Ярослава Широкова

Алло

***

мокрый воздух застукивает предтеч

окрестностей. Вытихает стаей

снега, раскиданного от плеч,

берегом, который тебя оставил,

осиновой бирюзой

наледи, хрустящей в оправе пения,

выводя собой нехитрый узор

говорения.

 

и каждый, плывущий мимо с корзинкой звёзд,

выкинет посох в твоих краях –

станут лучами ветки наземных гнёзд,

Голубь выведет голубят.

 

***

пока одета осень в облака

окраин, полногрудые мурашки

выпячивают сытые бока

под воротом учительской рубашки,

 

ты спишь на остановке у реки,

где плачут наливные пеликаны,

и падают хмельные рыбаки

в компьютерные сети и стаканы.

 

трамваи входят по двое в глаза,

безопытно слоняются кареты,

кондукторы теряют голоса

и угощают ехать без билета.

 


СЕДЬМИЦА

 

Божья коровка,

Улети на небко,

Там твои детки

кушают конфетки.

Всем по одной, а тебе ни одной.

                 детский фольклор

 

Рассматривала толстая игла

узоры надувного бергамота

и верила, когда себя ткала,

что город притворялся по субботам

безвидным, как святая Шамбала.

 

И девочка, которая была

приталенной Дюймовочкой, снимает

обветренную груду полотна,

ладонями на лампу наступает.

Ей не по вкусу пыльная луна.

 

Смущаясь безоружностью грозы

как божию коровку садит прямо

на самую верхушку стрекозы

«лети на небко, маленькая мама,

и раздавай конфеты как призы.

 

Глаза к седьмому небу подними:

там дети снов опробовали свежих.

У них такие сладости в крови!

Ты, мамочка, не бойся сладкоежек,

Пожалуйста, меня удочери».

 


ДЕТСАДОВСКОЕ

 

Воровато проспав, я ломлюсь в половину себя.

Дует спелой зимой, в этом крае все люди как совы.

Заострённый рукав превращается по февралям

в невесомость.

 

Проводив Рождество до моста, искривляю маршрут

и уже не спешу, по короткому ноги длиннее.

Дети знают не всё, и поэтому ласково лгут

как умеют.

 


БАБА  Я.


 

темная сторона травы

устье росистой выемки

дети до детворы

пили с твоей руки

 

и превращали скоп

выжженых шалашей

в чёрную крапинку уголька

в мятую полосу камышей

 

где их теперь искать

выпали за болотица

ухо к земле прикладывай –

сердце ещё колотится

 

***

жалуясь на хлеб –

живота нехватки

нищий раздвоит

тетиву рогатки

 

вслушается вой

корабля на каме

птица улетит

не дождавшись камня

 

и рука сметет

крохи с языка

переворотив

память старика

 

МОЛИТВА  ГЕРДЫ

 

покинутые улицы полны

такими же деревьями как мы

осанку наклонившими на север

 

кореньями застывших фонарей

приказами подснежных королей

и королевен

 

из вида ты теряешься в Кайме

замерших, стоит сбиться – и в зиме

пополнится коллекция ледышек

 

я доберусь к чертогам, а потом

заплачь всепоглощающим теплом

и пусть убережет тебя всевышний.

 

***

ветер губы заговорил

мы скребем по полям перил

и без ветхих на то причин


ёжимся и молчим

потому что слюна слепа

и кусается языка

все пустыни перекати –


зарево во плоти:

мы стучим разводным часам

выбив стёкла на полюсах

горло тянется к волосам


в сбивчивых телесах

сухопутный калейдоскоп,

с наших тел не сойдёт потоп –

все кувшины твои худы

принеси воды.

 


АЛЛО

 

у меня новостей – что вишневых горстей

полтора кулака, да в пыли рука.

в спальне вчера обнищала постель


горькая, как мука

гнилых иллюстраций полны ярлыки

на давно нерабочем столе

алло, по подъездам парят бурлаки


каждый в своей дыре

цари огорошили променад,

словно кругом житьё

в трубах спивается аромат,


что за гнильё-моё

здесь вечереет электрошок

громкий вороний грай

перешитые губы мычат в мешок

отчего ты молчишь? Don  t cry.

К списку номеров журнала «БЕЛЫЙ ВОРОН» | К содержанию номера