных от труда и мата.

 

Они глубоко несчастны, и это легко понять,

если принять во вниманье их беспросветные будни:

скажем, вас с кирпичами стал бы гонять,

под трамваи вон тот краснорожий паскудник.

 

 

Гипсовые дурни в разных стойках сереют в садах,

простирая смятые кепки в воодушевляюще– монументальном экстазе,

но вороны хмуро гадят им на пиджак,

ибо ценят удобства превыше изящных фантазий.

 

Шоблы одяшек живописно гужуются у пивных,

маленько опухнув от пьянок и побоев,

и вслушиваются трамваи с разбитых мостовых

в их беседы и пенье речных гобоев.

 

Как приятно брести с непереломанным хребтом

по целительным улицам волжского Рима,

будто снова я, юноша, шествую в розовый дом,

где желалось и мне умереть на руке у любимой.

 

Александр Алейник родился в г. Горьком, 1952. Эмигрировал в 1989 г. Несколько книг стихов.  В газете "Новое Русское Слово" вёл авторскую рубрику саркастического толка под личиной поэта-куафёра "Олимпа Муркина". Вошёл в антологию Евтушенко "Строфы века". Последняя книга (2012 )  – «Абрис» Сонетный роман с вкраплениями (СПб, 390 стр.). Живёт в Нью-Йорке.