Дыханье мумии луны. Стихотворения

Главацкий Сергей Александрович – поэт, драматург, музыкант. Родился в Одессе в 1983 году. С 2002  г. – Председатель Южнорусского Союза Писателей, с 2006 г. – Председатель Одесской областной организации Конгресса литераторов Украины, в – член руководства Конгресса литераторов Украины. Выпускающий редактор литературного журнала «Южное Сияние», главный редактор литературного интернет-проекта «Авророполис». Автор множества публикаций в изданиях Украины, ближнего и дальнего зарубежья. Живёт в Одессе.

 

 

СЕРОЕ ВОИНСТВО

 

Здесь, на Земле, глубоко,

На – самом дне, по традиции –

В жертву приносят богов,

Сравнивая их с птицами,

 

И – воскресают они,

И – поднимаются, светлые,

В ноги упавшие ниц

Неба народу оседлому.

 

Но в небесах, наверху,

Неба жильцы – по обычаю –

Этих богов стерегут,

Зная повадки их птичие…

 

Лишь вознесутся они,

Сразу ведут на заклание

Их, то на крест, то в огни,

В жертву приносят их, раненых,

 

И – воскресают опять,

Боги, и – оземь, и – вот уже

Снова их жаждут распять

Люди, кадавров зародыши…

 

Агнцы – везде и всегда –

Боги взлетят… И так далее…

Обречена их орда

Шляться меж – боли Граалями,

 

Беженцы всех эстакад,

Жертвы всех тех, с кого спрошено –

В комнате пьяных зеркал,

Космосе съёженном, съёженном.

 

 

* * *

 

Да, у нас – своя война,

и живём мы – как солдаты.

Да, поэзия – страна,

разделённая когда-то

 

На окопы языков

и на карцеры наречий.

Немота для нас – альков,

где нас Вечность покалечит.

 

Да, на всех – один паёк,

и к земле нас гнут колени

в самом долгом из боёв,

в самом вечном из сражений.

 

Бой наш завершится лишь

там, где онемеет слово,

там, где Ты нас удалишь,

мир сей сделав безголовым.

 

 

* * *

 

А самолёты врезаются вновь

В здания Ада, дома и отели…

Нам поглазеть бы на всё это, но

Лета дорогу размыла, разъела…

 

Да, мы умеем ходить по воде –

Помнишь, как долго учили когда-то

Нас, сколько сгинуло нас в высоте

Неба, пока научились? – и надо

 

Нам бы дойти до иных берегов,

Только сперва переждать наводненье…

Явь дальновидная так далеко!

Кто же научит нас, кто? Привиденья?

 

Просто бродить по обычной воде.

Жаль, но по волнам изнеженной Леты

Мы не умеем ещё, мы – не те,

С кем делят хлеб шафера с того света.

 

Отсветы взрывов маячат вдали,

Грохот сдувает пылинки с соцветий…

Пусть остаётся фантазией лишь

Наш променад по трепещущей Лете.

 

 

* * *

 

С утра пойдёт толчёный снег,

Такой, что толком не увидишь,

Каков – ослепший человек,

Каков – в глазу обрюзгший Китеж.

 

Лото снежинок сменит лёд.

Воздушным змеем в Третьем Риме –

Ты в мир отпустишь самолёт,

Чтоб он лавировал меж ними.

 

Не чуя трещин миража,

Не повинуясь отраженьям,

Войдёшь в начинку гаража

И станешь собственной мишенью.

 

И не поймёшь, что носишь мор

С собой, что вразнобой – все птицы,

Что я, мой Свет, так и не смог

Принять, что ты – самоубийца.

 

И станет Змей воздушный сед,

Упавший в Ирий, и, конечно,

Найдя на энной полосе

Тобой растерянную нежность.

 

 

* * *

 

Не получается ангелом быть.

Обморок тайных пространств –

Толща воды, карантин

Оцепеневшей судьбы,

Тусклой сетчатки тиран –

Мёртвой жар-птицей летит.

 

Я удивляюсь твоей слепоте.

Боль сквозь мембрану – цедя,

Противоядья бурьян

Выльешь, как кровь лебедей,

И обратится дитя

В ведьмин живой матерьял.

 

Мы из пространств на свободу течём –

В бункеры, в наши дома.

Утихомирься, окстись –

С астмой Земли обручён,

Этой эпохи шалман

Волен тебя отпустить…

 

… И под пространства больные, в окно

Камнем ныряя за – Ней,

Знаю: лунна – Её стать,

Тьмой окольцован геном:

Ангелом станет. А нет –

Сможет лишь демоном стать.

 

 

* * *

 

Я помню день, когда был брошен невод

За сердцем в ледяной воде.

Был день восьмой. Не стало Евы –

Моей единственной… Но… где –

 

Та девочка, которую люблю я,

С которой были мы вдвоём,

Дарившая мне поцелуи

В любимом городе своём,

 

Та добрая и нежная, родная,

Отзывчивая, а ещё –

Которая ждала меня – не зная,

Что я её уже нашёл?

 

Я помню каждый миг, глаза-озёра,

Мечты, летящие на юг,

И девочку, мне ставшую – простором…

В тебе её не узнаю.

 

Я клялся Ей – навеки быть с Ней,

Но… не – тебе, и вот теперь

Уже, на склоне глупой жизни,

Я не ищу Её в тебе.

 

И нет теперь ни нежности, ни гнева…

Сбежавшую из-под венца

И лгущую направо и налево,

Что не мечтала – до конца,

 

Дрожащую, да так, что сводит зубы,

За репутацию свою,

Готовую вперёд идти по трупам

И обменявшую уют

 

На суету, на мегаполис тесный,

На яд воздушных купажей,

Предавшую меня так бесполезно, -

Не чувствую, и вот уже –

 

Верёвкой к горлу подступает

Бесцветная, как дым машин,

И никому не нужная, пустая,

Моя бессмысленная жизнь.

 

 

НЕПОДВИЖНОЕ ДЫХАНИЕ

 

На тигриной шкуре состраданья

Выжжено огнём

Лодок затаённое дыханье…

Что ты прячешь в нём?

 

В лунном свете примерять костюмы

Любит воробей.

Прежде, чем искать покой, подумай:

Нужен ли тебе?

 

Был наш мир, теряющий сознанье

В голоде войны,

Вечно возвращающейся данью

В бездну – чьей казны?

 

Тот, кто был сожжён – неопалимым

Стал теперь вовек.

Мы не люди – вот и: нелюдимы…

Нам ли – их ковчег?

 

Слышу неподвижное дыханье

Мумии Луны.

Тень свободы – с теми, кто в изгнанье

Были рождены.

 

 

УЛИКИ СЧАСТЬЯ

 

Кляксами слёз на ладони у феи

Линия жизни размыта стремглав.

Перед Тобой Атлантида робеет

И времена обнажают тела.

 

Законсервирован вмиг среди чаек

Жаркий салют оголтелой мечты.

Мир разноцветен, причудлив, случаен

Лишь потому, что на свете есть Ты.

 

Рыжеволосые – плачут – дриады.

Перед Тобой пресмыкается Ад.

Что пожелаешь Ты вместо пощады,

Приговорённая жить наугад?

 

Вечность завянет, История скиснет.

Ночь перевёрнута вверх головой.

Ангел мой, Ты отвернулась от жизни

Лишь потому, что и я – не живой.

 

Руки несут сквозь земные измены

Флаги лиловые, словно корвет…

Все ипостаси твои совершенны,

Только Тебя, переменчивой – нет.

 

 

ОТСУТСТВИЕ ДНЯ

 

Боже, дай мне её или жизнь забери! –

В доме ужас поёт, в небе эхо парит.

Боже, жизнь забери или дай мне её! –

Этот крик навсегда застрял в доме моём.

Что же делаешь ты? Боже, что ты творишь!

И кошмар – словно гром, и кошмар – словно тишь.

И повешенный сохнет под люстрой и ждёт.

И Она – не идёт, не идёт, не идёт…

 

 

В НИКУДА

 

Безусловный рефлекс, обусловленный адом –

убежать от тебя хоть куда, хоть куда,

не увидеть тебя ни за что, никогда –

моя цель и мечта, моя цель и мечта,

и другой больше нет, и другой мне не надо.

 

Я боюсь тебя больше безжизненной тверди…

Центробежная сила от чёрной дыры –

путь спасения мой, где по курсу – обрыв.

Я давно обратился в огромный нарыв.

Я боюсь тебя так, как молю я о смерти.

 

Бессловесный побег, обусловленный током –

по ужам, по ножам, по горящей земле,

на бегу бесконечно без устали тлеть –

он спасёт мою жизнь, как спасает калек,

он продлит мою жизнь на мгновенье, что – много.

 

И с синдромом русалки – в гробу, размножаясь

на червей, я давно превратится в волдырь,

и в могиле своей променад совершаю,

сломя голову силясь достигнуть мечты,

и могила моя – идеальная келья…

 

Что под шлемом твоим кроме вечной орды,

от которой почти убежал и – прострелен?

 

 

* * *

 

Мы звезды-гиганты, от нас люди – в косточки,

Но: только завидим друг друга в окрестностях,

Мы друг перед другом – ничтожества, звёздочка,

Мы тлеем тусклее, чем вакуум светится.

 

Мы самозабвенно боимся – в объятия,

Взорваться друг другом на замершей местности,

Но наша боязнь – это наше проклятие:

Чтоб выжить, придётся двум звёздочкам – встретиться.

 

 

ЧАО

 

Над полнолунием – эрозия мгновений.

Канатоходцы пляшут меж Луною

И Солнцем. Будь и ты всегда со мною.

Канатоходцы скоро встанут на колени

 

Перед тобою. Их седые тени

На Солнце отразятся тишиною.

Но я хочу сказать тебе иное:

За полнолунием – эрозия затмений.

 

Мой переспелый космос не остынет

С его переплетениями линий…

Бескрайней родине, отчизне –

 

Вселенной – я дарю свой сонный иней.

Прощай, моя прекрасная богиня.

Прощай. До следующей жизни.