Екатерина Данова

Легенды Севера и Юга. Очерки о Петербурге и Мельбурне


«РАССУДКУ  ВОПРЕКИ  И  ВЕЧНОСТИ  В  ОБИДУ...»


 

Рассказ


 


        Поздней осенью 1799 года в Санкт–Петербурге случилась история, наделавшая немало шума...


        Директор «Угольных приисков и разработки оных в Империи» доставил из-под Боровичей первые 71 316 пудов найденного им в большом количестве «земляного угля»... Увы! Городские чиновники, по привычке закупившие топливо далеко за морем, в Англии, не предоставили даже места для раз­грузки, и до половины затопленные баржи начали замерзать. Незадачли­вому директору ничего не оставалось, как устроить склад на собствен­ной даче у Невского монастыря... (Сегодня это – конец Невского проспек­та около Александро-Невской лавры). Пожар у соседа перекинулся на уголь, и тот потом горел долгие два года...  


        Человеком, видевшим в окно изо дня в день, как гибнет его дело, был Николай Александрович Львов, «невероятный сын своего небывалого века»... Многочисленные справочники и энциклопедии сообщают, что Львов – писатель и общественный деятель XVIII века, почетный член академии Художеств и Российской Академии с ее основания, рисовальщик и гравер – автор таких русских орденов, как Владимир и Анна, собиратель и знаток русских народных песен, исследователь, изобретатель и знаменитый зодчий... И все это при том, что до 19 лет он, сын захудалых тверских дво­рян, не прочел ни одной умной книги и сам плохо владел русским письмом. Но именно Львов, самоучка и самородок, явивший пример таланта своего народа, предвосхитит многие пути развития его науки и культуры...  


        К уже упомянутой последней осени уходящего XVIII века в послуж­ном списке Николая Александровича числились не только уголь и литера­турные труды, но и здание Главного Петербургского Почтамта, и Невские парадные ворота Петропавловской крепости, и жилые дома, и... Дворец из глины в Гатчине. Его лучшее творение, о котором доныне пишутся диссер­тации и рассказываются байки...  


        Впрочем, лучше обо всем по порядку: не весом же позолоты или числом колонн на самом деле дороги бывают мес­то или памятник? Каждый и видит, и чувствует по-своему... Гатчина, как известно, до начала XIX-го века вся создавалась словно на едином дыхании. Может быть, потому, что вырастала не на пустом месте, а скорее оттого, что, когда венценосная мамаша Екатерина II кинула ее постылому сыну Павлу, тот, насидев­шись в приживалках и не зная, что его ждет, бросился все делать по-сво­ему да по-новому... Во всяком случае и Львов, за которым, как говорили, время не поспевало, тоже успел оставить в Гатчине свой вольный и смелый след...  


        Мысль о жительстве настоятеля католического монастыря или монашеского ордена в России возникла в голове Павла I, ярого поклонника воинственного Мальтийского ордена, оплота европейской реакции против Французской буржуазной революции... Ведь это он после вступления на престол образовал «великое приорство русское» и в 1797 году получил титул «протектората» и знаки Мальтийского ордена. А через год, когда Мальту заняли французские республиканцы, русский царь, удивив всю Ев­ропу, принял звание Великого магистра католического военного ордена, поместив к тому же Мальтийский восьмиконечный крест в русский Государственный герб! Потребовалась и резиденция для Приора – француз­ского эмигранта принца Конде. Правда, тот никогда в Гатчине не жил, предпочтя Воронцовский дворец в Петербурге, где Кваренги специально построил Мальтийскую капеллу, и Приоратский дворец Львова по прямо­му назначению так и не использовался.  


        Современники дивились, как «на левой руке, не доезжая до дворца, который направо», прямо из воды, двоясь в ней, внезапно возник сказочный островерхий замок, белеющий на фоне темных елей и сосен... 


        Впрочем, решительно все в этом небывалом строительстве очень походи­ло на сказку... Поручая строительство «куму», так Павел звал Львова, хотя никого у него не крестил, царь был осведомлен, что в те поры у архитектора на уме одна лишь «битая земля». Что и до того Львов всех замо­рочил своими чудачествами: мостами из корней, особым картоном для покрытия (типа нашего толя), трубами для осушения болот, да чтоб сто лет без починки! Но новая идея затмила все прочие: если землю сжать в горсти, и она потом не рассыплется – из нее можно строить «для до­ставления жителям здоровых, безопасных, прочных и дешевых жилищ и в соблюдении лесов в государстве». А при хорошем исполнении такие строения не боятся, мол, времени и только крепчают. Уже существовали проб­ные – «хижина» для Нелидовой, угол которой, развлекаясь, напрасно пытались разрушить мужчины палашами, женщины – зонтиками.  


        Тем не менее, Приоратскому дворцу аналогов нет... В нем все, кроме фундамента и высокой сторожевой башни, из чистой земли: стены высотой 8,5 метров трамбовались слоями в переносных деревянных станках, через каждые 5-6 см – известковый раствор, затем скипидарная вода собственного изготовления... Толщина их на первом этаже 78 см, на втором – 68. Интересны особые кессонные потолки-перекрытия и известковая с коровьей ше­рстью штукатурка... Впрочем, все это уже для специалистов, а вот сроки возведения дворца были невиданные даже по тем временам: с 15 июня до 12 сентября 1798 года! И это при том, что стоил весь Приорат всего 27 тысяч! Было б еще дешевле, если бы не пришлось осушать болотистые места, где, как говорили, собака вязла... А вот дерзкий Львов взял да поставил земляной дворец... в воду! Уместил Приорат между двумя озерами, Черным и Глухим, придумав от воды спасение: гидроизоляционный слой из соломы с глиной.


        И это на удивление простое по композиции строение – к 2-х этажному примыкает асимметричная одноэтажная часть, а над ним возвышается узкая граненая башня с шатровой крышей – уже два века никому не наскучило, и чувство ансамбля, львовского сочетания «пользы, прочности и красоты» до сих пор объединяет в привязанности к нему самых разных людей... Больше того, Приорат как романтическое произведение окружен мифами и легендами о подземных ходах или зарытых сокровищах...  


        Но есть и действительные тайны, точнее, до сих пор не решенные задачи. Отчего, скажем, из случайно найденных не подключенных к системе свинцовых труб вода бьет под давлением? Или наложенные на выбоины современные пломбы на сложном растворе львовский землебит, словно жи­вой организм, неизменно отторгает? И еще много «отчего», скорее «вопреки»: тому, что кровля до 1930 года не менялась, что над капеллой был устроен сток дождевой воды, подмывающей углы, что деревянные перекрытия без должного надзора поражены давно белым жучком, а главное – в военное лихолетье там рвались фугаски, – Приоратский дворец, не единожды менявший постояльцев и по-существу ничейный, все еще жив и являет собой уникальный в России образец такого рода архитектуры. Возможно, это Державин, любезный друг и свояк, напророчествовал в надписи к портрету Львова:  


 


                                                                  Хоть взят он из земли 
                                                                  И в землю он пойдет,
 
                                                                  Но в зданьях земляных
 
                                                                  Он вечно проживет...
 


 


        Император Павел I, ни в чем удержу не знавший, тогда же повелел сгонять к Львову по два мужика из каждой губернии, на учебу... «Директором земляных строений» тот, правда, пробыл недолго, но до 1802 года успел обучить 815 мастеров и подмастерьев. После же смерти родителя дочь Львова, чтоб не поддерживать в порядке ненужные в ее хозяйстве земляные казармы и другие постройки, велела их срыть.  


        И хотя чертежи и альбомы Львова при желании можно найти, в России не проявляется интерес к подобным экономичным и сейсмически устойчивым технологиям.  


        Как тут не вспомнить еще одну историю из жизни того же Львова, хотя и очень похожую на водевиль, но имеющую и свой смысл... Родители буду­щей жены Львова поначалу отказали ему, тогда незнатному и небогатому, не только «в руке» дочери, но и «от дома»; влюбленные, однако, сумели тайком обвенчаться в маленькой деревянной церкви в Гавани на Васильевском острове и четыре года скрывали это решительно ото всех... Когда же запоздалое благословение было, наконец, получено и на свадьбу съехались гости, правда открылась... 


        Но, чтобы и приготовления не пропали, и веселья не отменять, решено было обвенчать других – лакея и горничную... 

КРАСНОЕ  СЕРДЦЕ  АВСТРАЛИИ

 

Рассказ

 

            Кто не знает, что Австралия – страна не только большая, но и диковинная, словно с другой планеты: красно-бурые камни, пожухлый рыжеватый кустарник. Австралийские художники даже небо рисуют не голубым, а каким-то зловеще оранжевым. И эти пейзажи неизменно потрясают всех, кто их видит! Но, если некогда все это пугало первых поселенцев, привыкших к мягкой зелени лугов Англии или Ирландии, то нынче, напротив, привлекает и самих австралийцев, и гостей буквально отовсюду...

 

            Кто-то из заезжих туристов не без юмора заметил, что Австралия отвечает всем требованиям, предъявляемым к хорошему арбузу: огромные размеры – материк как-никак, тонкая зеленая кожура – растительность вдоль побережий. Содержимое же такого «арбуза» – бесконечные красные просторы внутренних областей. Продолжая в том же духе, можно добавить, что на проложенных там автомобильных маршрутах никого не смущают предупреждения: «следующая заправка через 1000 км»! Как и название маленького населенного пункта Ялара, на аборигенском языке означающее «плакать»: из-за высоких цен на жилье все туристы рыдают, когда видят счет!

            Однако желание хотя бы приблизиться к «двери между миром людей и духов» у «minga» – «черных муравьев», как зовут туристов аборигены, от этого не становится меньше. Как и попытки пройти по тропам Мала (заячий кенгуру), Лиру (змеи) или Куния (питона), ведущих к красному сердцу Австралии – горе УЛУРУ. Впрочем, трудно сказать: гора то или скала? Для горы Улуру недостаточно высок – всего 350 метров над поверхностью земли; для скалы слишком округл. Больше всего он напоминает невероятной величины булыжник, заброшенный туда чудо-великаном.

            И все же дело вовсе не в размерах Улуру, а в тех районах, которыми окружен этот самый большой в мире монолит, как и соседний с ним комплекс из 36 темно-красных гор и множества ущелий и долин – Ката-Тьюта, или «много голов». У него есть еще название «Гора Ольги» (Mount Olgas).

            Австралийские аборигены с незапамятных времен, когда еще не были построены пирамиды Хеопса и Хефрена, приходили к Улуру совершать церемонии в честь мифических существ, своих предков. Они считали, что на самой вершине горы, а быть может, в ущелье «Olgas» живет змей Ванамби, который, случается, сползает в пещеры. Волосы его бороды – темные линии на восточной части скалы. Его дыхание – ветер, который дует через ущелье, а когда он сердится, этот ветер перерастает в ураган. Порой он взбирается даже на небо, чтобы стать радугой. На небе же свой бог, Банджина. Изображенный на рисунках в пещерах – в это трудно поверить – он похож на инопланетянина в шлеме!

            Всем этим легендам аборигенов о происхождении Улуру геологи противопоставляют научную теорию о наслоении осадочных пород, заложенных 600 млн. лет назад, остатки которых наклонились и выступают из земли под углом 85°. Улуру является лишь верхушкой, куполом шестикилометрового камня-гиганта, скрытого наносами, сформировавшими окружающую равнину. А замечательное «цветопредставление» горы-хамелеона, которое она ежедневно устраивает, зависит от количества полевого шпата в красном песчанике и наличия в нем разнообразных окислов железа.

            Синоптикам повезло меньше: они до сих пор ломают голову над загадкой происхождения дождя над Улуру. Ни одному из них не удалось точно предсказать время приближения дождя к центру пустыни, где он проливается только над самой скалой. Случается этот феномен далеко не каждый год: палит солнце, стоит неимоверная жара, и вдруг начинает дуть ветер, небо быстро затягивается тучами. Ливень обрушивается внезапно и через несколько минут так же неожиданно прекращается. Вода, стекающая с монолита, напоминает кровавые потоки, да и сам камень краснеет больше, чем в обычные дни.

            Синоптики бессильны, а вот аборигены чувствуют эту смену погоды чуть ли не за месяц и начинают двигаться в сторону священного места, чтобы прикоснуться к горе, попросить для себя всяческих благ, исполнить ритуальный танец. Ведь Улуру, по их мнению, мифический зверь, засунувший голову в песок, а когда раз в год поднимает ее, чтобы осмотреть владения – это праздник!

            Европейцам эта удивительная гора в центре Австралии «попалась на глаза» только в 1872 году, когда исследователь Эрнест Джайлс (Giles) заметил ее сквозь марево соленого озера, которое назвал в честь первого ботаника Мюллера, как и гору, его же именем: Фердинанд. (Сейчас и озеро, и гора называются по именам правящих тогда в Испании короля и королевы, Амадиес и Ольга).

            Спустя год, 19 июля 1873 года, на вершину необыкновенной горы первым из европейцев поднялся английский исследователь Уильям Гросс с афганцем-погонщиком Хамраном, назвав ее Айерс–Рок в честь госсекретаря Южной Австралии Генри Айерса, ставшего позднее Премьер–министром страны.

            Но из-за недостатка воды фермеры так и не обжили эти места, и там изредка появлялись только охотники, миссионеры да помешанные золотоискатели. Туристы стали посещать это уникальное даже по австралийским меркам место лишь в 1950 году, после завершения строительства первой магистрали. Уже к 1969 году их число – со всего мира – возросло до 23 тысяч в год, сегодня достигло полумиллиона!

            А это значит, что «место поклонения» –– в 1395 км к югу от Дарвина и 465 км от Алис-Спрингс, поселка, основанного в конце Х1Х века как телеграфная станция и названного именем жены тогдашнего директора телеграфа в Аделаиде – сделалось международной туристской Меккой, не потеряв, однако, и в современной истории своей загадочности и не поддающейся научному пониманию особой силы!

            Национальный парк «Айерс-Рок», основанный в 1958 году, в 1977 был переименован в «Национальный парк «Улуру», а 26 октября 1985-го официально возвращен аборигенскому племени анангу, которые считают именно себя потомками тех существ, что создали всю округу Улуру! Свою святую обязанность следить за землей предков они продолжают соблюдать и после сдачи ее в аренду Правительству Австралии на 99 лет для использования в качестве Национального парка, войдя для этого в совет директоров. (К слову, ежегодная плата за аренду составляет 75 тысяч долларов плюс 20% от каждого входного билета.)

            На Алтае и на острове Пасхи, веря в то, что камни и горы – живые существа, многие из которых священны, местные жители запрещают восхождение на них. Для австралийских аборигенов скалолазание по Улуру – страшное святотатство, ибо каждая трещина в этой горе, пустота, изгиб тропы, даже лужа или пучок травы имеют особый смысл. И гора неумолимо мстит, о чем в начале подъема напоминают таблички с именами ежегодно погибающих там от сердечной недостаточности, солнечных ударов или падений.

            Даже вовсе несуеверным камешки на память лучше не брать. По свидетельству менеджера Парка, за последние 15 лет тысячи таких сувениров возвращали по почте из Германии, Франции, Испании и других стран. Пришла посылка даже с 7-килограммовым кирпичом! Все – с жалобами на мистическое невезение, неудачи, даже несчастья, связанные с обломками УЛУРУ. Все эти фрагменты возвращаются на место, однако неизвестно, кончаются ли на этом злоключения их бывших владельцев.

            Зато, согласно местным же поверьям, внутри Улуру пуста, и именно там, в глубине камня, находится источник священной энергии. И оттого общение с этой горой придает человеку силы на всю жизнь, оставляя ощущение прикосновения к чему-то таинственному и возвышенно-прекрасному!

            Сама же гора – один из символов Австралии – заслуженно остается частью мирового наследия, которое надо беречь вечно!

 

Почему  австралийские  лебеди  черные

 

Рассказ

 

            Легенды, предания, байки, даже анекдоты – неотъемлемая часть истории. Порой не так важно, действительные они или вымышленные... И хотя само слово «легенда» буквально значит «то, что нужно прочесть», немало их сохраняет для нас самые давние устные толкования о богах и духах, о происхождении вселенной или животных, главное же – о взаимоотношениях человека с окружающим ми­ром... Естественно, много таких легенд и у австралийских абори­генов.

            За достоверность не ручаюсь, но ученые поговаривают, что слово «кенгуру» вовсе не название уникального животного, а в переводе с языка аборигенов Австралии означает «я вас не понимаю»... И предлагают представить такую ситуацию: англичанин времен Тасмана, чьим именем назван один из штатов Федерации, увидел странное сумчатое животное и спросил у местного жителя: «Кто это?» А тот ему ответил: «Кенгуру», то есть – «Я вас не понимаю». Можно вообразить, какие ответы ожидали бы этого англичанина, задай он еще несколько вопросов: «кенгуру», «кенгуру», «кенгуру»...

            Опять же ученые давно подозревали, что слоны – родственники морских котиков и тюленей, и хобот им был нужен, чтобы дышать на глубине... И вот теперь исследования в Мельбурнском университете подтвердили существование в незапамятные времена водяных слонов, так как было установлено, что почки эмбриона слона содержат в себе нефростомы, типичные для водоплавающих и отсутствующие у сухопутных млекопитающих. Таким образом, нашло свое научное объяснение наличие бесполезного хобота у сухопутного слона!

            Может быть, когда-нибудь найдутся и какие-либо подлинные факты о происхождении австралийского чудо-животного утконоса? Пока же будем довольствоваться лишь аборигенской легендой...

            Молоденькая утка любила поплавать в ручье, хотя ее не раз предупреждали о страшном морском дьяволе Бигуне. Но кто слушает старших? И вот однажды она доплыла до берега с зеленой травкой, и только начала ее пощипывать, как выскочил этот самый Бигун – водяная крыса, которому позарез нужна была жена. Уточка сопротивлялась, как могла, даже заявила, что имеет друга, но Бигун пригрозил копьем, и она осталась. Он отпускал ее поплавать, но лишь по ночам, и зорко следил за ее передвижениями. В конце концов,  успокоился и стал спать... Тогда утка вылезла из норы, сос­кользнула в воду, потом поднялась в воздух и была такова!

            Добравшись до своего племени, она, как все другие, отложила яйца и высидела двух утяток. Однако ее дети вместо перьев имели ко­роткий мех, а вместо двух ног – четыре с перепонками и когтями. Только носы были утиные – как у других. И тогда все замахали крыльями и закричали: убери их отсюда, они похожи на Бигуна! Бедная утка-мама не знала, куда ей податься: вниз по течению – па­паша Бигун убьет, не простив перепонок и утиного клюва, и тогда она решила плыть по течению вверх, в горы до кустов. Но и там она оставалась в ситуации «чужой среди своих и свой среди чужих»: дети ее откладывали яйца, высиживая утконосиков, и от непо­хожей бабушки старались держать их подальше. От одиночества и го­ря она вскорости умерла, а в ручье и кустах зажили собственной жизнью австралийские утконосы – Gayardaree the Platypus.

            А почему в Австралии лебеди черные, знаете? Не обошлось, как во­дится, без женщин... Ибо женщины из племени Вибалу первыми овладели искусством бросать бумеранги, но секрета нико­му не выдавали. И тогда соседи решили забрать их силой, для чего двое мужчин, чтобы отвлечь внимание от нападавших, обрядились бе­лыми лебедями. Но разъяренные женщины, раскусив обман, атаковали белых лебедей и загнали в лагуну, принадлежащую орлам. Те же, в свою очередь, не потерпев пришельцев, схватили их и унесли в да­лекую пустыню. Добро бы только это, но по дороге орлы выдирали у них перья, которые, разлетаясь, превращались на земле в цветы. Го­лые лебеди были брошены погибать в пустыне, и, конечно, погибли бы, если б не пожалели их пролетавшие мимо черные вороны и не от­дали бы несчастным свои перья. Потому-то в каждом австралийском черном лебеде есть 1-2 белых пера, как напоминание о прошлом...

            Кстати, согласно многочисленным преданиям, вороны тоже были ког­да-то красивыми белокрылыми птицами, а черный цвет появился в результате обидной несправедливости. По одной из версий, их зазря наказал бог Аполлон, по другой – Прекрасный Белый Ворон был при­глашен влюбленной в него дочерью Великого Орла, укравшего у лю­дей солнце, луну со звездами, чистую воду и огонь! Пока хозяева не заметили, Белый Ворон забрал все это из их дома и выпустил на во­лю. Солнце, луна и звезды вернулись на небо, а вот огонь горел так жарко, что дым от него испачкал белые перья Ворона и обжег клюв. От боли он и выронил огонь обратно на землю...

            Известно, что солнце и огонь занимают особое место в легендах и мифах разных народов. У австралийских аборигенов с огнем связаны птичка зарянка и какаду с красными перьями: у одной на грудке, у другого на голове.

            А солнце, ставшее центральным на аборигенском флаге, появилось, точнее, было сделано, в такие давние времена, когда жили лишь птицы и звери огромных размеров. И все произошло не без их участия...

            Однажды эму Диневан и его подруга Бралга встретились на равнине около речки Мурумбидже, поссорились и стали драться. В порыве ярос­ти Бралга бросилась в гнездо Диневана, схватила яйцо и со всех сил кинула в небо! Яйцо ударилось о кучу дров, которые там бы­ли сложены, разбилось, и желтый желток, разлившись, воспламенил дрова! Пламя осветило мир, дотоле находившийся в полумраке, что очень всех удивило. Добрый Дух, живший на небе, тоже увидел, как, оказывает­ся, прекрасна освещенная земля, и решил делать это каждый день. Духи стали собирать дрова и складывать их в кучу, но как же дать знать спящим на земле, что наступает утро и солнце всходит?

            Долго совещались, пока не услышали вдруг, как смеется кукабара! Гоу-гоур-га-га!!! Обрадовались и попросили птицу громко смеяться перед каждым восходом солнца. Согласившись, кукабара тем спасла свет для всего мира! Дети аборигенов знали, что не­льзя кричать «Гоу-гоур-га-га», чтобы не обидеть кукабару, иначе у них может вырасти в наказание лишний зуб-клык – ведь, если птица эта перестанет смеяться, земля снова погрузится в темноту...

            Так с тех пор каждый и делает свое дело: духи на закате покрывают догорающие угли облаками, чтобы сохранить огонь на следующий день, а удивительная птица, смеясь, возвещает о его наступлении...

Ну, а мы с вами таким образом с интересом узнаем многое из далеко­го прошлого пятого континента: о происхождении красного камня – Улуру, о том, при каких обстоятельствах появились иголки на спине австралийской ехидны или как Мулулу – вождь одного из племен – со своими дочерьми создал созвездие Южный крест. И многое другое...

            Ведь сказочная ночь мифов, как и утренние сумерки легенды, приводят нас, в конце концов, к дневному свету подлинной истории...

 

 


 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

К списку номеров журнала «БЕЛЫЙ ВОРОН» | К содержанию номера