Юлия Бобрышева

Невыносимая лёгкость. Рецензия на книгу Н.Николенковой

 

Первые же месяцы Года литературы оказались для Алтайского края щедрыми на издательские проекты и книжные новинки. Одной из самых ярких, долгожданных книг явился поэтический сборник Натальи Николенковой «Завтрак на траве». Хорошо знакомая читателям и не нуждающаяся в представлении, поэт включила в новый сборник как давно написанные стихи, так и новые, не публиковавшиеся в книгах. И это соседство нового и давнего материала позволяет сделать о её поэзии некоторые наблюдения общего характера.

 

Критиками было справедливо замечено, что Николенкова - поэт впечатлений, что созвучно с «импрессионистским» названием новой книги. Структура её поэтических текстов во многом отражает установку на передачу симультанных мимолетных впечатлений, которые все вместе составляют некое чувственное представление о жизни в её подвижности, и в полной мере отвечает поэтике импрессионизма в том виде, как она сформировалась в литературе и живописи fin de siècle. Если бы не одно «но».

 

Слишком уж непохожа субъективная эстетика и милая болтовня Петера Альтенберга на николенковский запрос правды. В одной из миниатюр Альтенберга «одна из прекраснейших и глубочайших поэм в жизни» вмещает «так много страданий, так много восторгов и много, много любви...». У Николенковой с любовью и близостью иные счеты. Любовь для неё – запрос истины, голод по искренним чувствам, взыскание, вопрос и требование: «За что, скажите, драматурги мира, / Мне выпало неслыханное счастье / Стать персонажем этого сюжета, / Немного поучаствовать в спектакле, / Тебя любить и на тебя смотреть?». А в другом стихотворении: «Почему апельсины из плюша? / Почему из ваты сердца?». И еще: «О, дайте, дайте мне простой воды / И чувств, не обращённых в медяки!».

 

Мир жесток, курьёзен, и это заставляет поэта вопрошать о причинах такого мироустройства. Удивление, желание узнать причины преодолевают импрессионизм.

Не кормите меня трамадолом,

Не склоняйте к развратному сну!

Я иду, подметая подолом

Свою маленькую страну.

 

Не глядите благоговейно,

Как бездельник на работяг!

Мне довольно глотка глинтвейна,

А потом - покурить невзатяг.

 

Глядя прямо в глаза, Витюша:

Почему я такая овца?

Почему апельсины из плюша?

Почему из ваты сердца?

 

Прорыв сквозь ткань импрессии является особенностью поэзии Натальи Николенковой, но не её исключительной заслугой. Выдающее дарование Натальи видится нам в другом. Состоит оно в талантливом избегании избитых приемов и в отсутствии нарочитой оригинальности: образный строй стихотворений, лексика и интонация естественны.

 

С точки зрения негативного представления о женской поэзии, возникает парадокс, который определяет феномен Николенковой: женщина с широко распахнутыми по-детски глазами говорит, не сбиваясь на те недостатки, какие обычно ищут (и часто находят) в женской поэзии.

 

Цикорий, клевер, лебеда,

Тугие тромбы кровохлёбки...

Ты разбираешь без труда

Цветного лета заголовки.

Ложись в траву, пусть муравей

Переползает Гулливера.

Дыши, смотри – и стань живей,

Насколько хватит глазомера.

 

Оставаясь женственной во всём, не отказываясь от женского взгляда и женской эмоциональности, Наталья ловко избегает шатких положений, способных подорвать репутацию поэта. У неё нет условностей, всё – голое впечатление и правда. Конкретные события жизни облекаются в стихи, не теряя своих явных примет: автобиографический материал сентиментален по сути, но совершенно не требует пояснений для того, чтобы понимать эти стихи. Наверное, это и делает звезду её таланта по-особенному заметной на поэтическом небосклоне Барнаула.

Мы посмотрели «Ромовый дневник»,

Мы съели плов, приправленный зирой.

Суббота перед Пасхой, мини-КЛИК.

Душа покрыта толстой кожурой.

Но эта жизнь даётся без труда,

Течёт, течёт, как сладкая вода.

Какие сожаленья, господа?

Какие просветленья, господа?

 

По форме стихи Натальи часто представляют собой обрывки фраз из разговоров и монологов, весёлую смесь яркости и лёгкости, мгновенных метафор и смелых катахрез, – бескомпромиссное смешение всего и вся.

 

Вино не может быть сухим.

Скинхэд не может быть патлатым.

А ослик должен быть худым,

Как написал Сергей Довлатов.

 

Полгорода прошла пешком

Моя разнеженная тушка.

Душа летела мотыльком.

Она должна летать, старушка!

 

Сегодня мир - такой цветной,

И люди, все подряд, красивы.

Любовь не может быть смешной,

Но, даже если так, - спасибо!

(«Орфоэпический рай»)

Есть стихотворения, которые полностью представляют собой зафиксированные монологи, неожиданно прерывающиеся и меняющие тему, как оно и бывает в процессе мышления, в «потоке сознания». Говорение само по себе подсказывает ритм и рифмы:

 

                             <…>

Ненакрашенные девушки в утренних автобусах

Чем-то отличаются от девушек накрашенных.

У них бледные щёки, светлые волосы

И губы печальные, позавчерашние.

 

                            * * *

Донашиваю за дочерью башмаки.

Это очень удобно: один размер.

Потому что донашивать за сыном башмаки

Было бы не так удобно, например.

 

Смотрю на людей в автобусе, они нелепы:

Или коротышки какие-то, или нос уточкой.

Господи, укрепи мои духовные скрепы!

Обещаю увести всех детей из города с дудочкой.

 

Все вышеперечисленные особенности поэзии Натальи Николенковой стали настолько узнаваемыми, что среди читателей и подражателей поэта появилось слово «николенковщина», что, хотя и звучит уничижительно, но, как и в случае с «достоевщиной», говорит о явно ощущаемом стилевом единстве, идиостиле. А он бывает только у больших литераторов.

 

Здесь уместно будет поставить вопрос о соразмерности таланта и признания. Конечно, случай Николенковой – случай большого таланта. Но почему же тогда Наталья Николенкова так мало известна на общероссийском уровне, несмотря на то, что о ней в своё время очень хорошо отзывался знаменитый Вознесенский? Почему так нерегулярны публикации, а последние полученные премии датируются 90-ми? Все дело в особенности её таланта – он, как представляется, сродни талантам «гениальных дилетантов», каким в музыке, например, был Глинка. Не признавая педантичной зубрёжки теории, люди такого типа таланта полагаются на собственное чутьё, на вдохновение; могут оставлять свои замыслы незавершенными, но работать при этом жадно, горячо, с энтузиазмом… Талант Николенковой такого же рода. Отсюда проистекает упомянутая нами лёгкость. В этом её очарование, её сила. По-настоящему разглядеть её можно только время спустя, удалившись на несколько световых лет, где живут уже другие, сменившие нас читатели. Однако современные астрономы заметили, что в плеяду выдающихся литераторов Алтая Николенкова давно уже вошла и бросает далеко за пределы своего созвездия свои пронзительные, «неправильные», но яркие, длинные лучи.

 

К списку номеров журнала «ЛИКБЕЗ» | К содержанию номера