Владимир Колабухин
Дознание Феррари. Рассказ
Солнце медленно опускалось в лазурную воду венецианской лагуны. Его лучи ярко высвечивали площадь Святого Марка с величественным пятикупольным собором и Дворцом Дожей, десятки каналов с изумительными по архитектуре мостами и небольшую таверну «Весёлый дрозд». Здесь, в таверне, в глубокой задумчивости застыл за столиком уютной веранды, нависшей над водой Канале Гранда, необычный для такого заведения посетитель, старейший член Совета сорока – Верховного судебного трибунала республики – Энрико Феррари. Суровый патриций не замечал ни тёплого дыхания заходящего солнца, ни монументальных дворцов, инкрустированных цветным мрамором и украшенных мозаикой и позолотой, удивительно эффектно отражавшихся в зеркальной глади канала, ни тревоги тучного хозяина таверны, то и дело предупредительно заглядывавшего на веранду к нежданному грозному гостю. Феррари, вершителя человеческих судеб, давно волновало лишь то обстоятельство, в котором он оказался на закате своей судебной деятельности – один из обвиняемых, некий аптекарь Джованни Росси, на вид тщедушный и недалёкий, ускользнул от расплаты.
Феррари с трудом поднял тяжёлые веки, обвёл недоумевающими глазами террасу.
Да… именно здесь прошлой весной, вот за этим же столиком погубил доброго человека коварный аптекарь. День в день год назад, поздним вечером, он распил со своим молодым помощником Рикардо кувшинчик красного вина, и через несколько минут Рикардо умер в муках. Было учинено расследование. Когда проверили остатки вина в обеих кружках, оно оказалось отравленным. На Джованни, оставшегося живым и здоровым, пало подозрение в убийстве: аптекарь имел дело с ядами и, по слухам, волочился за женой Рикардо, красавицей Анжелой. Однако, прямых улик не было – пили вместе одно и то же вино. Правда, как удалось установить Феррари, незадолго до роковой выпивки в таверне аптекарь резко изменил ритм жизни – стал спать не по ночам, а днём. Совет сорока счёл его поведение странным, но не уличающим и отпустил Джованни на свободу, несмотря на возражения Феррари.
С того самого дня 1503 года многое изменилось в Венеции, у людей появились новые заботы. Но Энрико Феррари потому и оказался сегодня в этой старой таверне у Большого канала, что никак не мог забыть о злодействе.
Беспокоила и загадочно-насмешливая улыбка, скользнувшая по лицу Джованни, когда тот, довольный решением Верховного трибунала, покидал его мрачные стены. Да и весь многолетний опыт Феррари, его ум и чутьё, подсказывали, что худосочный, блудливый аптекарь и есть тот еретик, сгубивший доверчивого Рикардо. Но как это доказать? Ведь аптекарь тоже пил отравленное вино и... остался жив. Невероятно!.. Может, и впрямь, как ему рассказывал однажды знакомый лекарь, близкий к роду Борджиа, и знавший толк в ядах, организм людей обладает неодинаковой устойчивостью к смертельным дозам различных веществ в зависимости от времени их введения в течение суток? И что в один период времени они могут убить, а в другой, даже в большей дозировке, остаются безвредными, а наивысшая сопротивляемость им – поздним утром?
А Джованни? Пил отравленное вино вечером. Или для него это было утро?
В голове его будто разорвалась молния. Он рванул на груди тесёмки чёрного атласного плаща, чтобы легче дышалось, и громко хлопнул в ладоши:
– Хозяин!
Тот словно ждал этого зова, мгновенно вырос перед столиком.
– Слушаю, сеньор!
– Бутылочку вина и пару бокалов.
– Можно? – услышал Феррари знакомый вкрадчивый голос, и сердце его замерло на миг.
Да! Аптекарь не изменил привычке проводить воскресные вечера в таверне, и значит, он, Феррари, просто обязан не упустить сегодня свой шанс раскрыть, наконец, тайну Джованни Росси.
Он повернулся к двери.
– Входи, Джованни, входи. Я давно жду, – отозвался Феррари и указал на свободный дубовый стул. – Садись.
Вошедший – невысокий, узкоплечий, лет сорока мужчина, одетый в скромную поношенную блузу зеленоватого цвета, испуганно попятился.
– Ну что ты, Джованни? Смелее. Это же твоё любимое место.
Аптекарь нерешительно топтался в узком проёме.
– Отведаем? – предложил Феррари, показав на бутылку.
Тот неуверенно кивнул.
– Скажи мне, Джованни, – опять обратился к нему Феррари, когда они отпили из бокалов, – всё-таки это ты отравил Рикардо?
Аптекарь вздрогнул и отрицательно замотал головой.
– Ну-ну, Джованни. Опять ты за своё. Уж покайся, облегчи душу.
Джованни и на этот раз не произнёс ни слова, лишь нервно потянулся к бокалу. Осушив его, он продолжал молчать. Феррари ждал. И вот лицо аптекаря порозовело, он осмелел и с дерзкой ухмылкой бросил:
– Кто теперь докажет?
– Я, – сказал Феррари.
– Как же?
– Фактом твоей смерти, – невозмутимо ответил Феррари. – Отказавшись покаяться, ты подписал себе смертный приговор и сегодня умрёшь.
– Вы не посмеете... Верховный трибунал не простит вам, он признал меня невиновным.
– Посмею, Джованни, посмею. Своей смертью ты оправдаешь меня.
– Как это?!
– Я дал тебе яд, ты выпил его с вином из этой бутылки, и теперь часы твоей жизни сочтены.
Феррари буквально впился глазами в лицо охваченного страхом аптекаря. Тот вдруг застонал и схватился за горло.
– Вы дали мне яд?
– Да, – жёстко ответил Феррари, – так что покайся, и, быть может, я успею позвать лекаря.
– А для себя? Вы тоже пили это вино!
– Я последовал твоему давнему примеру не спать по ночам. А вот ты, как я слышал, вернулся к прежнему образу жизни. Значит, организм твой сейчас готовится ко сну и не будет сопротивляться отраве. Я разгадал твою тайну, Джованни? Ты ведь так поступил с Рикардо?
Джованни сполз со стула и, скорчившись, закатался по полу.
– Помогите, – сдавленно простонал он вновь.
Феррари встал, шагнул к нему и спросил:
– А ты покаешься, Джованни?
– Да. Да…
Уловка Энрико удалась. Да иного исхода и быть не могло.
Феррари выпрямился, хлопнул в ладоши:
– Хозяин!
Тот мгновенно вырос перед ним.
– Слушай и запоминай.
Аптекарь же, стоя на коленях у ног Верховного судьи, уже торопливо каялся в содеянном злодеянии.
Неожиданно он захрипел, глаза его закатились, на губах появилась пена.
Что-то дрогнуло в душе Феррари. Прежняя неприязнь к аптекарю сменилась тревогой: «Уж и впрямь не отошёл бы он в мир иной».
– Что с тобой, Джованни? Я согрешил, сказал тебе неправду.
Но тот судорожно дёрнулся и снова упал, раскинув руки.
– Святая мадонна! – воскликнул хозяин таверны. Он опустился рядом, с Джованни, расстегнул его блузу, приложился ухом к груди.
– Умер, – сказал он со вздохом… – Сердце, должно быть, не выдержало.
Феррари устало закрыл глаза и перекрестился: «Прости всех нас, господи!..»