Цикл про смерть. Стихотворения

*   *   *

Сидим с женой в аэропорту Кольцово
А тут Мамлеев принял смерть
Пишем сценарий по стихам Пригова Бродского и Рубцова
Они ровесники, а он их старше всех

Длиннее путь его, чем у поэтов был
И дальше пусть бы жил, но видно надо
Мамлеева мне жалко и я его любил
За отношение теплое ко аду

*   *   *

Цветаева называла эту комнату с окном на потолке
Синяя Лунность, экстравагантно
Муж Цветаевой Эфрон подрабатывал в чеке
Ликвидировал белоэмигрантов

Она любила его и проявив покорность
Тягу к самоуничтожению с ним разделила
Зачем я тут сижу? У нас тут перформанс
Перестала писать ручка, закончились чернила

*   *   *

Сегодня девять дней у дяди Юры
Сейчас заедет кто-нибудь за нами
И отвезет нас на поминки. Хмурый
Октябрь словно кончающийся нарик

У дяди Юры теремок высок был
В нем дядя Юра жизни на закате
Сидел у телевизора и щелкал
По очереди
Пультом пробкой зажигалкой

*   *   *

Сегодня на двух девочек смотрел
Одна, живая, несла букетик ирисов ко гробу
Мамлеева, лежал тот в ЦДЛ,
Другая, бронзовая — Михалкову

Букетик бронзовый несла ее рука
Автору гимнов, басен, дяди Степы
Теперь там памятник вместо ларька
Ему и девочке с букетиком тяжелым

*   *   *

В терминале D чтоб пролезть без очереди
Он с этой очередью потрепался
Спрашивал у негритянок отчество
Их произношению удивлялся

Потом все ж пролез и около стойки
Помахал ждущим очереди иностранкам
Билетом — смотрите какой я бойкий
Борзый парнишка с лицом трепанга

*   *   *

Смотрел сегодня квн
На тему «небо» там шутили
И ничего, и без проблем
Там шутки в стиле

Мол был я в классе-эконом
А ноги были в — бизнес — с жуткой
Я шуткою теперь знаком,
С такою шуткой

*   *   *

Улица летчика Бабушкина
Северный рынок с мороженой пикшей
Была тут квартира бабушкина,
Жены, теперь уже бывшей

Две пятиэтажки снесли,
На их месте, говорят, будет сквер,
Дома в Москве, дети, как корабли,
Корабли ожидает смерть

*   *   *

Холодный город, кое-где еще
Сухие листья старые шуршат
Когда подует ветер, слышно хорошо
Когда они царапают асфальт

Я шел и слушал их шестого ноября
Сопровождал меня скрипучий страшный смех
Но, может, я на листья думал зря
Возможно, тут сама смеялась смерть

*   *   *

Ты радость воскресного утра московского
Уже вечереет и скоро
Сначала пойду на вечер Сваровского
Потом на концерт Полозковой

Под небом покойницким с мертвыми звездами
Меня пробирает до дрожи
Погода как в морге и лица серьезные,
Таинственные у прохожих

*   *   *

Сын мой младший решил читать книжки
С какого ж он начал романа?
Он пошел в магазин и купил нон-фикшн
«Про рыжего кота Боба и его хозяина-наркомана»

Вот пришла пора искать новый роман,
«Боб» прочитан, и слава богу,
Какую ж теперь ты книгу взял, Ярослав?
Я купил продолжение «Боба»

*   *   *

Я в комнате средь черных штор
На репетиции
Ржет режиссер кричит актер
Неубедительно

Вдруг смерть пришла, она с косой
Смеетесь, смертные?
Молчат актер и режиссер
Конец комедии

*   *   *

Впервые за весь день я выглянул в окно
А там такое это самое
То, что давно уже предрешено
Три тени и сияние странное

Я путешествую давно, я как Улисс,
Но что сияет даже через занавески
Три птицы в небо поднялись
А в небе дверь, зажженная Павленским

*   *   *

Качает ветер голые деревья
Двенадцатое ноября
Само себе вполне стихотворение
Оно опять, конечно, про тебя

Ты знаешь, смерть она не против жизни
Ей просто все равно
И для нее все это только бизнес
Еще одно потухшее окно

*   *   *

Сегодня ночью проезжал Мытищи
И вдруг увидел я средь множества строений
Давно покинутое мной жилище
Средь хвойных и безлиственных растений

Что там теперь, в той сказочной Перловке,
По-прежнему ли по ночам в тумане
Плывут по Яузе светящиеся лодки
Наполненные бледными тенями

*   *   *

Четырнадцатое число
Почти пятнадцатое, б.,
Сегодня победило зло
Добро опять

Вот череда, вот смена дней
На улице среди огней
Все холодней и холодней
И холодней

*   *   *

Монастырь Андроников,
Площадь, трамваи
У снежинок родненьких
Я спросил, рыдая

Вы хоть понимаете
Чего вы натворили
Площади и паперти
Снегом набелили

*   *   *

Сегодня был около башни
Триумф палас, там окон сколько
Там снег лежал как ангел павший,
Ну, в смысле, что холодный, скользкий

Семнадцатое, жалкий вторник,
Неясен смысл. Добавлю пафос
И ангел встал на подоконник
Триумф паласа

*   *   *

Всюду снег, а на ржавом люке
Канализации лужа
Горят давно уже в окнах люстры
В колодце под люком ужас

В синем воздухе словно акулы
Проплывают черные тени
Притих товарищеский переулок
Неподвижны ветви растений

*   *   *

Глядел на небо. Вспомнил, в девяностых
Покрасить в театре половик мне в черный дали,
И я, поскольку был халтурщик злостный
Его покрасил в цвет сегодняшней небесной дали

Увидев половик начальник замер от тоски,
Как я сейчас, когда глядел на небо,
Он приказал заклеить все кусочками фольги,
А называлась эта опера — «Богема»

*   *   *

Сухаревская площадь, строение семь
Что это? Памятная табличка там, где я жил
Оказывается, Юрий Визбор тут шесть
Лет провел, а не ты, дебил

Остановился. Деревья там, в окнах свет,
Был с собой ром, сел на лавочку средь двора,
Выкурил медленно несколько сигарет
Вот и закончилось все, собираться пора

*   *   *

Привет, дневник. Сегодня двадцать
Второго ноября в течение
Трава вдоль рек сияла адским
Холодным розовым свечением

Потом пришел он, белый котик,
Прокрался белый снег бесшумно
На вишни и на огородик,
На яблони и в мозг безумный