Александр Корамыслов

Ничего, кроме света. К сорокалетию Алексея Сомова


С Алексеем Сомовым мы познакомились 5 июля 2001-го в Воткинске, на крылечке городского Музея истории и культуры, где я тогда работал и куда он приехал для нашего совместного выступления с двумя моими новыми друзьями – ижевскими поэтами Сергеем Даниловым и Даниилом Клеоповым. На этой встрече, названной мной «Макушки лета», он, среди других, прочёл одно из лучших своих ранних стихотворений:

 

...Знаешь, вечное бремя забот и сует

брать с собою в дорогу – плохая примета.

Только радость и свет, только радость – и свет.

Только радость и свет – ничего, кроме света.

 

Что ж ты губы кусаешь и хмуришь чело,

и опять обреченно взыскуешь ответа

в этом мире, где вечного нет ничего,

в этом мире, где нет ничего, кроме света... 

 

Общение продолжили у нас дома, где Алексей с молодой женой художницей и поэтом Зиной Сарсадских остались до следующего вечера. Он уже тогда не был «белым и пушистым», это сразу чувствовалось – но мы, естественно, нашли много общего – и, конечно, подружились.

Вскоре, 2 августа, мы с супругой приехали с «ответным визитом» к ним в Сарапул, где я и Сомов вместе с тем же Д. Клеоповым читали стихи в «креативно продвинутой» галерее «О’берег». Через некоторое время по поводу наших совместных выступлений у АС появилось такое:

 

ДЕКЛАМАЦИЯ

 

Саше и Даниилу –

с любовью и черной завистью

 

Мои друзья читают нараспев,

враскачку, словно мудрецы над Торой,

имея оглушительный успех

в пределах небольших аудиторий.

Я ж – из породы мямлей и заик –

в растерянности, страхе и печали

кривляюсь и немотствую за их

почти обронзовевшими плечами.

И строчки сами громоздятся встык,

бессовестно гнусавы и картавы –

и комкаю неблагодарный стих,

застрявший в обезвоженной гортани.

 

Мои друзья читают нараспев...

 

Много позже он напишет в одном из рассказов «я ненавижу читать свои стихи вслух». Однако читал при мне неоднократно, и на публику, и в узком дружеском кругу – по-моему, хорошо.

Тогда же не участвовавший в боевых действиях Алексей показывал мне свои первые опыты в прозе, отпечатанные на старой пишущей машинке. Это были два суровых по содержанию небольших рассказа о чеченской войне (опубликованными их не видел). После он делился со мной, что в прозе пытается проговаривать то, что «не допускает» в стихи – злое, тёмное и т. п., мучающее его и ищущее выхода. Стихи же того периода были преимущественно драматичны, но – в общем, без излишних надрыва, эпатажа и т. п. А его так и не опубликованная книга, готовившаяся в то время к печати в ижевском издательстве «Удмуртия», должна была носить характерное (без постмодернистских изысков и происков) название «Заутреня». К слову, к поэтическому становлению Сомова был причастен его старший друг замечательный сарапульский поэт-«традиционалист» Владимир Фролов, с которым тот общался с ранней юности.

Осенью того же 2001-го года в Ижевске образовался Союз литераторов Удмуртии – неформальное объединение, куда вошли и мы с Сомовым – и поводов для встреч стало больше, уже на нейтральной территории. Помогали общению электронная почта, иногда – телефонная связь (ещё не сотовая). Постепенно осваиваясь в Интернете, в 2002-м я открыл для себя один из первых и лучших литературных сайтов со строгой и внимательной редактурой – «Сетевую словесность» – и сразу стал с ним сотрудничать, призывая к этому же и своих пишущих друзей, собирая их тексты и отсылая главному редактору и веб-мастеру проекта Георгию Жердеву. Первым из Удмуртии после меня здесь оказался именно Сомов, ставший с тех пор постоянным автором портала, сначала при моём посредничестве, а потом и самостоятельно (на его персональной странице http://www.netslova.ru/somov собран основной корпус текстов, за исключением самых ранних и написанных после января 2011-го).

В том же 2002-м у Алексея и Зины родился сын Илья, семейных забот стало больше, так что виделись мы редко. Но метко. И время от времени посвящали друг другу стихи.  Вот одно моё, перекликающееся с процитированным выше:

 

Выходя из себя, не гаси в себе свет.

Пережжёшь свои пробочки – ну, а потом как?

В этой сумрачной жизни печальнее нет,

чем блуждать, возвратясь, в угловатых потёмках.

 

Сторонясь электричества, тихо начни

добрый смех подключать, обесточивать хмурость.

Выходя из себя, оставляй хоть ночник

непогашенным – чтобы душа не споткнулась...

 

А вот – его:

 

* * *

А. Корамыслову

 

Сверим часы. Архангелы стаями

тянутся к югу. Иллюзии стаяли.

Кем бы ни были, чем бы ни стали мы –

все-таки чуем

разницу между удачей и счастием,

между последним – и первым причастием,

тайной – и чудом.

 

Чудо – понятно. Тайна – прельстительна.

Думаю, тайне оно и простительно:

беженка, приживалка,

путает, мямлит, скрывает, скрывается,

просит взаймы – а голос срывается:

и непотребно, и жалко.

 

Чудо бывает единожды явленным.

Глянь – к палисадникам, крышам и яблоням

тянутся белые сходни.

– Мало? Не верите? Нате вам, олухи:

цвет на траве и радуга в облаке,

лето Господне!

 

Здесь – преломление и отражение.

Здесь – и победа, и отрешение,

шпиль и основа.

Все в этом мире не нами заверчено.

Капай, смола. Гори, семисвечие.

Бодрствуй, рубанок – и раньше, чем к вечеру

лодка будет готова.

 

Будучи активным сторонником новой поэтической формы – танкеток, появившихся весной 2003 года, я пытался привлечь к занятиям ею и Сомова, поначалу безуспешно. Однако через несколько лет, уже добровольно и глубоко погрузившись в Интернет, он стал одним из постоянных и «плодовитых» авторов в этом жанре, а его тексты были и остаются одними из лучших в проекте «Две строки / шесть слогов» http://26.netslova.ru. Лично я, например, особенно часто вспоминаю

 

гугл хром

крив и горбат

 

и

 

могила говорит

 

а теперь

горбатый 

 

Иногда мы даже сочиняли танкетки вместе, буквально «на ходу». Таков, скажем, мой, посвящённый ему, цикл танкеток, написанный с его же подачи:

 

почки

это пиво

 

печень

это водка

 

сердце

это Господь

 

Алексей, между тем, «набирал обороты» и в короткой прозе, постепенно становившейся всё интереснее – и вместе с тем всё «инфернальнее». Его произведения даже два года подряд входили в сборники «Уксус и крокодилы: 38 лучших рассказов 2006 года» и «Беглецы и чародеи: 39 лучших рассказов 2007 года» (составитель Макс Фрай), опубликованные в петербурском издательстве «Амфора». А его стихи стали востребованы ещё и в мире поп-музыки: так, известный композитор и продюсер группы «Корни» Игорь Матвиенко в 2007 году написал для неё популярную в то время песню «Ей везёт» – на слова АС…

Примечательный факт: наш Союз литераторов Удмуртии объединил – и не формально, но глубоко, творчески и лично – троих Анатольевичей: Алексея Анатольевича Сомова, Дениса Анатольевича Бесогонова и меня. Увы, теперь на поверхности земли остался лишь один. Первым добровольно (хотя я склонен считать, что зловольно) покинул этот мир талантливый и многое успевший сделать в поэзии Бесогонов (а сколько не успевший!) – в сентябре 2003-го, едва отметив своё тридцатилетие… Помимо всего прочего, его гибель нанесла по нашему кругу удар, без преувеличения, непоправимый – и очень болезненный. Алексей, считавший Дениса не просто другом, но братом, написал тогда трагическое по сути эссе «Блаженство присутствия» и несколько пронзительных стихотворений его памяти. В том числе, это, отсылающее к стихотворению ДБ «Падение в бездну по расчёту»:

 

* * *

 

постучатся войдут и встанут рядом

встанут рядом будто навек застынут

озираются ищут чего то взглядом

а в глаза не смотрят боязно или стыдно

а потом всю ночь поют негромкую песню

и уходят прочь по дорожке ковровой пыльной

и идут к дверям чтоб упасть за порогом в бездну

и в дверях говорят позвони мне на мой могильный

 

Вообще, Сомов писал о смерти много и часто, и в стихах, и в прозе. С детства не вполне здоровый, перенесший несколько тяжёлых операций, потерявший в ранней юности мать, в молодости – отца и нескольких друзей, он эту тему знал хорошо. Увы, она его – тоже. В холодном июне 2007-го пришла страшная весть: погиб единственный ребёнок Алексея и Зины – пятилетний Илья…

Похоронив сына, родители расстались, Алексей стал жить один (как он выражался, не в Сарапуле – а в придуманном им «Тугарине»). После этой трагедии, разумеется, сильно изменившей его внутренний мир, стало меняться и творчество Сомова. Стихи становились всё резче и жёстче, помянутая «инфернальность» стала прорываться и в них, текст за текстом отвоёвывая всё большее пространство.

Что касается бытового поведения Сомова, то лично я и прежде замечал его эпизодическую агрессивную неадекватность в общении с людьми (и виртуальном, и реальном), в том числе, с незнакомыми. При нечастых наших встречах в Воткинске (он сам приезжал повидаться…) это иногда, к сожалению, доводилось наблюдать воочию. Меня самого порой просто физически «потряхивало» в его наружно вполне мирном присутствии – такую энергетику в определённые моменты он излучал. Алкоголизм? Да, и он тоже. Теперь говорят, что в этом повинна его серьёзная болезнь, от алкоголизма прогрессировавшая – но сам Алексей до поры всячески отвергал подозрения о его возможных недугах…

В последний раз он приехал ко мне в ноябре 2009-го, только что став редактором отдела прозы «Сетевой словесности». Я был откровенно рад за друга – и мы тогда в целом хорошо и насыщенно провели вместе несколько дней.

Но спустя месяц буквально на ровном месте вдрызг разругались в ЖЖ – по его невыносимо хамской инициативе. Я был искренне поражён: человек за пару недель до того публично изъяснялся в самых добрых чувствах ко мне – и вдруг… Дальше – больше: оскорбительные «пародии» и другие грубые выпады с его стороны (беспричинно доставалось даже моим жене и родителям), вплоть до нелепых обвинений меня в стукачестве – совсем не способствовали возвращению к нашим прежним отношениям. И всё это происходило на довольно безобразном фоне других его сетевых скандалов и внешне эффектном фоне поэтических публикаций, где от прежней «светлой» лирики мало что оставалось. Да, развитие таланта безусловно происходило – но направленность этого развития лично я воспринимал как гибельную для самого же автора. О чём честно написал в своей «нашумевшей» статье «Драйверам личных газенвагенов, желающим перестать беспокоиться и начать убивать», открывшей целую дискуссию о творчестве Алексея Сомова на портале «Мегалит». Пожалуй, здесь я несколько переусердствовал в оценках (в частности, об изобретении Сомовым нового типа русской поэзии – «снафф-поэзии»), в акценте на Православие – но основные положения мне и сейчас представляются верными…

Вскоре разразился очередной сетевой скандал, в котором АС, пытавшийся безосновательно опозорить несомненно честного литератора, редактора, человека и его дело – в результате донельзя опозорился сам, был отстранён от своей отличной ответственной работы – и прочая, и прочая. Всё это я наблюдал с печалью, видя как день за днём сужается круг людей, прежде не понарошку любивших и уважавших Алексея, в новых условиях, созданных им самим – в лучшем случае разделивших для себя Сомова-поэта и Сомова-человека. И не менее грустно было наблюдать, как расширяется влияние «мрачной бездны» в его стихах…

Тем не менее, некоторые авторитетные издания охотно печатали новые тексты АС, иногда даже объединяя нас под одной обложкой (допустим, журнал поэзии «Воздух» в №4, 2011, в рубрике «ОТКУДА ПОВЕЯЛО Русская поэтическая регионалистика» представил современную поэзию Удмуртии только двумя нашими с Сомовым подборками). А затем на «Новой литературной карте России» появилась его персональная страничка http://www.litkarta.ru/russia/izhevsk/persons/somov-a, вторая и пока последняя из открытых для авторов, живущих в нашем родниково-нефтяном крае…


Потом доходили смутные слухи о его нездоровье, трудном лечении – и это тоже было огорчительно. Иногда очень хотелось написать ему – чтобы, как минимум, помириться. Но, в очередной раз почитав посты в его блогах (один из которых в последние годы назывался очень хорошо и правильно: «Светолов» – увы, далеко не всегда соответствуя содержанию…), с продолжающимися всякого рода вывертами и издёвками над чем угодно – даже над свежими могилами – я свои порывы сдерживал. Полагая и надеясь, что в скором времени он поправится, преодолеет затяжную тяжесть в своём творчестве, а наше примирение обязательно сбудется – тем более, что (как мне потом сообщили) Алексей в последнее время сожалел о нашем конфликте. Увы, не успели…

Буквально «загнав» себя, жарким днём 13 августа 2013 года тридцатисемилетний Алексей Сомов скончался от сердечного приступа в своей практически не посещаемой никем квартире, где и пролежал ненайденным ещё почти две недели…

Очень обидно. Для всех нас. И в особенности – для Удмуртии, где поэты (равно и прозаики) подобного уровня – большая редкость. Слава Богу, остались его стихи и другие тексты – собственно, единственное, после утраты прочих отличий, остающееся от разноязыких акынов и трубадуров

 

в этом мире, где вечного нет ничего,

в этом мире, где нет ничего, кроме света...  

 

Страница Алексея Сомова на портале



К списку номеров журнала «НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ» | К содержанию номера