На дороге к безумию. Рассказы

НА ДОРОГЕ К БЕЗУМИЮ

            Лина шла по мартовской слякотной улице мимо таявших,  в этот бессолнечный день сугробов со слежавшимся темневшим снегом. И настроение, обычное её меланхолическое настроение было под стать этому столь же невесёлому дню. Кто-то окликнул её сзади, она даже и не удивилась этому: спина, раньше бывшая просто сутулой, стала и вовсе изогнутой, сразу узнаваемой.

            Только женщину, окликнувшую её,  не признала она сразу. Эта модно одетая,  пахнувшая дорогим парфюмом  женщина, показалась ей незнакомой .Только всмотревшись в её огромные,  тоскливые глаза она внезапно обнаружила промелькнувшее знакомое выражение – н а с м е ш к и , как и некогда, над ней, ´над Линой!

            Это была  её одноклассница – первая красавица их класса! Покорительница и повелительница мальчишечьих сердец – Зинка! Они ещё и двух слов не сказали друг дружке, как у Лиины, как по обыкновению в школе, заныло сердце!

«Наверное, давление сейчас повысится или уже повысилось!» - думала она, покорно идя вслед за бывшей соученицей  к ближнему кафе.

            Сели они за столик у окна, тогда-то Лина и рассмотрела сидевшую лицом к окну женщину, немолодую, но молодящуюся.

            Зинка говорила беспрерывно, а Лина её толком и не слушала, погрузившись в невесёлые школьные воспоминания. Ей, всегда в себе сомневающейся, тревожной, как теперь бы сказали  тревожно-мнительной, было трудно дружить с Зинкой – полному  ей антагонисту! Как когда-то шутила покойная мама- учительница русского языка: «Вы же с Зиной – полные антонимы! Потому видно и дружите, иначе давно б уже разбежались!»

-Мама! – спросила Лина однажды, хоть и знала ответ сама, - в чём ты видишь основное различие в нас?!

-Да это же на поверхности лежит! Ты у меня добрая душа, вся нараспашку! Оттого любой нехороший человек может тебя обидеть, в душу плюнуть! Вот надо, как писал Н.Г. Чернышевский иметь «здоровый эгоизм»! У тебя его нет, так необходимо наращивать! Вот попробуй с Зины взять пример! Конечно не полностью, вот она на себе вся сосредоточена и всегда в себе! Это тоже плохо! Но таким в жизни улыбается удача! Такие,  как она преуспевают! Таких, если и не любят, но безотчётно предполагают, что  любовь к самой себе зиждется на серьёзных основаниях! Вот даже  считают красивой, не потому что это действительно так, но потому, что она себя Красавицей подаёт!

            А Зинка, естественно говорила и говорила, как и в школьные годы, всё о себе да о себе…

            Сейчас Лина  этому порадовалась. Тому, что не спрашивает ничего, не любопытствует. Ей-то рассказывать просто нечего: без семьи, без детей и внуков, пенсионерское полунищее существование. Одной фразой полное противопоставление нынешнему выражению: «Жизнь удалась!»:Да, по ней и так, без расспросов всё видно! Что тут подтвердила и сама Зинка:

— Вот неправа, оказывается, была моя бабушка! Всё меня упрекала, попрекала тобой! Говорила, посмотри на Лину! Сколько девочка книжек прочла, а ты всё у зеркала крутишься!

Лина, как и в отрочестве, согласно кивнула Зине. Она не выносила споров, и всегда соглашалась, даже с явной чепухой, что часто провозглашалась подругой.

Но, сейчас она неожиданно для себя вслушалась в бесконечный Зинин монолог?!

            А ведь когда-то сразу после школы, когда пришла пора им расстаться,  Лина  поняла,  что всё их «общение» строилось на непрерывном Зинином монологе и её Линином согласном кивке! Ведь ещё в младших классах до неё дошло, что Зина просто не способна была слушать кого-то другого, кроме себя! А доказывать ей что-либо,  было просто бессмысленной тратой времени и нервов. Уже позже, в юности  к Лине пришло понимание  того, что в спорах не рождается истина, а только раздражение, злоба,  даже ненависть…

            Но теперь внимая Зинаиде, она вдруг услыхала, как та говорит о «врагах»?! Не просто о своих двух врагах, каких-то оговаривающих её мужчинах, а о  многочисленных завистниках, о тех с кем она общалась, а все они оказались врагами?!  И плетут против неё,  Зины козни, обсуждают её и осуждают, сплетничают, хотят занять её место в жизни… Она характеризовала их как «мелких людишек», ничего не стоящих, не умеющих жить, ничего в жизни не добившихся! И эти мерзкие ничтожества хотели занять её, Зинино место?! То, что по праву принадлежало ей! Они ещё смеют мечтать об этом?! Всюду враги! Ей даже не на кого было не то, чтобы положиться, а даже не с кем душу отвести!

Вдруг она обдала Лину подозрительно-злым взглядом! И заторопилась! Лине стало ясно, что и её бывшая подруга  и одноклассница зачислила во «враги»!

            Словно спасаясь бегством  выскочила Зина из кафе, в расстёгнутой норковой шубе,  зло  оглядываясь на неё, на ещё одну «вражину»! Схватила такси и уехала…

            Лина шла по слякотной улице, обходя большие лужи. И всё думала, что это  мама её неправильно мыслила, когда сокрушалась, что нет в дочери  эгоизма! Сегодня, глядя на дикую реакцию Зины, на её уже болезнь, уже паранойю, ( Лина редко ошибалась в диагнозе психических нарушений), хоть и работала она всего-навсего психологом, до самой пенсии. Она думала о том, что  прав был  кто-то из великих, определивший сумасшествие, как доведённый до абсурда эгоизм! И о том, что вот эта сосредоточенность на себе и порождает параноидную реакцию!

 И,  вспоминая снова маму,  она беззвучно завопила: «Мамочка! Какое счастье, что я не эгоистка!»

ЗА ВСЮ ГЕРМАНИЮ НЕ СКАЖУ, НО…

— Пойдёмте,  дойдём пешком до остановки «Russische Kirche» (Русская церковь)

 а там и зайдём в магазин, - сказала мать и бабушка, своим   идущим рядом с нею дочери и внучке.

В дискаунтном магазине, где продавалось всё, т.е. и продовольственные и промышленные товары внучка выпросила у бабушки свою покупку, из тех, что сама мать  считала ненужным ей покупать.

            На весь торговый зал работала в самом конце дня только одна касса. Образовалась небольшая, но очередь, в которой они втроём и стояли, негромко разговаривая. Впереди стоявшая высокая, мужеподобная немка  недовольно  поглядывала,  оборачиваясь, на них.

            Наконец дошла и очередь к кассе у этой женщины. Но, взглянув на небольшой  экран кассы, немка вдруг раздражённо-громко,  спросила:

— У вас тут выбита «Кока кола», а у меня  минеральная вода с газом?!

Сидевшая за кассой женственная, ухоженная кассирша и до этого о чём-то говорившая с покупательницей, терпеливо разъясняла. Говорила она правильно, развёрнутой немецкой речью, только с сильным русским акцентом. Покупательница,  тоже говорила с акцентом, только швабским. Обе они, участвовавшие в этом отчего-то вдруг ставшим  волнующим, диалоге были полными антагонистками – если кассирша с причёской, тщательно уложенной. и с макияжем, казалась красавицей со своими правильными чертами лица, то немка, со своим ничем косметически  не смягчённым, лицом  являли собой не просто противоположности, но как бы были представителями разных миров, до- и после-  эмансипации!

Кассирша объяснила, что и «Кока кола» и эта минеральная вода были в одну цену, потому и случился этот сбой. Но она уже исправила свою ошибку,  она повернула небольшой экран прямо  к покупательнице. Той было уже нечего сказать,   она отошла со своими бутылками с водой.

            Только на улице дочь дала волю своему, сдерживаемому в магазине гневу. И рассказала своим домочадцам о подоплёке только что произошедшего.

— Мама! Ты видела, как этой,  (она хотела сказать непотребное слово, но мать прижала палец к губам,)  глазами указывая на младшую школьницу внучку. Дочка сдержавшись,  продолжила -   как этой хотелось унизить кассиршу?! И только из-за русского акцента ?!

Да,- отозвалась мать, - я ещё обратила внимание,  как её раздражает наши разговоры! Когда мы разговаривали у неё за спиной,  она только и оглядывалась на нас!

— Мама, так и у меня же акцент, пусть не такой, как у кассирши, всё ж я немецкий ВУЗ окончила. Но тоже. Почему ж на все мои прошения по вакансиям, если я говорю по телефону, отказывают сразу.

— А у меня есть акцент? -  вмешалась в разговор младшая школьница.

-У тебя нет, - ответила ей мать.

— Тогда я за тебя буду говорить по телефону, - серьёзно сказала девочка под смех  родных.

— Мама, - сказала дочь, - ко мне вчера приходила Лиля. Она глянула снова мои документы, и диплом, и отзывы с предыдущих мест работы, и мои предложения по  работе и профессиональную биографию. И нашла, по её мнению,  некорректные  вещи.

-Что именно? - мать была удивлена.

— Сказала, что в связи с ситуацией, когда Россия под санкциями, и что вообще против НАТО и США, я неправильно пишу. К примеру,  «материнский»,  т.е. родной язык – русский! А   надо писать родной язык – украинский?!  Что я же приехала из Украины?!  Что официальная политика ФРГ в том, что Украина – жертва России!  Я возмутилась, что как это можно писать, и ещё где, здесь, в Штутгарте?! Рассказала Лиле  про выставку,  на которой она не была. К 400-летию дома Романовых была  пару лет назад. Ведь Вюртемберги были членами русской императорской фамилии. Рассказала ей, сколько русских заведений было основано великими княжнами Романовыми, королевами и герцогинями Вюртемберга. Да и сколько улиц носят русские имена Ольгаштрассе, Вераштрассе, больницы – Катаринагоспиталь, Карл-Ольга кранкенхауз . Кстати,  я  дважды подавала на вакансию в Николаус пфлеге, в заведение помогающее социализации слепых и слабовидящих. Оно было создано королевой Ольгой Николаевной. Когда умер её отец – император Николай первый,она создала это учреждение, в память о нём!. Они так ни разу и не пригласили меня даже на собеседовании!.   Что  это нынче как  не русофобия?!

А Лиля в ответ на это только задумалась, но снова начала настаивать на том, чтобы не писать , что «родной язык – русский»?! Она  сказала, что достаточно уже того, что у меня не немецкая фамилия и русский акцент! Что, дескать, не надо усугублять…

Мать обняла свою оскорблённую дочь. И все  они дружно зашагали к трамвайной остановке «Russische Kirche», мимо православной церкви Святителя Николая, самой старой православной общины в Германии,   в  ней  никогда с восемнадцатого века не прекращалось служение. Даже во время Второй Мировой, когда люди находящиеся  на принудительных работах  в Германии, находили  здесь утешение и надежду…