Знаки
Ольга Мехоношина (Нижний Тагил)
СЕЗОН ЗАХЛОПНУТ
Пора мне. И замедленно - шаги,
Ладонь в ладони, точно - задержалась...
И приглядишь за мной из-под руки.
Потом тряхнет нерезкая усталость.
Сезон захлопнут. Завтра холода.
Прижаться и прижиться - не хватает.
А тишина со свистом нарастает,
И ночь приснится, будто навсегда.
Встать, удержать согретое питьё,
По-птичьи сидя, мелкими глотками,
Окно вспотело - что там, между нами -
Дороги, провода, жильё-зверьё.
И губы лопнут, как у трубачей.
Покроют - в ряд, и по диагонали,
Мужского рода точные детали.
Приму как дура, понимая, чей.
ЙОХАНГА
боль находит и жрёт
или ждёт сколько можно
память наоборот
повторение ложно
окликай в пустоту
ненавижу а впрочем
поезд в ту же туту
вот и выжить короче
я заеду навек
в беломорские соли
сыпь на голову снег
ни о чем а об оле
* * *
Я успела к тебе в декабре,
Съемный дом на окраине крыш,
Околело белье на шнуре.
Сводит зубы, но как свистишь.
Я успела войти без слов,
С губ кормиться, воркуя - вор.
Сонно лыбиться между снов.
Снег заутра ослепит двор.
Не взяла ничего с собой,
Не кричала кофе в постель,
Не листала полупустой
Альбом для долгих гостей.
А зашла переждать Новый год,
Предлагал незаметно жить.
А за мной паровоз придет.
А тебе еще чашки мыть.
Я успела к тебе в декабре.
Мандаринку в руке пригрей.
Надыши на стекло и три,
Комом встань, да и стой внутри.
20 ВЕК
в его квартире темный коридор
и пахнет даже в зеркале вещами
он рад кричит жует во весь напор
как радио из кухни мне вещая
он руки вытирает о бока
выходит старше голоса и позже
не зная ничего наверняка
а так похоже
на ноги деревянные косясь
на скатерть парафиновые пятна
не поднимай перегоревших глаз
и так понятно
ПШЕНИЧНАЯ.
На стульях, оттертых приватом,
На лодках из мокрых следов,
Махая зонтом-автоматом
На тюках оптовых снов
"Все рядом, все близко, подруга" -
И адрес, короткий как ".ru",
Плывет по Садовому кругом,
Маячит на каждом углу.
Смотри, что спросонья приснится,
Бочком отражаясь в стекле.
С непадающей столицей
Летя и дичая в земле.
Свой праздник у каждого тут.
Заметить - кого заметут
Жест памятника гостям.
Иди себе по пятам.
***
Прости меня скорей, пока всё чуют ноздри,
И чист кленовый запах на ключах
Не гроз, и не жары, а оттепели поздней.
И бабочка на кукольных плечах.
А раскраснеться вдруг и так остаться рядом,
И ждать, что брызги напоют – пора,
И запускать дожди за самолётом брата,
Где слишком много в воздухе тепла.
Уже протаян взгляд и женская погода
Собаку дразнит палевым пушком.
И в рёбрах ходит кровь простимого народа,
Два озера несёт с колонки в дом.
***
Крыши – отмели на небе,
Где плывут без вёсел птицы,
Под напором табуреток
Приседают половицы.
Видишь, лучики на пнях -
Это едкие занозы,
Разгораются как розы
На зелёных пятернях;
В закоптелые оконца
Видно всё - с земли до солнца,
Только ангелы с небес
Лучше видят нас и лес.
***
Если ты будешь верить (и плакать, точно),
Это я - твоя дальняя , так, что без имени помнишь,
Ради чего я просыпаюсь ночью?
Резкий мой берег распластан прилюдным прибоем.
Вечер теряет свои черновые кромки,
Вынырнув с запада, дымом из чайной воронки.
Не оставляй мне себя, насовсем, если сможешь, -
Сотни причин. Я тебе не забуду тоже.
Тонко дрожит на диске хриплый алмаз иголки,
Перепевает жизнь от лица собаки,
Белого поля, которое даже волки
Запоминают исчерканной мелко бумагой;
Шахматной тканью, семантикой сантиметров,
Пальцы гроссмейстер вымазал в чём-то ясном.
Глаза бы глядели, глядели, слезясь от ветра,
Единственный мой, последняя ревность напрасна.
Но если ты веришь, ещё всё найдёшь - в золотом и разном.
***
Леса тёмная подмышка
Льёт свинцовый частый пульс,
Вяжет проливной одышкой
Жар двойной белесых уст.
Нежно, бедно наклоняясь,
Набухает воздух ниц,
Так похожий, заикаясь,
На немецкий говор птиц.
Половина у округи
Остаётся синей-синей,
Да червонные лачуги
Перебродят в частый иней;
Чай бормочет на огне,
Ты молчишь, куда уж мне...
И направив к небу лица,
Мы взрослеем до весны.
И мельчают разом птицы
У лесной сквозной страны.
***
Себя узнав в обоих списках,
Полночный голод дышит близко,
Пуская грифель по строке.
С последним танцем, налегке,
Синицу скомкав в кулаке.
Десница узнаёт букварь,
Взахлёб сводя свои слова
За время в левых рукавах –
Пока к востоку тянет травы
Земная русская забава.
***
Слякотью, тёртым снегом – под ноги,
Взахлёб, нараспашку, расплачься и брысь,
Где первые встречные за день потоки
Сбегают - ищи теперь в поле - нашлись,
Не верится в землю, как в пашню грачихам,
Ступающим посуху, будто в чей труд.
И кашляют кошки верхом на карнизах,
И волосы в шапке дыбом растут.
***
Такая вот связность - слезится, роняет часы из рук,
И мягкой лепёшкой лицо из платка выставляет.
И всех нас, своих, именами детей наделяет.
Дом, как платье со свадьбы, – становится в позу старух.
Вот кашель замучил, а с пяти у окна ждать внуков прохожих -
У неловких подростков объятья, как крест, широки...-
Эта странность во всём виновата сама - за других,
Дальше всё легче дни, невесомей. И позже.
***
Чистого духа сухой парафин,
северной сладости утро.
Анестезия - картофельный дым,
Пресно разварен, укутан.
Перед рассветом красно в темноте,
Светлый квадрат над порогом,
Сам-отворенный на первом кусте
Вышит наброском двуногим.
Здесь нас отчётливо видно, как в щель
И потемнев по-татарски,
Волосы пряные чешут в кудель
Две деревянные сказки.
***
Жалость просыпается при виде островного песка,
Если не обнять его, кажется, умрёшь как-нибудь.
Складки, зёрна, чешуя высохшей воды - кунстка-
Мера перочинно налипших материком на грудь.
Перенаселение моря, где кишат рыбаки,
Скоро-скоро скроются, к вечеру вернутся назад.
Здесь умеют медленно прощаться - беги,
Берег осыпается, движется растерянно - вот так.
Общий поворот - суша огибает небо, а наоборот -
Коперник его знает... То гривы волокут океан,
Каждый замирает на миг, и вот, будто не сам,
видит очень долго вперёд.
***
В его клыках ночуют мышки, бабочки,
Из примет - неопределённое место жительства,
Что до рассвета, встреча на холме, навытяжку -
Не больше чем привычка - прозревать от холода.
В тапочках.
Часто дразнишь суеверных Мурок кличками?
Вот и я думаю: у них же совсем нет пуговиц,
Если ты - наперерез /по безналичному,
Безразличному - во избежание путаниц/.
В оправдание - две, на выбор, приличных легенды, -
No pasaran, мой отъявленный Мендель…
***
Ледяная переправа -
Перекрёсток на мосту.
Мне смешно в стекле направо,
Оборачивайся - тю.
Можешь ехать с шиком, можешь
Долго, как забытый гость,
Сто приветов непохожих
Надышать перчаткам в горсть,
Много топать у порога
И решаться в дом зайти,
Околачивая ноги
Об окурки и замки;
Или обмани нарочно,
Чтоб горела кожа чуть,
Чтобы сжались руки; точно,
Приходи, я отомщу.
***
Надорван веткой голубиный свод,
И рейсы снега в восемьсот саженей
На земляной торопятся живот
И тонут в очертаниях растений.
Внизу полоски света у снегов -
И, тая от тепла, растут скамейки,
И ночь седым соседом в телогрейке
Испрашивает звёзд, а не любовь.
***
Оставалось только поDelete
Всё, что оставалось, с каждым разом
Строже и быстрее, без обид.
Эхо пересохло поперёк
Жёстких скул, забытых при отъезде
Из селенья каменного, типа
Люди отличаются везде…
Вот молчишь, как мраморная рыба,
И хватаешь воздух, как в воде.
***
Дубак - с прищуром от Батыя.
Трещат в ресницах фонари
И уезжают в запятые,
Закрыты двери изнутри.
По рельсам носятся ковчеги,
Где пары в воздухе висят,
По кругу сходят наугад,
Чтоб угореть в мороз аптекой.
А снегопад идёт в Сибирь -
Завышены координаты,
И люди жёлтые квадраты
Целуют в улицу до дыр.
И подвиг - каждый шаг, и лёд
К себе по имени зовёт.
***
ни в упор ни с вызовом смотреть
даже жадно думать или вспомни
только верно замертво лететь
с тонкой поднебесной колокольни
ухать в стыд и краску на одном
что не с детства запросто знаком
кто ты если так легко и не
преодолимо одиноко
радость ли где не до смеха мне
след вослед и сходит снег с дороги
***
Немая забавная щедрость литых инфузорий
Вбивает стеклопакеты в полезную площадь.
Покончить обжорством подушек, ночных, кислородных,
Уже потому что - ничья, что понятней и проще.
Т.к. легко умещаться в кровати до завтра,
Уверенной: дальше может быть только лучше.
***
Краснокожими от печки размягчить крутую соль
Как седой колючий первый налетает полосой
И ржаные избы тонут и земля плывёт яйцом
Отражение пугая всеореховым лицом
Что колодезные очи не забрало а стекло
Это наглухо сколочен тайный вечер за столом
Три горошины в мундире перезвон воды в ведре
Лоб до смерти помнит ямку на яичной кожуре
***
На Покров жгут листву, или свет, или нет ничего.
Лица нравятся снегу. И проступает зима.
По её рассказам дороги выходят во двор,
Тишина которого упоминает март.
А ребёнок в потёмках изобретает: ма.
Тепло долго держится после себя, после таких
Понятных улыбок, прощений, горячих, как смерть,
Так же непостижимо, как птицы находят след,
Я начинаю любить тебя позже других.
На Покров ждут снегов, забывая у листьев свет.
***
На поджатые коленки брошен вытянутый свитер,
Мимо окон в дикой гонке улетают километры,
Ты мотаешься и хмуришься спросонья (все идите!..):
Ты скорей бежишь, чем едешь, нарушая знаки ветра;
И, конечно, без билета; и будить не будут ради.
Ты совсем легко одета – наплевать, не на параде;
А конечная под утро, и на память только фотки:
Ну, ведь надо быть кому-то и такой вот идиотке!
Для родных-друзей-соседей – ни полшутки, ни полслова,
«Мама, ты не понимаешь; суп на плитке; будь здорова…»
…Только станция – большая; только сумку не забыть бы;
Почему-то вниз и прямо, трубка, и гудки, и «…Мама?»
***
Выглянет душа
Из своих обносков,
Воля хороша –
Умирать не поздно.
Этот свет – везде,
Дальше будет тоже.
И дождливый день
Бегает по коже.
Пора мне. И замедленно - шаги,
Ладонь в ладони, точно - задержалась...
И приглядишь за мной из-под руки.
Потом тряхнет нерезкая усталость.
Сезон захлопнут. Завтра холода.
Прижаться и прижиться - не хватает.
А тишина со свистом нарастает,
И ночь приснится, будто навсегда.
Встать, удержать согретое питьё,
По-птичьи сидя, мелкими глотками,
Окно вспотело - что там, между нами -
Дороги, провода, жильё-зверьё.
И губы лопнут, как у трубачей.
Покроют - в ряд, и по диагонали,
Мужского рода точные детали.
Приму как дура, понимая, чей.
ЙОХАНГА
боль находит и жрёт
или ждёт сколько можно
память наоборот
повторение ложно
окликай в пустоту
ненавижу а впрочем
поезд в ту же туту
вот и выжить короче
я заеду навек
в беломорские соли
сыпь на голову снег
ни о чем а об оле
* * *
Я успела к тебе в декабре,
Съемный дом на окраине крыш,
Околело белье на шнуре.
Сводит зубы, но как свистишь.
Я успела войти без слов,
С губ кормиться, воркуя - вор.
Сонно лыбиться между снов.
Снег заутра ослепит двор.
Не взяла ничего с собой,
Не кричала кофе в постель,
Не листала полупустой
Альбом для долгих гостей.
А зашла переждать Новый год,
Предлагал незаметно жить.
А за мной паровоз придет.
А тебе еще чашки мыть.
Я успела к тебе в декабре.
Мандаринку в руке пригрей.
Надыши на стекло и три,
Комом встань, да и стой внутри.
20 ВЕК
в его квартире темный коридор
и пахнет даже в зеркале вещами
он рад кричит жует во весь напор
как радио из кухни мне вещая
он руки вытирает о бока
выходит старше голоса и позже
не зная ничего наверняка
а так похоже
на ноги деревянные косясь
на скатерть парафиновые пятна
не поднимай перегоревших глаз
и так понятно
ПШЕНИЧНАЯ.
На стульях, оттертых приватом,
На лодках из мокрых следов,
Махая зонтом-автоматом
На тюках оптовых снов
"Все рядом, все близко, подруга" -
И адрес, короткий как ".ru",
Плывет по Садовому кругом,
Маячит на каждом углу.
Смотри, что спросонья приснится,
Бочком отражаясь в стекле.
С непадающей столицей
Летя и дичая в земле.
Свой праздник у каждого тут.
Заметить - кого заметут
Жест памятника гостям.
Иди себе по пятам.
***
Прости меня скорей, пока всё чуют ноздри,
И чист кленовый запах на ключах
Не гроз, и не жары, а оттепели поздней.
И бабочка на кукольных плечах.
А раскраснеться вдруг и так остаться рядом,
И ждать, что брызги напоют – пора,
И запускать дожди за самолётом брата,
Где слишком много в воздухе тепла.
Уже протаян взгляд и женская погода
Собаку дразнит палевым пушком.
И в рёбрах ходит кровь простимого народа,
Два озера несёт с колонки в дом.
***
Крыши – отмели на небе,
Где плывут без вёсел птицы,
Под напором табуреток
Приседают половицы.
Видишь, лучики на пнях -
Это едкие занозы,
Разгораются как розы
На зелёных пятернях;
В закоптелые оконца
Видно всё - с земли до солнца,
Только ангелы с небес
Лучше видят нас и лес.
***
Если ты будешь верить (и плакать, точно),
Это я - твоя дальняя , так, что без имени помнишь,
Ради чего я просыпаюсь ночью?
Резкий мой берег распластан прилюдным прибоем.
Вечер теряет свои черновые кромки,
Вынырнув с запада, дымом из чайной воронки.
Не оставляй мне себя, насовсем, если сможешь, -
Сотни причин. Я тебе не забуду тоже.
Тонко дрожит на диске хриплый алмаз иголки,
Перепевает жизнь от лица собаки,
Белого поля, которое даже волки
Запоминают исчерканной мелко бумагой;
Шахматной тканью, семантикой сантиметров,
Пальцы гроссмейстер вымазал в чём-то ясном.
Глаза бы глядели, глядели, слезясь от ветра,
Единственный мой, последняя ревность напрасна.
Но если ты веришь, ещё всё найдёшь - в золотом и разном.
***
Леса тёмная подмышка
Льёт свинцовый частый пульс,
Вяжет проливной одышкой
Жар двойной белесых уст.
Нежно, бедно наклоняясь,
Набухает воздух ниц,
Так похожий, заикаясь,
На немецкий говор птиц.
Половина у округи
Остаётся синей-синей,
Да червонные лачуги
Перебродят в частый иней;
Чай бормочет на огне,
Ты молчишь, куда уж мне...
И направив к небу лица,
Мы взрослеем до весны.
И мельчают разом птицы
У лесной сквозной страны.
***
Себя узнав в обоих списках,
Полночный голод дышит близко,
Пуская грифель по строке.
С последним танцем, налегке,
Синицу скомкав в кулаке.
Десница узнаёт букварь,
Взахлёб сводя свои слова
За время в левых рукавах –
Пока к востоку тянет травы
Земная русская забава.
***
Слякотью, тёртым снегом – под ноги,
Взахлёб, нараспашку, расплачься и брысь,
Где первые встречные за день потоки
Сбегают - ищи теперь в поле - нашлись,
Не верится в землю, как в пашню грачихам,
Ступающим посуху, будто в чей труд.
И кашляют кошки верхом на карнизах,
И волосы в шапке дыбом растут.
***
Такая вот связность - слезится, роняет часы из рук,
И мягкой лепёшкой лицо из платка выставляет.
И всех нас, своих, именами детей наделяет.
Дом, как платье со свадьбы, – становится в позу старух.
Вот кашель замучил, а с пяти у окна ждать внуков прохожих -
У неловких подростков объятья, как крест, широки...-
Эта странность во всём виновата сама - за других,
Дальше всё легче дни, невесомей. И позже.
***
Чистого духа сухой парафин,
северной сладости утро.
Анестезия - картофельный дым,
Пресно разварен, укутан.
Перед рассветом красно в темноте,
Светлый квадрат над порогом,
Сам-отворенный на первом кусте
Вышит наброском двуногим.
Здесь нас отчётливо видно, как в щель
И потемнев по-татарски,
Волосы пряные чешут в кудель
Две деревянные сказки.
***
Жалость просыпается при виде островного песка,
Если не обнять его, кажется, умрёшь как-нибудь.
Складки, зёрна, чешуя высохшей воды - кунстка-
Мера перочинно налипших материком на грудь.
Перенаселение моря, где кишат рыбаки,
Скоро-скоро скроются, к вечеру вернутся назад.
Здесь умеют медленно прощаться - беги,
Берег осыпается, движется растерянно - вот так.
Общий поворот - суша огибает небо, а наоборот -
Коперник его знает... То гривы волокут океан,
Каждый замирает на миг, и вот, будто не сам,
видит очень долго вперёд.
***
В его клыках ночуют мышки, бабочки,
Из примет - неопределённое место жительства,
Что до рассвета, встреча на холме, навытяжку -
Не больше чем привычка - прозревать от холода.
В тапочках.
Часто дразнишь суеверных Мурок кличками?
Вот и я думаю: у них же совсем нет пуговиц,
Если ты - наперерез /по безналичному,
Безразличному - во избежание путаниц/.
В оправдание - две, на выбор, приличных легенды, -
No pasaran, мой отъявленный Мендель…
***
Ледяная переправа -
Перекрёсток на мосту.
Мне смешно в стекле направо,
Оборачивайся - тю.
Можешь ехать с шиком, можешь
Долго, как забытый гость,
Сто приветов непохожих
Надышать перчаткам в горсть,
Много топать у порога
И решаться в дом зайти,
Околачивая ноги
Об окурки и замки;
Или обмани нарочно,
Чтоб горела кожа чуть,
Чтобы сжались руки; точно,
Приходи, я отомщу.
***
Надорван веткой голубиный свод,
И рейсы снега в восемьсот саженей
На земляной торопятся живот
И тонут в очертаниях растений.
Внизу полоски света у снегов -
И, тая от тепла, растут скамейки,
И ночь седым соседом в телогрейке
Испрашивает звёзд, а не любовь.
***
Оставалось только поDelete
Всё, что оставалось, с каждым разом
Строже и быстрее, без обид.
Эхо пересохло поперёк
Жёстких скул, забытых при отъезде
Из селенья каменного, типа
Люди отличаются везде…
Вот молчишь, как мраморная рыба,
И хватаешь воздух, как в воде.
***
Дубак - с прищуром от Батыя.
Трещат в ресницах фонари
И уезжают в запятые,
Закрыты двери изнутри.
По рельсам носятся ковчеги,
Где пары в воздухе висят,
По кругу сходят наугад,
Чтоб угореть в мороз аптекой.
А снегопад идёт в Сибирь -
Завышены координаты,
И люди жёлтые квадраты
Целуют в улицу до дыр.
И подвиг - каждый шаг, и лёд
К себе по имени зовёт.
***
ни в упор ни с вызовом смотреть
даже жадно думать или вспомни
только верно замертво лететь
с тонкой поднебесной колокольни
ухать в стыд и краску на одном
что не с детства запросто знаком
кто ты если так легко и не
преодолимо одиноко
радость ли где не до смеха мне
след вослед и сходит снег с дороги
***
Немая забавная щедрость литых инфузорий
Вбивает стеклопакеты в полезную площадь.
Покончить обжорством подушек, ночных, кислородных,
Уже потому что - ничья, что понятней и проще.
Т.к. легко умещаться в кровати до завтра,
Уверенной: дальше может быть только лучше.
***
Краснокожими от печки размягчить крутую соль
Как седой колючий первый налетает полосой
И ржаные избы тонут и земля плывёт яйцом
Отражение пугая всеореховым лицом
Что колодезные очи не забрало а стекло
Это наглухо сколочен тайный вечер за столом
Три горошины в мундире перезвон воды в ведре
Лоб до смерти помнит ямку на яичной кожуре
***
На Покров жгут листву, или свет, или нет ничего.
Лица нравятся снегу. И проступает зима.
По её рассказам дороги выходят во двор,
Тишина которого упоминает март.
А ребёнок в потёмках изобретает: ма.
Тепло долго держится после себя, после таких
Понятных улыбок, прощений, горячих, как смерть,
Так же непостижимо, как птицы находят след,
Я начинаю любить тебя позже других.
На Покров ждут снегов, забывая у листьев свет.
***
На поджатые коленки брошен вытянутый свитер,
Мимо окон в дикой гонке улетают километры,
Ты мотаешься и хмуришься спросонья (все идите!..):
Ты скорей бежишь, чем едешь, нарушая знаки ветра;
И, конечно, без билета; и будить не будут ради.
Ты совсем легко одета – наплевать, не на параде;
А конечная под утро, и на память только фотки:
Ну, ведь надо быть кому-то и такой вот идиотке!
Для родных-друзей-соседей – ни полшутки, ни полслова,
«Мама, ты не понимаешь; суп на плитке; будь здорова…»
…Только станция – большая; только сумку не забыть бы;
Почему-то вниз и прямо, трубка, и гудки, и «…Мама?»
***
Выглянет душа
Из своих обносков,
Воля хороша –
Умирать не поздно.
Этот свет – везде,
Дальше будет тоже.
И дождливый день
Бегает по коже.