Матильда Лось

Исповедь претенциозной женщины на исходе ХХ века. Отрывки из воспоминаний

/отрывки из книги, полный текст в журнале «Начало» №2/

 

Наступил 1941 год.Накануне войны мужа мобилизовали в инженерные войска и направили служить в Прибалтику, в Литву, на границу с Германией. Оставить меня одну в ведомственном доме он побоялся и решил, что нам надо зарегистри-ваться в ЗАГСе, чтобы взять меня с собой, иного пути уже не было.

…Приближалось 21 июня 1941 г. В 4 часа утра в расположении нашей в/ч в г. Кретинге немцы уже разматывали катушки связи. В части машины оказались без бензина, и только в одной грузовой полу-торке оказался бензин. На этом грузовике меня и несколько женщин приказали шофёру отвезти в Шяуляй. Дороги он не знал и крутился по лесу. Немцы успели обстрелять нашу машину, но шофёру всё же уда-лось добраться до Шяуляя, где узнали, что в одном из районов города уже прошёл еврейский погром, который поторопились устроить литовцы.

Нас подвезли к ж/д полотну, где стояло несколько грузовых ваго-нов, и, кто успел, забрался в вагоны, куда забросили из неприкосновен-ного запаса мешки с сухарями, и паровоз утащил нас в неизвестном направлении на восток.

Началась Великая Отечественная война, о которой впоследствии напишут тысячи томов.

Когда мы подъезжали к Пензе, и поезд замедлил ход, я спрыгнула, немного ушиблась, но добралась до вокзала, где сидело видимо-невидимо народу, желающих уехать по домам из командировок и проч.  Уже был приказ главного коменданта: в Москву никого не пускать до особого распоряжения. Началась шпиономания.

Так случилось, что я попалась на глаза дежурному вокзала. Под-скочив к нему, объяснила, откуда я бежала, беременная, оставшаяся в живых и с ключом от московской квартиры. Он отправил меня первым поездом в столицу.

Комендант моего дома получил распоряжение эвакуировать всех женщин, особенно беременных. Снова на восток.

Во время остановок в каких-то маленьких городах или сёлах меня просили сбегать на базарчики, поменять что-то на еду или купить.  Моя новая знакомая еврейка с взрослой дочерью попросила быстро сбегать и поменять им какое-то мыло на что-то, предложив постеречь мою сумку с документами и деньгами, мол, быстрее будет. А когда я вернулась, их и след простыл с сумкой и моими документами. Ребёнок был в теплушке.

Мне ничего не оставалось, как явиться в ужасном виде, без документов, в районный военкомат и сообщить о случившемся, так как и дальнейшее получение денег без аттестата мужа было невозможно. Военком оказался удивительным человеком! Подселил меня в семью бывших арестантов, которые уже отсидели положенное и имели жильё с печным отопление. Там мне выделили уголок и сразу сказали, что жидов они не любят, но я им понравилась и могу ничего не бояться!

После трёх-четырёх месяцев проживания в Чкалове я совершенно случайно встретила попутчицу, обокравшую меня. Она, оказывается, всё это время пользовалась моими документами в другом районе военкомата, получала деньги и даже получила по моей квитанции багаж и вещи, которые распродала на рынке.

Женщина бросилась передо мной на колени с просьбой не выдавать её, так как по законам военного времени ей полагалась, может быть, и высшая мера наказания. Умоляла меня, ссылаясь на то, что её дочь болела, и она вынуждена была лечить её за большие деньги. Я была слишком молода и добросердечна, поверила ей и отпустила, после чего она вообще куда-то скрылась из города.

Так, почти одновременно мне довелось встретиться с антиподами: воровкой и эгоисткой еврейкой и русским – благородным чутким военкомом, фактически спасшим меня от гибели.

 

…Итак, Оренбург, где волею судьбы оказалась я и мой маленький сыночек Эдик, которого вынуждена была носить в ясли, где было холодно и голодно и вообще очень плохо. Мне надо было работать – это однозначно! С питанием было настолько худо, что в столовой кормили только супом из шелухи свеклы и т.п. А холодных яслях мой ребёнок заболел корью, воспалением лёгких, диспепсией. Лекарств не было, о пенициллине и не мечтали, а он в то время считался панацеей от всех болезней. Малыш просто не выдержал и погиб. На меня, горемычную, свалилась страшная беда: на моих руках скончался мой ребёнок в возрасте 1 года 2 месяцев.

В то время муж служил на Карельском фронте в инженерныхвойс-ках, которыми командовал генерал Невский. Он получил для меня раз-решение на приезд, и я последовала в 5-й Гвардейский батальон спец-минирования в тылу врага, расположенный в посёлке Озёры в лесу на границе с Финляндией. Зачислили меня вольнонаёмной на должность писаря роты, где я прослужила до стабилизации ситуации на Карельском участке. За время моей службы батальон часто получал задания минирования в тылу врага, и если туда отправлялось тридцать человек, то возвращалось не более десяти. Война требовала жертв, а моё сердце всё время обливалось кровью.

…Закрылся Карельский фронт, все военнослужащие получили назначения на другие фронты, а мне приказано вернуться домой в Москву: вольнонаёмные не подлежали официальной передислокации. Пришлось подчиниться.

…Одна из моих подруг – Фторова Людмила, бывшая чемпионка СССР по плаванию, очень красивая и известная женщина (знаменитая скульптура, которую ваял с неё Вучетич, и поныне стоит в спортивном павильоне ВДНХ),зная моё рвение на фронт, списалась со своим мужем – не менее знаменитым журналистом-корреспондентом ТАСС, который был тогда на Первом Украинском фронте и писал живую историю войны, Рапопортом Александром Абрамовичем, попросив взять меня к нему на корреспондентский пункт машинисткой, так как я умела  стенографировать и печатать.

Рапопорт был счастлив, что обрёл работника…

Недолго ему пришлось радоваться новому помощнику, так как высшее над ним начальство ещё больше нуждалось в моей работе, и меня перевели в Львовскую инженерную гвардейскую бригаду, а Рапопорту сказали, что историю он и так напишет, только надо, чтобы она была победоносной!

Подошёл 1945 – год решительного наступления на противника. Моё пребывание в качестве вольнонаёмной стало неуместным. Штаб Фронта не имел постоянного места дислокации, а двигался во втором эшелоне, то есть приблизительно в 20-25 км от передовой.

 

Наступил благословенный День Победы – 9 Мая! Окончательно война для нас завершилась в Чехословакии. Мне надо было определять-ся, так как Чехословацкое правительство, по согласованию с нашим, предложило временно Михаилу Юрьевичу остаться в Чехословакии для восстановления разрушенных мостов и проч. Его не демобилизова-ли и оставили работать в г.Комарно, создав самые лучшие бытовые и материальные условия, предоставив обслуживание, машину и проч. Он меня уговорил остаться пока с ним.

Несмотря на идеальные условия, которые создали нам чехи, да ещё после только что окончившейся войны, что, казалось, нужно было оценить хотя бы из меркантильных соображений, я всё равно рвалась домой, в послевоенную голодную Москву, и, конечно, раз уж чего-то захотела, то и сделала.

К списку номеров журнала «НАЧАЛО» | К содержанию номера