Клуб «Гамбургский счет» и журнал «Бельские просторы» объявляют итоги конкурса короткого анонимного рассказа «Прокруст». Условия конкурса этого года были следующие: 1. 5000 знаков 2. Действие должно было произойти в течение одного часа.
Победителем 2014-го года стал Михаил Баландин. Представляем читателям первые десять лучших работ, по мнению жюри. Напоминаем, что жюри конкурса состоит из самих участников, которые получают рассказы своих коллег под псевдонимами. Рассказы победителей предваряют комментарии коллег в той последовательности, в которой эти коллеги оказались после подведения итогов. Все работы и комментарии к ним будут опубликованы на сайте журнала www.bp01.ru.
1. Михаил Близнецов – Михаил Баландин «Не виновен» – 164
2. А. Овчинников: «Еще один плохо замаскированный – Михаил Баландин. В общем, все хорошо. За дебют 10 баллов».
5. В. Ушакова: «Рассказ живой, динамичный, эффектная концовка. Жаль парнишку. Понравилось».
7. А. Соловьев: «8 баллов – классно, очень здорово, очень понравился и очень бы хотелось, чтобы рассказ был как-то более трагичен в смысле стиля, чтобы вот прямо в конце все оборвалось, то есть чуть-чуть недотягивает эмоционально».
9. В. Богданов: «Хороший рассказ. Слабенький конечно, не мудрящий, но милый, милый, милый».
14. Ю. Горюхин: «Слава богу, “час? появился в конце рассказа. Правда жизни о зигзагах судьбы в рассказе есть, но выписаны персонажи не совсем ёмко и во многом надуманно. 6 баллов».
15. Е. Рахимкулов: «Симпатично. Прочитал с любопытством. Более того, автору верю. Почти такой же случай был у нас во дворе, правда, до ментов дело тогда не дошло, разобрались подручными средствами. Но вот попытку соблюсти второе условие считаю профанацией типа “и все вот это произошло за один час?».
18. В. Глуховцев: «Понравилось. Не супер, но сюжет, интрига, характеры есть. Думаю, автор в этом со мной согласится».
19. И. Вайсман: «Не стыдно публиковать».
20. Ш. Шакурова: «Рассказ понравился. Интересные характеры, герои – 8».
НЕ ВИНОВЕН
– Короче, сейчас читай и ставь подпись. Внизу пишешь: «С моих слов записано верно, мной прочитано. Ставь дату и расписывайся».
Усатый капитан в мятом кителе протянул Вовке исписанный листок бумаги. Вовка – парень лет семнадцати с грустным лицом и усталым взглядом – взял в руки документ и погрузился в чтение.
«Я, Сибиркин Владимир Антонович, 1996 г. р., проживающий по адресу ****, 20 июля 2013 года проходил мимо поликлиники №1. Не доходя до крыльца, рядом с ним остановилась ВАЗ 2107. Из неё вышел Боков Илья Григорьевич 1941 г. р. Он вошёл в здание, а фары оставил включенными. Я ему крикнул вслед, но он меня не услышал. Рядом с поликлиникой я купил квас и стал его пить, глядя на машину. Я подумал, что аккумулятор точно сядет, пока гражданин Боков будет сидеть в очередях. Потом я заметил, что машина открыта. Я решил выключить свет, чтобы пострадавший потом не мучился с заводкой машины. Поэтому я открыл дверь и взялся за рычажок под рулём. В это время я услышал, как сработала сигнализация. Из окна второго этажа выглянул Боков и закричал на меня непечатной бранью. Сидящий в соседней машине "Гранд Чироки" лысый мужчина выскочил и схватил меня за локоть. Я инстинктивно попытался вырваться, за что неустановленный мужчина ударил меня в область нижней скулы или подбородка, я точно не понял, а болит всё. Он меня держал, пока из больницы не вышел гр. Боков. Он кричал, и собралась толпа народа. Там меня все держали до приезда полиции.
Я не брал чужого имущества из машины гр. Бокова и угонять её не хотел. Я хотел выключить свет, чтобы аккумулятор не сел, а Боков потом смог завести машину. Лично знаком с Боковым И.Г не был».
Вовка посмотрел в глаза полицейскому.
– Я ведь даже не знал, что из машины вышел «Боков Илья Григорьевич, 1941 г. р.»... Просто хотел человеку хорошее сделать…
– Да я, парень, не сомневаюсь. Но заявление-то есть. И Боков этот... Короче, ты это подпиши.
Вовка взял ручку, вывел «верно-прочитано», поставил дату и черкнул непонятную закорючку. Красивую подпись ставить он так и не научился. А может, не хотел. Ему редко приходилось заниматься ненужными делами. Например, придумывать себе красивую подпись.
– Сиди пока тут. Я сейчас вернусь.
Капитан забрал объяснение, встал, со скрипом отодвинул деревянный стул и вышел в коридор. Вовка смотрел на стену. В техникум точно сообщат. А самое главное – маме скажут. Она и так его потеряла уже с утра. Чёрт, вот надо было этот свет выключать, а? Пусть бы посидел бы там в машине, поискал бы добровольцев толкать его корыто. Грустно. Со стенда на стене с осуждением смотрели фотороботы тех, кого ещё не поймали. «Эх, Вовка, Вовка, – говорили они, – за пустяк попал!» Вовка вздохнул так тяжело, как это может сделать человек в его возрасте. Кроме фотороботов, разглядывать было нечего. От одиночества на душе стало ещё противнее.
Открылась дверь, и вошёл Боков. Вовка сделал вид, что не видит его в упор.
– Врёшь ты, – невыразительно проскрипел гражданин 1941 г.р., – хотел бы помочь – догнал и сказал мне. Деньги там искал?
– Нет. Я не вру. И ничего не искал, – сказал Вовка, глядя на стену перед собой.
– Врёшь.
– Да пошёл ты... – скучно послал Вовка. Ему было очень тоскливо. Тем более, что быть плохим ему уже разрешили.
– Сопляк. Щас ещё напишу. За мат, – пообещал пострадавший.
– Пиши. Толстой нашёлся. Пиши, плевать, – чуть не закричал Вовка. Но сдержался, лишь чуть слышно матюгнувшись про себя.
Боков выскочил в коридор.
– Товарищ капитан! – раздался его голос. – Меня этот сопляк по матушке кроет. Воздействуйте, наконец!
В кабинет они вернулись вдвоём.
– Сибиркин! – позвал капитан. – Ты чего это тут себе позволяешь?
– Да достал он меня. Давайте, заводите там своё дело. Чего уж... Пишите.
Капитан посмотрел на обоих. На секунду задумался, потом повернулся к пострадавшему:
– Короче, Боков. Считайте, я Вам отказал. Пацан ничего плохого не делал. И не собирался. Давайте, забирайте свою писанину, и... Ну, хватит, короче.
– Товарищ капитан! – букву «а» в слове «товарищ» Боков протянул ровно настолько, насколько позволили его немолодые лёгкие. – Товаааарищ капитан! Как можно же ж? Как можно же ж, а? Ну как так, а?
– А вот так. Сибиркин! А ну, давай, вали отсюда.
Вовка встал и вышел. Он даже не обрадовался. Спустился на первый этаж, пошёл к барьеру у окна дежурного. И только проходя мимо окошка, подумал, что его могут не выпустить. Но ничего, выпустили.
По коридору шёл капитан в мятом кителе, а следом за ним семенил гр. Боков. Боков что-то пытался сказать капитану, но тот нырнул в ближайший открытый кабинет, прошипев сквозь зубы слово «кляузник». Боков потоптался у захлопнувшейся перед ним двери. И пошёл, бормоча под нос что-то про мировой суд.
Второй раз за руку Вовку поймал уже полицейский. Прямо напротив того входа, куда всего час назад его привели впервые в жизни. Этот же полицейский забрал из его руки старый гвоздь-сотку, которым на светлом боку «семёрки» Бокова Вовка Сибиркин старательно выводил: «СУКА».
Обидно, конечно, было Вовке…
Но капитан в мятом кителе расстроился больше.
2. Космос – Андрей Овчинников «Стать космонавтом за час» – 160
1. М. Баландин: «Поставил 10. Потом хотел убрать единичку, но это была первая фантастика, и она не виновата, что фантастики слишком много. А рассказ хорош. Я в него поверил».
5. В. Ушакова: «Написано неплохо, детали тщательно прописаны. Все соблюдено, но...»
7. А. Соловьев: «6 баллов – хороший сюжет, но стилистика не вытягивает эмоциональный надрыв, предполагаемый в рассказе».
9. В. Богданов: «Понравился гремлин-раскольник. Украду и куда-нибудь вставлю. А больше там ничего и нет».
14. Ю. Горюхин: «Несмотря на “Слетая по лестнице, слышу – гулкий эхо от каблуков сандалий отстает от меня, этажа на два? (гулкий эхо! каблуки сандалий!) и выход в Космос за пределы часа в будущее, рассказ мне понравился. Люблю, когда описание продуктов, которые не люблю и не ем, вызывает выделение слюны. 7 баллов».
15. Е. Рахимкулов: «Написать мог бы Глуховцев. Однако у меня остались вопросы по соблюдению второго условия. Действие в рассказе занимает один час. Да? А может быть, все-таки лет этак двадцать, если придирчиво считать от первого и до крайнего слова? Вопрос можно считать риторическим. Снижать оценку не стал».
18. В. Глуховцев: «Показалось, что автор чересчур увлекся описательной частью, таким имажинизмом, что ли. В итоге концовка кажется неорганичной, выдуманной – только потому, что в рассказе по теории должна быть кульминация».
19. И. Вайсман: «Не стыдно публиковать».
20. Ш. Шакурова: «Понравился язык, образы – 8».
СТАТЬ КОСМОНАВТОМ ЗА ЧАС
Я знаю, что раннее утро – самое необыкновенное время. Никакое другое время суток не может сравниться с ним по чудесам. В это время привычные вещи преображаются до неузнаваемости. Не только краски, но и звуки, запахи – всё другое.
Ровно в 7:00, коротко пискнув, громко, по-утреннему, хлопает за мной дверь. Слетая по лестнице, слышу – гулкий эхо от каблуков сандалий отстает от меня, этажа на два. Я уверен, что эхо в нашем подъезде живет всегда, но утром оно раздражительное, потому как еще сонное.
Распахиваю дверь подъезда, и вот оно – серое утро, встречает меня уличной прохладой. Во всем квартале тишина. Но вот пустоту родного двора нарушает треск мопеда одинокого рыбака. Вскоре затих и он.
По заведенной когда-то привычке задираю голову, дабы разглядеть верхние этажи высотки. Думаю, многоэтажки для того и строят, чтобы люди хоть изредка поднимали головы и смотрели на небо. Если на улице облачно, то кажется, что высотка плывет, разрывая углами крыши облака на лоскутья. Но сегодня ясный день, и потому она стоит величаво, надменно взирая на меня сверху вниз своими верхнеэтажными глазами-лоджиями.
У меня нет времени глазеть на неё. У меня Дело. Я перехожу пустынную улицу и направляюсь в сторону, где из-за стоящих костяшками домино домов, желтыми огоньками высвечивающих причудливые соотношения странных чисел, чуть виднеется игла телевышки.
Небо, розовевшее над крышами домов, начинает желтеть. Утренняя калька тает, воздух становится прозрачнее. Светает. Надо поспешить, если я хочу успеть. Прибавляю шаг. Волнение от предстоящей встречи всё больше одолевает меня. Наконец, не выдержав напора переполнивших чувств, срываюсь на бег.
Бегу долго, пока не перехватывает дыхание. Сбиваюсь на быстрый шаг, потом перехожу на спокойный – и вдруг замечаю, что дошел до конца новостроек. Дальше меня ждет спуск под откос, где частные домики, словно опята, облепили крутой склон вплоть до самой реки.
Наконец я на месте. Сижу на перевернутой днищем вверх лодке и жду. Бакенщик дядя Саша обещал, что Он обязательно придёт. Он всегда появляется с первой «Ракетой»…
Дядю Сашу соседи считают ненормальным, но я ему верю. Верю даже в то, что у него в подполе живет гремлин-раскольник. А как не верить, если старенький лодочный «Вихрь» дяди Саши всегда работает как часы и даст фору любому новому мотору. Дядя Саша объясняет это тем, что по ночам ремонтом занимается его гремлин. Он зовет его уважительно – Степанычем или ласково – Степашкой.
Дядя Саша поведал мне по секрету, что именно после встречи с Ним, он и стал капитаном дальнего плавания. Так как дяде Саше много больше ста лет (он об этом никому не рассказывает), то ему пришлось походить (моряки и речники ходят, а не плавают) и на колесных пароходах, и даже на одном из последних парусников.
Больше всего на свете я люблю судоходные реки, белоснежные теплоходы, самоходные баржи и маленькие, но сильные буксиры. Я попрошу у Него, чтобы он сделал меня капитаном-речником судна класса «Река-Море».
А пока приподнимаю тяжелую лодку за край и достаю из-под неё заботливо припрятанный дядей Сашей газетный сверток. Разворачиваю его прямо на днище плоскодонки. На газетном листе «Правды» рождается натюрморт: рядом с тремя матово поблескивающими яичками – два пунцовых помидора. Их кожица, кажется, с трудом сдерживает напор сока. Зеленые перья лука свисают с края лодки. Тут же спичечный коробок со щепоткой соли вместо привычных спичек. В углу газеты, оставляя жирные пятна, расположилась главная деталь картины – филигранно нарезанные ломтики сала. Белые, с розоватым оттенком, с тремя (!) красно-коричневыми прослойками.
Я отчетливо представляю картину, как дядя Саша, достав свой складничок с черной пантерой на рукоятке, нарезает сало. Ломтики настолько тонкие, что кажутся прозрачными и потому загибаются, как стружка из-под рубанка.
Сглатывая слюну, беру в руки необычайно огромный, мясистый помидор, надкусываю. Обильно посыпаю солью место надкуса и, брызгаясь томатным соком, откусываю кусок побольше.
Розоватые пластинки сала укладываю на кусочки слегка зачерствелого ржаного хлеба. И, о чудо! Замечаю маленькую баночку горчицы. Ничего вкуснее чёрствых дяди Сашиных бутербродов быть не может! Жую и думаю: придёт или не придёт?
Наконец в утренней тишине раздается долгожданный гудок, совсем и не гудок, а сирена. Из всех пароходных гудков, её никогда не спутаешь с другими.
Вот показалась и она – «Ракета»! Значит 8:00, успел!
Белоснежно-стремительная, с поднятым кверху носом, пролетает она передо мной. Волны начинают биться о борт лодки. Сначала ласково, потом ожесточенно, и, наконец – яростно и неистово…
…Ярослав встряхнулся от нахлынувших воспоминаний и посмотрел на дисплей бортового компьютера. До Марса оставалось не более часа лету. Он глянул в иллюминатор. За толстым стеклом все та же вечная темнота. Как же она ему надоела! Хотелось солнца и голубого неба, зелени водных глубин и белых бурунов за кормой. Ему вдруг показалось, что он отчётливо слышит шум бьющих о борт волн.
И зачем он тогда сказал, что хочет стать космонавтом?..
3. Человек – Марианна Плотникова «Из любви» – 156
1. М. Баландин: «“Грех атеизма? – надо запомнить. Очень здорово, но есть что-то графоманское и недодуманное. В целом очень понравилось. Поэтому 9».
2. А. Овчинников: «Тут люди говорят, что это Рахимкулов. Соглашусь с общим мнением».
5. В. Ушакова: «Размышлизм о суициде. Как-то слишком уж тяжело читается. Прямо к земле гнет».
7. А. Соловьев: «5 баллов – прикольно, но эмоционально не “цепляет?, совершенно отсутствует чувство, попытка выехать на сюжете».
9. В. Богданов: «За наличие сюжета твердая оценка!»
14. Ю. Горюхин: «Рассказ мне понравился, остроумный и веселый (это не одно и то же), есть некоторое психологическое несоответствие: то рохля, то вдруг переполненная сарказмом вумен, но можно предположить, что вначале она притворялась. Ну и Сталин-то для чего, для либерализму? Может быть, Марианна Плотникова? 9 баллов».
18. В. Глуховцев: «Хорошо, разве что кое-где малость неряшливо. Юмор к месту, особенно “Сталин – бог?. Кульминация органично вписана в рассказ».
19. И. Вайсман: «Стыдно публиковать».
20. Ш. Шакурова: «Не знаю даже, что сказать – 3»
ИЗ ЛЮБВИ
– Дырщщщщ, – протарахтел дверной звонок.
Он был обречен издавать этот звук в течение всей своей жизни, ибо так повелел его создатель – человек. И человек тоже был в значительной степени обречен. Алиса всегда мечтала жить «дин-дон», но получалось почему-то «дырщщщ»…
– Здравствуйте, уважаемая! Догадываетесь, по какому я вопросу?
Широкой души и тела дама, Галина Антоновна из 49-й квартиры, заполнила собой тесную прихожую и с презрением уставилась на Алису. Галину Антоновну, помимо радикулита, изрядно мучило только одно жизненное обстоятельство – несовершенство эволюции, которая позволила выжить в своем процессе двум самым вредоносным видам существ – тараканам и соседям, причем тараканов она логично считала менее опасными.
– Ну что же вы молчите, милочка? Как вы на этот раз собираетесь объяснять капающую мне на голову воду? Всемирный потоп? Боюсь, что в этом случае вам не повезло. Даже если Ной приплывет за тварями, то в пару вам вряд ли удастся сыскать кого-нибудь столь же… безответственного.
– Это все муж! – выпалила Алиса. Из недр сипайловской однушки мгновенно проявилась мужская фигура вполне полнометражных габаритов. В руках у фигуры был разводной ключ, а в глазах жестяная ясность.
При виде мужественности такого масштаба Галина Антоновна крякнула и непроизвольно попятилась к выходу.
– У вас есть муж? – изумилась она, моргая на Алису уже из дверного проема.
– Вот только зашел, с мороза целоваться уж не лезу, извиняйте, – заржала фигура.
– Странно, простите, не думала… Так и чего не следите вы за женой, товарищ? За краном, то есть. Капает. На голову прямо капает. Тук-тук. Тук-тук. Раздражает! – постучала разгоряченная Галина Антоновна по собственной макушке и сощурилась от боли.
– А вы чайник подставьте, пусть в чайник капает – и голова цела, и экономия какая! – ответил муж и удалился, сияя уверенностью бритого черепа.
Глаза Галины Антоновны округлились и от внутреннего напряжения выпучились.
– Он у меня дурачок немного, – Алиса покрутила у виска. – Ну, «таво»… «Ку-ку», короче. Крыша не на месте. Галина Антоновна, ну что вы на меня таращитесь? Сами же говорили, по паре… Больной человек, дикий, горилла в трико с лампасами. Людей бьет ни за что.
– Дырщщщщ, – жалобно выдавила соседка, как будто пытаясь объяснить нечто важное, но совершенно непередаваемое словами.
– Да что вы вылупились, как мышь в сортире? Вы меня понимаете, Галина Антоновна, или вам идеология не позволяет? Муж мой, говорю, совершенно больной человек, ужасно опасный дебил-рецидивист, Галиночка, дорогая наша, Антоновна, убьет и не заметит, а его еще и оправдают потом, представляете, он же «таво»! Ну, че вы смотрите, че выпучились? Психов не видали, маньяков не встречали, «Терминатора» не смотрели? Домой, домой бегите уже! – Алиса храбро взглянула в измученные глаза соседки, та покраснела, но так и не сдвинулась с места.
– Не могу. Я… застряла, – наконец, простонала Галина Антоновна.
После двадцати минут изучения тактических свойств местности и боевых условий, муж закончил натирать единственную свою извилину – суровую морщину поперек лба, озарившись младенческой радостью:
– Вспомнил, ять! Винни Пух в гостях у Кролика!
И загоготал так, что у соседа сверху осыпалась елка, но Галина Антоновна оставалась непоколебима. В юности, как порядочная гражданка Союза, она приняла на душу грех атеизма, о чем безмерно сожалела теперь – в ситуации, когда оставалось лишь молиться.
– Ждать, пока она похудеет, мы не могем! – провозгласил муж, – а потому давайте топор.
– Не н-н-надо… – пролепетала испуганная женщина.
– А что делать? Вас, баб, голыми руками не возьмешь! – усмехнулся муж, помахав топориком у носа Галины Антоновны, – Да не переживайте вы, по бокам рубанем, и будете как новенькая!
Галина Антоновна жалобно закатила глаза и потеряла сознание. Радикулит ее мгновенно отпустил, она обмякла и рухнула поперек порога, лишенная нескольких килограммов вылетевшей души. Алиса с мужем немного оттащили женщину, дабы душа могла вернуться в тело, более не стесненное обстоятельствами чужих дверей. Однако ту на небесах встретил сам товарищ Сталин, и возвращаться ей очень не хотелось. Но идеологическая стойкость и нашатырь сделали свое дело.
– Спасибо за гостеприимство, извините, мне пора… – пробормотала женщина, поднимаясь, и, не оглядываясь, побрела к лестнице. «Ну конечно, теперь все ясно! Сталин – бог!» – воодушевленно думала Галина Антоновна.
– Вот и хорошо, не пришлось дверь ломать, – сказал муж и поглядел на экран мобильника. – Оплаченный вами час проистек, а кран-то не успел починить… Может, вам продлить? Давайте в контору позвоним. «Где муж на час – там муж на два, а платишь только полтора!» Девиз наш, рекламная акция. В стихах, между прочим.
– Нет-нет, спасибо, вы мне очень помогли. А кран я сама починить могу. Тем более он и не сломан.
– А зачем на старушку капали, не понимаю?
– Из любви…
Вернувшись к себе, Галина Антоновна достала чайник, в котором кипятила воду еще со времен студенчества, и капли, падающие с потолка, волшебно зазвучали, ударяясь о его дно: «Дин-дон! Дин-дон!»
4. Тетраграмматей – Ильшат Шабутдинов «Хитрость» – 155,5
1. М. Баландин: «О! Если бы ещё знать, к чему там дьявол! В общем, чертяка один бал утащил в ад. А могло бы быть 10».
2. А. Овчинников: «Снова женская вещь. Плотникова?»
5. В. Ушакова: «Умный и очень интересный рассказ. Автор – настоящий виртуоз слова. Блестяще! Очень понравилось».
7. А. Соловьев: «1 балл – пафосно, противно, бессмысленно».
9. В. Богданов: «Есть такой жанр рассказ в 55 слов, видно, автор что-то подобное изобразил. Ну, по крайней мере, стебанул Прокруста. Про геев и похороны – слабовато. Может быть, стоило сделать про похороны геев?»
14. Ю. Горюхин: «Прикольность присутствует, но неужели нельзя было обойтись без дьявола и без сразу же заявленной претенциозности, ладно хоть не было объявлено, что должен написать пять гениальных рассказов. 7 баллов».
15. Е. Рахимкулов: «А вот это уже настоящая тушенка! Может быть, с жилами и пленами, может быть, из стратегических запасов со времен первой мировой, но точно тушенка. И по формальным признакам, и по сюжету, и по стилю. Вещица написана именно под этот конкурс. И она удалась. Поздравляем-с! Горюхин? Глуховцев? Богданов? А может, вообще кто-то из новичков на прокрустовом ложе?»
18. В. Глуховцев: «Здесь еще и некая оригинальность формы. Спорно, но мне понравилось».
19. И. Вайсман: «Не стыдно публиковать».
20. Ш. Шакурова: «Интересно закрученный сюжет, хорошо написанная история – 10».
ХИТРОСТЬ
Этот ублюдок точно был сам Дьявол, иначе, почему бы он придумал такой идиотский спор.
– Так ты значит писатель. Хе-хе… Ты должен написать пять рассказов. За один час.
– Тогда ты оставишь нас в покое? И провалишься в Ад?!
Тварь, сидевшая передо мной, осклабилась.
– Да. Если успеешь написать пять рассказов за один час, я отстану от тебя и твоей девки. Провалюсь в геенну огненную. А если не успеешь… Я отправлю в Ад тебя, а сам развлекусь с твоей ненаглядной. Развлекусь по полной!
– Я согласен!
– Как ты легко согласился! Видимо, задание не кажется тебе сложным? Тогда вот – рассказы должны быть о любви, о ненависти, о рождении, о смерти и о хитрости.
– Согласен.
– Хм… И самое главное – они должны мне понравиться! По рукам?
А что мне оставалось…
0:00 Любовь
– Дорогой, мы уже месяц вместе. Послушай, я хочу тебе сказать что-то важное. Мы так любим друг друга – ничто не сможет помешать нашей любви. Ведь так? Послушай, мы с тобой месяц, но я полюбила тебя еще раньше. Я хочу рассказать тебе все.
– Да, месяц. Прости, это, конечно, важно. Но я тоже хочу сказать… Понимаешь… Мы не можем быть вместе.
– Почему?! Ведь все так хорошо!
– Понимаешь… Я – гей.
– Что?
– Да, я гей, и всегда им был. Но я встретил тебя, и меня что-то подтолкнуло, я подумал, что смогу полюбить женщину и быть с ней. С тобой. Смогу измениться. Ничего не вышло. Я все равно остаюсь… геем. Я больше не могу…
– Ты гей! И всегда был геем?! Все это время?!
– Прости. Но, я же не виноват, что мне нравятся парни…
– Парни… Господи! Как же так!
– Что с тобой? Пожалуйста, успокойся.
– Год назад. Я встретила тебя год назад и полюбила. Я решила, что мы обязательно должны быть вместе. Я… Но год назад я была парнем! Я была парнем, слышишь! Я был геем! Я сделал операцию по смене пола, чтобы быть с тобой! Понимаешь! Быть с тобой! Ты понимаешь меня?!
0:17 Ненависть
– Помоем нашему муженьку рученьки. Вот так, чтобы были мягкие, ласковые, чтобы не толкались, не дрались.
– Помоем нашему муженьку ноженьки, чтобы были белые, ароматные, чтобы не гуляли, не пинали.
– А теперь помоем нашему муженьку…Ой, что это? Какая интересная штучка! Помоем, помоем!
Муж лежал в углу коридора и смотрел через полуоткрытую дверь на жену в ванной. Он хотел закричать, но не мог. Потому что жена в ванной начала мыть его язык.
0:26 Рождение
Вокруг ночь и тьма. Он не мог дышать, его сжимало и сдавливало со всех сторон. Он пытался высвободиться, он толкался руками и ногами, но его сдавливало еще сильнее. И шею обхватило что-то жесткое и смертельно опасное. Он пытался закричать, он пытался глотнуть воздуха, но ничего не получалось. Ночь и тьма начали заливать его сознание.
Вдруг вспышка, гром. Он мгновенно почувствовал холод и боль. И свободу. Он перестал что-либо понимать и хотел только одного – вдохнуть воздух и закричать. Вдохнуть и закричать… С посиневших губ сорвался только сдавленных хрип.
Вдруг удар. Еще удар. Это тоже была боль, но другая, живительная, выталкивающая из небытия, приводящая чувство. Он наконец-то смог открыть глаза, он вдохнул и завопил – завопил со всей силы, оповещая этот страшный мир, что он жив.
– Фу! – человек, бивший его по щекам, снял фуражку и вытер лоб. – Живой.
– А мать? – спросил второй с курящимся пистолетом.
– Мертва.
– Мне ничего не оставалось, она бы задушила ребенка!
– Чокнутая сука…
Полицейский протянул малышу руку.
– Пойдем. Считай, ты заново родился, сынок.
0:42 Смерть
– Покойный настоял, чтобы его воля была оглашена перед тем, как гроб предадут земле, при вдове и поверенных. И вот мы, поверенные – нотариальная контора и похоронное агентство, – это выполняем. Скрупулезно.
Итак: «Свое имущество на сумму более миллиарда долларов я оставляю своей любимой супруге».
Представители похоронного агентства, поддержите вдову.
Так… «супруге… с одним условием – поскольку мы прожили долгую и счастливую жизнь, то похоронить нас должны вместе и в один день. Если же моя супруга откажется выполнять этот пункт, то все мое имущество направляется на благо…»
– Я согласна! Я согласна чтобы меня… в один день с моим любимым супругом!
– Да? Зафиксируйте решение вдовы. Подпись, пожалуйста. Продолжим…
– Нет! Остановите похороны! Я не дам закопать моего любимого. Его нужно забальзамировать и вернуть в дом, где мы прожили долгую и счастливую жизнь! Он будет там, пока я сама не предстану перед Господом, и тогда нас похоронят вместе и в один день.
– Мадам, завещание еще не закончено. Я продолжу: «В случае же смерти моей жены, имущество распределяется между нотариальной конторой и похоронным агентством».
Представители, держите вдову.
И последний пункт – «Похороны должны состояться на третий день моей смерти».
Простите, мадам, но мы всегда выполняем все пункты. Скрупулезно.
0:57
– Что ж рассказы мне понравились, – тварь победно улыбалась. – Я могу это признать, ведь ты все равно не успеешь написать пятый рассказ. Осталось три минуты.
– Мне хватит. В его финале ты отправишься в Ад. Нравится тебе такая история?
– Мне нравится история, которую я разыграл с тобой!
– Да будет так, – сказал я и поставил точку.
Визг горящей твари остался за гранью этого рассказа.
5. Жандарм Кошкин – Валентина Ушакова «Ну и гад же ты, Вася» – 154,5
1. М. Баландин: «Тоже отлично. Снял 1 за банальность. Но развитие рассказа, кульминация – вкусно. Если бы ещё не так зажёвано было – то 10 точно».
7. А. Соловьев: «7 баллов – то же замечание, что и к предыдущему рассказу – только тут не надрыв, а перерождение человека смазано, а оно есть».
9. В. Богданов: «Попытка построения сюжета достойна поощрения. Опять же катарсис и моральное перерождение героя. Еще бы язык был почище, пожестче и поострее. Как у кобры».
14. Ю. Горюхин: «Тоже мильон раз описано, как божья длань отводит занесенную руку душегубца, чтобы писать еще один вариант, надо держать в кармане не только кинжал в кожаном чехле, но и какую-нибудь неожиданную заточку за голенищем. 6 баллов».
15. Е. Рахимкулов: «По сюжету и замыслу. А вот что касается условия про один час, то оно обозначено лишь одной фразой: “за этот час ничего не произошло?. Ну, на нет и суда нет. Точнее, суд будет, но строгий».
18. В. Глуховцев: «Этот автор не справился с задачей, хотя идея неплоха. Ужасное количество причастий и деепричастий, делающих из текста “сгущенку?».
19. И. Вайсман: «Не стыдно публиковать».
20. Ш. Шакурова: «Понравился язык, и есть история, герою сопереживаешь. Бабка отличная – 10».
НУ И ГАД ЖЕ ТЫ, ВАСЯ!
Высокий, еще довольно молодой мужчина в темной куртке неподвижно стоял в подъезде, почти сливаясь со стеной. Сегодня от его внимания зависело все, и потому он ждал, целиком превратившись в одно большое и чуткое ухо. Подобно охотящемуся хищнику, мгновенно обострившимся чутьем человек улавливал малейшее колебание воздуха.
Третий этаж ухоженного подъезда «сталинки» едва освещался светом лампочек, идущим сверху и снизу; на самом же этаже цоколь лампы был повернут так, что она казалась перегоревшей. Прижавшись к сине-зеленой стене, незнакомец терпеливо, словно паук, поджидал того, кто должен был, наконец-то, сполна получить то, что ему причиталось.
На киллера у мужчины денег не было… К тому же, поиски профессионального убийцы – дело хлопотное и опасное. А еще очень уж хотелось напоследок взглянуть в пустые, холодные глаза человекообразного существа, которого он когда-то считал другом… Того, кто лишил его всего: бизнеса, любимой женщины, доброго имени. А еще – нескольких лет свободы. Вернее, жизни…
Бывший заключенный вздохнул, потрогал грубый рубец на щеке. Но как бы тяжело ему ни приходилось, все эти страшные годы жажда мести давала силы, чтобы выстоять, не сломаться…
Хотелось пить… Еще сильнее хотелось курить: он расстался с вредной для его заметно подорванного здоровья и мешавшей главному делу привычкой всего несколько месяцев назад. Мужчина стиснул зубы. Терпеть он привык, иначе бы и не выжил в том аду.
Больше месяца он следил за бывшим партнером по бизнесу, часами мерз во дворе. Потенциальный убийца знал все: и во сколько будущая жертва обычно возвращается, и когда приходят соседи. Бывший компаньон не боялся быть узнанным. Он сильно отощал, отрастил усы и бородку, надел очки. Человек невесело усмехнулся… Попробуй-ка узнай в угрюмом зачуханном мужике в надвинутой на глаза кепке бывшего жизнерадостного красавца!
Будущий душегуб любовно потрогал орудие возмездия. Остро заточенный нож-кинжал ждал своего часа в удобных кожаных ножнах. Извлекался стальной клинок за долю секунды: его владелец тренировался так долго, что стал уже виртуозом своего безжалостного инструмента.
Внезапно мужчина напрягся: хлопнула входная дверь. Руки предательски задрожали, сердце запрыгало. Непросто стать палачом… Он начал медленно спускаться по лестнице. Всякий раз, когда хлопала дверь, мститель начинал не спеша двигаться навстречу идущему. Субъект, подпирающий стену, сразу бы обратил на себя внимание жильцов…
Ложная тревога... Мимо прошел подросток в яркой спортивной куртке, ритмично кивающий в такт музыке, лившейся из наушников. Паренек, целиком погруженный в ритмы рэпа, поднялся этажом выше. Прошедшего мимо него доходягу юный меломан не смог бы описать и под пыткой.
Мужчина вытер внезапно вспотевший лоб, облизнул пересохшие губы и вернулся на прежнее место. Достал таблетку и сунул ее под язык. Если все пойдет как надо, то ждать оставалось совсем недолго. Он верил: рука не дрогнет. О том, что будет потом, он никогда не задумывался…
Скрипнула дверь этажом выше. Раздались шаркающие старческие шаги, и дребезжащий женский голос произнес:
– Вася, Вася, Вася… Кис-кис-кис… Где ты, гулена?
Старуха еще некоторое время звала кота-бродягу. Поняв, что свободолюбивого воспитанника поблизости нет, осуждающе пробормотала:
– Ну и гад же ты, Вася…
Снова раздалось шарканье ног, и дверь захлопнулась. И все. И только-то…
Но мужчина стоял потрясенный. По странному стечению обстоятельств его звали точно так же, как и непоседливого бабкиного любимца.
Это был тот самый перст судьбы! Человек все понял… Он размашисто перекрестился, распрямил сгорбленные плечи и решительно направился к выходу. У двери столкнулся с вальяжным господином, прижимающим к груди пухлую папку.
Это был тот самый иуда, занимавший прежде все мысли Василия! В груди что-то сжалось, кольнуло, но тут же и отпустило. Мельком взглянув на источник своих бед, несостоявшийся убийца вышел из подъезда. А удачливый бизнесмен и взглядом не удостоил жалкого типа, шедшего навстречу. Не узнал, значит…
Василий вышел из подъезда. Постоял… Ему на глаза попался мордастый черный кот. Красавец! Свободолюбивое животное со всех лап неслось домой, к любящей хозяйке и к миске с аппетитным кусочком курочки или рыбки.
Мужчина вернулся, набрал универсальный код на панели домофона и впустил своего судьбоносного тезку. Пушистый Казанова ловко запрыгал по ступенькам. А гражданин не спеша направился вдоль улицы, смешавшись с людским потоком. Самый обычный, может быть, слегка уставший от мирских забот человек…
За этот час ничего не произошло, но многое изменилось. Василий, сбросив тяжкий груз прошлого, впервые за последнее время вдохнул воздух полной грудью, как бы оживая… Словно просыпаясь от зимней спячки, внимательно оглядел подвижный, переливающийся яркими огнями многоголосый мир вечерней Уфы, и он ему понравился.
Впереди была целая жизнь. А что? Руки-ноги есть, голова на месте. И в этой его новой, светлой и радостной жизни не было больше места ни ненависти-мести, ни друзьям-предателям, ни лживым, корыстным женщинам…
6. Тихомир – Гуля Риф «Когда три кукушки» – 147
1. М. Баландин: «Понравилось. Верю. 8».
5. В. Ушакова: «Мир почти забытого детства. Страшные пауки, скучные углы… Автору удалось на несколько минут вернуть читателя в прошлое».
7. А. Соловьев: «10 баллов – просто класс!!! Все так и бывает, и было, и будет!!!»
9. В. Богданов: «Нормальный средний текст. По контрасту с остальным смотрится неплохо. Но только по контрасту».
14. Ю. Горюхин: «Почему-то многие уверены, что детская болтовня интересна и умилительна. Болтовня, она и в углу с пауком болтовня. 3 балла».
15. Е. Рахимкулов: «Ага. А еще когда рак на горе… 5049 знаков. Большой перебор, хотя и допустимый. Условиям конкурса соответствует. Содержание оставлю без комментариев».
18. В. Глуховцев: «Хорошо. Как в “Тапочках?, диалог оказался удачным приемом».
19. И. Вайсман: «Не стыдно публиковать».
20. Ш. Шакурова: «Какое все-таки дело не успел Ларик? Мучайся теперь – 5».
КОГДА ТРИ КУКУШКИ
– Тётя Поля! Паук! Страшно! Выпустите меня из угла. Я больше не буду.
– Что именно больше не будешь?
– Понимать рыбью речь.
– Разве я за это наказала?
– Не знаю.
– Тогда стой и думай! Не знает он. Смыл рыбу в унитаз и не знает.
– Я не нарочно, рыбка просила. Вы же сами говорили, если кто-то просит о помощи, надо помогать.
– Замолчи! Сил нет слушать твою болтовню.
– Я не винова-а-ат… рыбка сильно-сильно просила.
– Бессловесная рыба? Просила? – вскричала тётя Полина. – Как?
– Вот так, – Ларик изобразил жалостную физиономию и, широко открывая рот, еле слышно прошептал: – Хочу плавать в море, хочу в море…
– Ах, умник! Умник, да? Думаешь, тётя Поля дура, а ты умник? Издеваться можно над тётей Полей? Стой в углу!
– Здесь паук!
– А ты поговори с ним на паучьем языке, ты же умник, ты же полиглот, знаток нечеловеческих языков. Сил нет терпеть тебя. Спасу нет от твоих проделок.
– А-а-а… паук!
– Боже, сил нет.
– Паук!
– Когда же вернётся твоя мама?
– Когда три кукушки.
– Что за глупость.
– И не глупость вот! Два раза кукушка вылезала – мама ушла. Три раза кукукнет – вернётся. Мама так сказала.
– Ох, ещё пропасть времени.
– Опять паук!
– Проклинаю себя, что осталась с тобой.
– А-а-а!
– Сколько раз зарекалась, и, вот, опять уговорилась посидеть.
– Я не слушаю вас!
– А я сама с собой говорю.
– Можно выйду?
– Стой.
– В туалет!
– Стой.
– Ой-ёй! Сейчас я…
– Иди. Вернёшься в угол.
Ларик, делая вид, что невмоготу терпеть и пряча хитрую улыбку, пробежал мимо тёти Полины.
– Привет рыбке передай, – крикнула она вдогонку. – Сил больше нет, – проворчала убитым голосом.
– Тётя Поля! – закричал из туалета Ларик.
– Что орёшь как оглашенный? И там паук?
– Не паук. Вопрос. Почему взрослые такие?
– Какие?
– Непонимающие.
– Кого?
– Всех!
– Рыбок что ли?
– Все-е-ех!
– Не ори, – подойдя к двери, строго велела тётя Поля. – Выйдешь – и поговорим.
– Ага, когда выйду, в угол надо, а я не хочу из угла разговаривать. Там паук висит, лапками шевелит.
– Без угла поговорим.
Ларик тут же выскочил из туалета.
– Притворялся? – неодобрительно покачала головой тётя Поля. – Думаешь, дура тётя Поля?
– Не повторяйте «дура, дура», а то, правда, дурой станете. Мама так говорит, – поспешно добавил Ларик, увидев, как раздула ноздри тётя Поля от возмущения.
– Эгоист.
– Это как?
– Любишь только себя, говоришь, что попало, не задумываясь о том, что можешь обидеть человека. Вообще, все дети эгоисты.
– Вот и нет! Наоборот. Взрослые любят только себя. Никого не понимают, рыбок, птичек, а главное, своих детей не понимают! Я, когда рождался, сразу не хотел, чтобы меня по-дурацки Лариком назвали.
Тётя Поля возразила:
– Во-первых, не Ларик, а Ларион, это тебя в садике так «сократили», во-вторых, младенцы ничего не соображают. Спят да едят, едят да спят. Ещё орут. Думать и говорить совсем не умеют. Не мог ты при рождении хотеть чего-то или не хотеть.
– Откуда знаете? – взвился Ларик, – Вы же не я! Не вы рождались мной, а я сам собой рождался и точно помню – тихо так говорил маме: «Назови меня Данилом». Я-то помню – говорил! А мама… она… не захотела понять, послушать ребёночка своего. – Ларик обиженно засопел. – Дурацкое имя.
– Красивое имя – Ларион, – тихо возразила тётя Поля, погрустнев. – И мама твоя не виновата, это я предложила так назвать тебя.
– Вы?! Зачем помешали маме нормальное имя придумать?
– Не чужой ты мне. Из детей – самый близкий. Своих деток нет, знаешь, ведь. Хотелось назвать как-то по-особому, чтобы выделить среди других мальчиков.
– Ага! Вот и попались!
– На чём?
– Сами говорите, специально назвали Ларионом, чтобы выделить, а сами меня в угол за это ставите. Оказывается, не я виноват, что выделенный, что другой, и поэтому всех-всех понимаю. Вы виноваты, а в углу я стою. Там вы должны стоять.
– Вот и встану!
– Вот и стойте!
– Буду хоть всю ночь стоять, только… пауков я тоже боюсь, сейчас газетой шлёпну.
– Нет! – схватив за подол платья, Ларик потянул тётю Полю из угла. – Не надо шлёпать.
– Сам кричал, что боишься его, что он страшно лапками шевелит.
– Вы тоже страшно глаза вылупляете и ноздри раздуваете, я же вас за это убивать не собираюсь.
– Ну, ты… слов нет!
– А ещё у паука ребятёнки в паутинке сидят и ждут.
– Сам паук сказал? – замученным голосом спросила тётя Поля.
– Да, пока я в туалет не ушёл, пропищал. А сейчас шепчет: «Позови тётю Полю в кафе мороженое кушать, мягкое с банановым вкусом и орешками кешью, немного моим паучкам принеси».
– Обойдутся!
– А в кафе пойдём? – обрадовался Ларик.
– Сейчас, только, чуточку помолчи, я отдохну, – попросила умирающим голосом тётушка, кулем свалившись на диван и прикрыв глаза. – Измотал ты меня, Ларион.
– Почему? Вы же ничего ещё для меня не делали, даже чаем не напоили.
– Морально измотал, душевно, а это хуже физической уста… хр-хр.
– Уже спит?
Ларик секунду недоумённо смотрел на уснувшую тётку.
Вдруг лицо его сделалось хитрым – он вспомнил одно «важное» дело, которое не мог сделать при тёте Поле. Мальчик на цыпочках пошёл из комнаты, но тут в настенных часах чмокнуло, небольшая дверца со стуком распахнулась, выпустив из себя кукушку, и одновременно с этим в прихожей на входной двери щёлкнул замок…
7. Артемий Савлич – Артем Соловьев «Конь» – 145,5
1. М. Баландин: «Из осторожности поставил 4. Вдруг это гениально, а я не понял? Только про Аксакова понял».
2. А. Овчинников: «Автор заставил вспомнить, что урок, во всяком случае в мое время, длился 45 минут, а большая перемена 15».
5. В. Ушакова: «Рассказ довольно мил, но, на мой взгляд, слишком уж сентиментален».
9. В. Богданов: «Первая литературная вещь. Наслаждался текстом и ждал сюжета. Написано добротно, но сюжета не дождался. А хотелось бы. На одном настроении и атмосфере рассказ не сделаешь».
14. Ю. Горюхин: «Такой приличный без затей рассказик, настроение передает. 8 баллов. По созвучию: Артем Соловьев?»
15. Е. Рахимкулов: «Способ, каким предпринята попытка соблюсти условие конкурса, мне понравился. Но час ли это? Действие длится урок плюс перемену. При желании час можно получить: 45 + 15. А можно и не получить: 40 + 5. Почему читатель должен гадать и заниматься высшей математикой? Это задача автора написать так, чтобы у читателя не оставалось сомнений».
18. В. Глуховцев: «В общем-то, неплохо, но и здесь имажинизм утопил остроту, желательную в текстуальном спринте».
19. И. Вайсман: «Не стыдно публиковать».
20. Ш. Шакурова: «Как герой может видеть издалека, что у девочки глазки-вишенки. Спотыкаюсь и не могу дальше воспринимать предлагаемую реальность – 3».
КОНЬ
По улице идет конь. Не один, конечно. С девочкой. Девочке – лет двенадцать. Девочка в белом ситцевом платье в цветочек. Стройная, голоногая – летняя девочка. На ногах сандалии. И оба рыжие. Не, сандалики – не рыжие. Они зеленые. А вот девочка и конь – они – рыжие. Это только по-человечески так их называют – темно-русыми. А так – рыжие они. Масть – рыжая. Как у солнышка, которое все оттенки русого на рассвете в свой цвет перекрашивает.
На лбу у коня – звездочка белая. А глаза у них разные. У коня глаза карие, с лиловым отливом. А у девочки – голубые. Даже мне со второго этажа видно – окно во всю стену – прислоняешься к окну, носом впечатываешься – все как есть видно. Вот и тут – девочка озирается по сторонам – глаза – светятся прямо. Точно синь небесная!
Я сижу у окна. Урок только начался. Я не помню какой – я их путаю. Иногда математику с историей, иногда русский с французским. Все учителя об этом знают. И все знают, что я все равно отвечу, если они меня спросят. Говорят, что я странный. А я не понимаю – зачем нельзя учить все вперемешку и тогда, когда захочется?! Сейчас у меня урок про коня – и я смотрю на девочку с конем. Через стекло. Носом в стекло впечатался.
Девочка видит, что мой нос похож на поросячий. Она машет мне рукой, передразнивает и хихикает. А потом в другую сторону смотрит – туда, где фонтаны в парке. Там, дети, писк, визг. Весело. И там тоже все удивляются – на нее смотрят. А может, – на коня. Они вдвоем красивые. Ну, видно сразу – и добрые, и веселые. Красивые значит.
Уж не знаю, как конь может быть веселым, но мне кажется, что он улыбается – как и девочка. Иногда они разговаривают. Точнее, девочка что-то шепчет коню на ухо, а он внимательно слушает и улыбается. И не просто так, а с вниманием каким. И голову так-то набок немного, и кивает так – понимает будто что.
Девочка ведет коня за недоуздок. Конь идет степенно, чинно. Девочка немного вприпрыжку. Летняя девочка. Изредка она отпускает коня и забегает вперед. Конь ускоряет шаг и догоняет ее, как будто боится отстать.
Идут мимо парка. Гуляющие разглядывают их. Девочка улыбается в ответ. Некоторые женщины подводят своих детей и о чем-то спрашивают девочку. Она заливисто смеется и показывает ладошками на коня. Я не слышу, о чем они говорят, – окно закрыто наглухо – звуков не пропускает. Но видно – мамаши просят прокатить их детишек, а девочка советует, чтобы они сами спросили разрешения у него. У коня, то есть. И еще я думаю, что девочка очень красиво смеется. По-летнему.
Наверное, я прав насчет смысла разговора, потому что мамаши обижаются и, задрав носы, отходят. Не хотят у коня просить разрешения. Не по чину как вроде. Уходят все, кроме одной женщины. Она поднимает свою малышку на руки и подходит к коню. Малышка смущается и жмется к маме. Только видно – глазки-вишенки – так и зыркают, – горят. Очень хочется верхом прокатиться – и страшно. Ее мама гладит свободной рукой коня по шее и разговаривает с ним. Конь, навострив уши, слушает. А я придумываю, что женщина может говорить коню.
Может, она рассказывает, что ее дочка никогда не каталась верхом. И что вообще они не могут позволить себе тратить деньги на аттракционы. Может, она говорит про то, какой он красивый конь. И про то, что никогда они такого коня чудесного не видели. Может, еще что говорят. Мне не слышно. Но вот малышка протягивает ручку к переносице коня и нежно-нежно его гладит. Тихо-тихо так. Невесомо. И конь кивает головой.
Он фыркает в сторону свой спутницы, которая успела нарисовать на тротуаре мелом классики и попрыгать. Девочка подбегает и сажает малышку на спину коню. И они продолжают свою прогулку. Только теперь конь идет еще степеннее. Иногда он снижает темп и в этот момент оглядывается проверить – как там его всадница. Мама идет рядом и что-то спрашивает у девочки, которая придерживает недоуздок.
Так они шагают до конца квартала. Малышку спускают на землю, и она кивает коню и что-то ему говорит. Благодарит, наверное. Мама с дочкой возвращаются в парк. А девочка с конем уходит дальше, к реке.
Урок заканчивается. Перемена. У них перемена – у одноклассников, у учителей. Все по звонку. А у меня урок еще продолжается до нового звонка – урок про коня.
Девочка с конем на наш обрыв идут. Вдаль смотреть. Больно хорошо так вот – вместе – над рекой стоять. Наверное, даже что это конь девочку туда ведет. Оттуда далеко видать. Заречные дали. Равнины, небольшие холмы, леса и перелески, озерки. Красота. Там у обрыва – беседки, отдохнуть можно. Барыни с малышами ходят туда. Все чинно. Мостик там есть – через овражек. На него вечерами парочки собираются – замочки с именами навешивают. Хорошо там – и тихо.
И это уже конец моего урока про коня. И начало нового – про писателя.
Там, рядом с обрывом, над рекой, где девочка обнимает коня за шею, – дом старинного писателя. Вот, наверное, там-то и работать хорошо ему было – глядит себе вдаль, сказки придумывает. Про купца и его доченек. Хорошо так – поглядит в заречную даль – будто море – а по морю и корабель купеческий плывет – с цветочком чудесным! И я с ним теперь. Плыву.
8. Якобина – Нина Штадлер – «Новогодние фиалки» – 145
1. М. Баландин: «Мимишечность произведения зашкаливает. Читал и плакал “Шанель №5?. Но ведь плакал же! 10».
5. В. Ушакова: «Романтичная новогодняя история, вечная сказка любви. Читается легко. От строк повеяло нежностью и чистотой. Рассказ дарит тепло и надежду на лучшую жизнь! Порадовало. Душевно! Искренне! Искристо!»
7. А. Соловьев: «8 баллов – создает настроение, очень приятно читать, но чувство невозможности такого в действительности снижает оценку, и все равно – светлый рассказ».
9. В. Богданов: «Влажные девичьи мечты – это пять!»
14. Ю. Горюхин: «Рождественские и новогодние рассказы я не люблю почти так же, как о тихом семейном счастье, хотя про демонов с суицидом не намного лучше… Ради новогоднего счастья – 7 баллов».
15. Е. Рахимкулов: «Ура! Еще тушеночка! Вполне такая нажористая. Второй и, к сожалению, последний кусок на весь котел. Отчего-то мне кажется, что именно этот рассказ должен победить. Он, возможно, в чем-то недостаточно естественен, в чем-то наивен, но в этой наивности по-своему красив. И вообще, под Новый год логично будет дать первое место тематическому рассказу».
18. В. Глуховцев: «Довольно качественно, но, повторюсь, о хорошем писать труднее, чем о худом, а в шорт-стори тем более, автор изначально рискует загнать себя в проигрышную ситуацию...»
19. И. Вайсман: «Стыдно публиковать».
20. Ш. Шакурова: «Хотелось бы приключений в новогоднюю ночь – 3».
НОВОГОДНИЕ ФИАЛКИ
Мама позвонила ровно в одиннадцать часов.
– Да, мамуль! Спасибо! И вас тоже! Нет, я уже собираюсь… Да, к подругам! На Рождество, конечно, буду у вас!
Услышав звонкую барабанную дробь по подоконнику, Лялька посмотрела в окно и вздохнула. Форменное безобразие, а не погода! Ни тебе в снегу поваляться, ни полюбоваться заснеженными деревьями, ни погулять, разглядывая упавшие на перчатку снежинки… Разве что только в мечтах!
Еще раз вздохнув, девушка отошла от окна и легко опустилась в кресло. В квартире царили праздничные чистота и порядок. Пахло свежей хвоей, апельсинами и яблочным пирогом. Можно было, конечно, обойтись и без пирога, потому что Новый год Ляля собиралась встречать дома в одиночестве. Просто, чтобы избежать сочувственных взоров. Дело в том, что чуть больше года назад она развелась с мужем, и с тех пор жила одна.
Прожив почти год на новом месте, она знала только, что напротив живет молодая семья, справа – пожилая чета, большую часть времени жившая на даче, а слева от нее – молодой мужчина, с которым она здоровалась, не поднимая глаз. К молодым мужчинам с некоторых пор Лялька испытывала чувство глубокого предубеждения.
…Погруженная в невеселые мысли девушка не замечала, как летит время. Очнулась она от странного шороха. Как будто чья-то мохнатая лапа скреблась в окно. Подняла голову и замерла. За окном шел снег! Самый настоящий снег! Он падал на землю крупными бутафорскими хлопьями. И Ляльке вдруг остро захотелось выбежать на улицу и, как в детстве, покружиться под этим снегом.
Недолго думая, она быстро оделась и выскочила на площадку. В это время двери лифта распахнулись, и Лялька с разбегу влепилась в чью-то твердую, приятно пахнущую мужским парфюмом грудь.
– Простите! – извинилась она и подняла голову.
На нее в упор смотрели темно-карие с золотистыми искорками глаза. Сердце у Ляльки пропустило удар. Потом другой. И вдруг так сильно забилось, что она непроизвольно прижала руку к груди.
– Простите! – еще раз проговорила девушка и скользнула в лифт, все же успев расслышать брошенные ей вслед слова:
– С Новым годом, соседка!
Дверцы лифта захлопнулись, и он со скрипом пополз вниз.
Лялька решила пойти в парк, расположенный через дорогу, Оглядевшись вокруг, она закружилась в вальсе под заснеженными соснами. Как же давно она этого не делала! Она танцевала с полузакрытыми глазами, забыв про все свои печали.
– Тепло ли тебе девица? Тепло ли тебе красная? – услышала вдруг она над самым ухом.
Лялька резко опустила руки и обернулась.
В двух шагах от нее стоял Дед Мороз. В синем халате, отороченном белым мехом. В меховой шапке. С окладистой бородой и посохом в руках.
– Мы знакомы? – лукаво осведомилась она.
– А как же! С детства! – бойко ответил дед, – Я ж тебе подарки дарил! Не помнишь, что ли?
Лялька весело засмеялась.
– Помню! – сказала она. – Только вот Вы так и не подарили мне того, о чем я мечтала!
– Ну, вот! – расстроился тот. – А чего ты хотела, милая?
Лялька снова улыбнулась. Все происходившее было таким нереальным! И этот снег. И этот неизвестно откуда взявшийся забавный дед. И этот странно знакомый голос…
– Цветов я хотела! – стыдливо призналась она. – Живых! Как в сказке «Двенадцать месяцев»… Живых лесных цветов. А мне все кукол дарили!
И тут девушка увидела, как Дед Мороз снимает свою огромную меховую рукавицу и молча протягивает ей руку.
Дыхание у Ляльки перехватило. На широкой мужской ладони уютно устроился крошечный букетик фиалок!
– Это Вам! – уже серьезно сказал дед, стягивая бороду и пряча ее в карман. – Давно хотел это сделать, только не знал, как... Вы мне очень нравитесь, соседка! И давно. Только Вы всегда пролетали мимо так быстро, что я ничего не успевал сказать… А сегодня увидел, что Вы в парк побежали, и решился!
– А фиалки? – лаская пальцами нежные лепестки цветов, задумчиво спросила она. – Откуда у Вас фиалки?
– Так я их третий месяц подряд покупаю, – улыбнулся сосед, – на всякий случай!
Лялька засмеялась. На душе у нее стало тепло и спокойно.
– Вот и пригодились Ваши фиалки! Вы прямо как самый настоящий Дед Мороз! Исполнили мое заветное желание под Новый год!
И вдруг растерянно охнула:
– А сколько же сейчас времени?! Я совсем забыла!!!
–Через пять минут наступит Новый год! – провозгласил бывший Дед Мороз, взглянув на часы. – Домой мы уже не успеем! Но… Если Вы не против, у меня тут случайно…
И жестом фокусника запасливый сосед извлек из другого кармана бутылку шампанского и два пластмассовых бокала.
Тут уж Лялька не выдержала. Она громко захохотала.
– А рояля в кустах у Вас, случайно, нет? – сквозь выступившие от смеха слезы проговорила она, наконец. – И представьтесь, наконец! Не могу же я пить шампанское с незнакомым мужчиной!
– Дима! – протягивая ей бокал, шаркнул ножкой, сосед.
– Лялька! – ответила девушка.
Под заснеженными соснами при рассеянном свете фонаря они пили шампанское из бокалов, в которые падал снег, смеялись, болтали, и Ляльке казалось, что не было у нее в жизни праздника лучше, чем этот. А спрятанные под куртку фиалки нежно и сладко пахли у нее на груди, обещая счастливую жизнь в новом году.
9. Ого – Вадим Богданов «Тапочки» – 144
1. М. Баландин: «Поставил 6, но поставил бы много больше за другую концовку. Что-то есть, но это что-то уничтожено формой изложения».
2. А. Овчинников: «Снова не выполнено условие. Нет даже упоминания о часе».
5. В. Ушакова: «И остались оба страдальца без “тапочек?… Женская душа не вынесла мужского цинизма. Поучительная история!»
7. А. Соловьев: «5 баллов – сюжет интересный, как и способ изложения – но просто крайне не люблю рассказы, представляющие собой сплошной диалог, рассказ должен рассказывать».
9. В. Богданов: «Все надуманно, схематично, герои нарочито тупые, ситуация заведомо киношная. Очень мешает самолюбование автора – поигрывание литературной макулатурой раздражает. О тексте надо думать при написании, а не о том, как выпендриться».
14. Ю. Горюхин: «Экспрессивная треугольная сцена, уж больно муж с любовником орут одинаково и, главное, не понятно, для чего орут. 5 баллов».
18. В. Глуховцев: «По-моему, хорошо. Тот самый случай, когда диалог удачно обостряет текст, делает его тугим, пружинным».
19. И. Вайсман: «Я хотел выделить рассказ “Тапочки?, который, на мой взгляд, превосходит все остальные».
20. Ш. Шакурова: «Что-то есть – 5».
ТАПОЧКИ
– Где я?
– Это операционная. Вы попали в аварию.
– А почему такой странный свет? Мало что видно… И где все?..
– Аварийное освещение. Обрыв линии из-за бури. И вы не один здесь пострадавший.
– Ясно. Заштопали и бросили. Вы врач? Где вы, я вас не вижу?
– Не шевелитесь, а то швы разойдутся. Я рядом. Вы что-нибудь помните?
– Нет... Все как-то мутно… Но боли нет… Это странно?
– Наркоз. Действует на всех по-разному… Не молчите. Говорите что-нибудь.
– Что? О чем?
– Все равно. Хоть о жене. Вы женаты? Не спите!
– А?
– Не отключайтесь! Вы женаты?
– Да.
– Удачно?
– Конечно. Тапочки…
– Что?
– Жена как тапочки.
– Не понял…
– Туфли и тапочки. Не слышали? Ну, как же – новые, красивые, модные, но не очень удобные, жесткие туфли и мягкие, теплые, комфортные, но стоптанные, потертые, старые тапочки.
– И что?
– Правда не знаете?
– Расскажите.
– С туфлями сложно, их нужно беречь, ухаживать за ними, тратиться – натирать кремами, брызгать дезодорантами, чтобы не завоняли. Но зато такими туфлями можно ноги стереть до кровавых пузырей. С тапочками все наоборот. Тапкам уход не нужен – сунул в них ноги после работы и шлепаешь. Можно под диван закинуть, можно пауков бить. Зато ногам в них – блаженство. Так и с женщинами – есть женщины-туфли, а есть тапочки.
– Странная теория…
– Туфлям нужно соответствовать. К хорошим туфлям и костюм нужен хороший, ремень, часы. А с тапочками достаточно вытянутых треников… Все равно тапки никуда от тебя не денутся, да и кому нужны чужие стоптанные тапки? А туфли – нет! Они и сами от тебя убежать могут! Особенно, если кто-то поможет. Слышите?
– Слышу.
– Вот и выбирают люди по себе – кто туфли, а кто тапочки.
– И что же…
– Подождите. А на самом деле хотел бы некий субъект в туфлях рассекать, да не может – не соответствует. Вот и утешает себя – я, мол, мог бы в шикарных шузах, но хочу спокойной жизни – вот и выбираю тапочки. Понимаете?
– Ну…
– Но самое главное, что любые туфли рано или поздно превращаются в тапочки. Нужно только…
– Эй! Вы опять уснули?! Эй!
– Нет. Я вспоминаю… голова что ли яснеет… Тапочки-то мои от меня сбежать собирались. Я…
– А чего ты хотел? Растоптал женщину, сломал, износил, низвел до уровня тапок. Еще и красуется… Сволочь…
– Что вы сказали? Я не расслышал…
– Ничего!
– Вы не врач. Кто вы? Пожалуй, я позову кого-нибудь…
– Зови. В больнице аврал. В городе шквал прошел – куча пострадавших. И свет отрубило. Зови.
– Не буду. Да и что вы мне сделаете? Убьете меня? Бросьте. И за что? Ах, ну да… вы все о жене… Вас, может быть, нанял этот незадачливый шпёхарь моих тапочек? Молчите… А я… Я, пожалуй, пойду… Черт! Почему-то не могу встать.
– Заметил. Ты привязан, сволочь!
– Откуда такая экспрессия? А! Так это вы! Это вы – шпёхарь!
– Заткнись, гад! Я люблю ее!
– Шпёхаете чужую жену. А свою что? Не завели? Вам никто не давал? Да вы неудачник…
– Заткнись! Ты сдохнешь, а я буду с ней!
– Нет, не будете! Я вспомнил! Вспомнил! Она мне все рассказала! Все! Сказала, что выбрала меня! А вас в сторону!
– Это ты помешал! Не будет тебя, и она…
– Смешно. Вы, правда, в это верите? Что она из-за меня? А все те другие женщины, которые вам отказали или убежали от вас? Тоже из-за меня? Нет. Просто вы неудачник. Ничтожество… Мне жаль…
– А я проверю. Я убью тебя! Ты думаешь, ты такой смелый? Крутой? Нихера! Ты просто под наркозом! Ты ничего не соображаешь. Ты просто бревно! Болтливое бревно у меня под ножом!
– Для бревна ножа мало. Нужна ножовка. Вы так не считаете?
– Заткнись! Заткнись, тварь! Я убью тебя тапком, как таракана! Просто тапком! Я воткну его тебе в располосованное брюхо!
– Что-то вы не торопитесь. И… кажется, ко мне возвращается чувствительность. Я попробую повернуться…
– Сука, когда она возвратится, ты умрешь от болевого шока. Я!..
– Боже! Я вас вижу! Как больно… швы… но это стоит того! Вы тоже пациент! Вы тоже привязаны!
– У-у… что же это… Сука! Как же так со мной… А этот гад… живой…
– Господи, как больно…
– Эй! Эй! Ты что молчишь? Эй!!!
– А… Что?
– Ты вырубился.
– Да. Боль. Но я вспомнил… Она позвонила вам. При мне. Отрезала. А я решил разобраться. Не бить вас, нет, просто поставить точку. И забрать ее вещи… ну там… тапочки. Погода сильно портилась. Ветер штормовой. И вдруг мне на встречку вылетел какой-то придурок…
– Я не поверил ей. Думал, ты заставил. Помчался. Хотел спасти ее. И вижу: твоя машина – узнал. Мне голову как кипятком залило. Думаю – убью мразь! И врезал ровно со стороны водителя.
– У меня праворулька.
– Я не подумал… забыл… Черт! Я неудачник…
– Да, вы неудачник, поэтому вы не получите ничего моего. Даже старые растоптанные и вовсе не нужные мне тапки. А у меня знаете, сколько есть!? И знаете какие?!
– Туфли?
– Туфли. И лодочки, и балетки, а одна такая экзотическая, кожу любит. Ботфорты.
– А я… просто она такая одинокая была, жалкая даже. А я на лучшую и не претендую. Наверное, любую кто бы посмотрел на меня, подобрал.
– Вы же говорили – любовь…
– Да какая любовь. Тапочки они и есть тапочки, ты верно сказал.
– Кто здесь? Слышали? Здесь кто-то был?! Вы видели кого-нибудь?
– Нет… Но дверь хлопнула! Кто-то вышел! Кто-то сидел с нами!
– Что? Долго?
– Час…
– Но кто?!
– Кто!!!
10. Ася Гагина – Анастасия Шерстобитова «Соня и смерть» – 134
1. М. Баландин: «Поставил 7. Зацепило, но образ смерти неубедительный, идея для меня тоже осталась не вполне понятной».
5. В. Ушакова: «Страшная картина, увы, реалистическая. Бедная семья алкоголика! Аж содрогнулась! Написано хорошо, без фальши».
7. А. Соловьев: «8 баллов – прекрасный сюжет, украл бы с удовольствием, но стилистически несколько похоже на газетную заметку, а конец хороший, нужна стилистическая проработка».
9. В. Богданов: «Б-рррр... страшно... смерть пришла, но никого не убила. Это что за смерть такая? А папа-алкаш, он, что достоин жизни и спасения? Конечно, иначе кто будет мордовать двух глупых куриц. Браво всем мамам, спасительницам алкашни! Пришла к автору смерть и говорит: «Унылая, пора...»
14. Ю. Горюхин: «Не будем придираться к абзацу из будущего. Рассказы об алкоголиках в безвольном окружении семьи я не люблю, но дело не в этом. Если есть персонаж под именем Смерть, то этот персонаж должен быть оправдан, прикончили бы папашу, что ли, – ведь это рассказ, а не хроника жизни семейного хроника. 6 баллов».
15. Е. Рахимкулов: «Не люблю чернуху и любые намеки на нее. Просто не люблю. В жизни и без того хватило. Условие про один час формально соблюдено. К языку, стилю претензий нет, написано неплохо».
18. В. Глуховцев: «Вроде бы и ничего, но видно, что автор пока не справился с трудной задачей, как штангист, попытавшийся взять вес не по силам».
19. И. Вайсман: «Стыдно публиковать».
20. Ш. Шакурова: «Хорошо написано, но не мое кино – 7».
СОНЯ И СМЕРТЬ
Смерть оказалась красивой – совсем не такой, как ее принято изображать: в черном плаще и с косой. Она явилась в образе белокурой девушки, одетой в глухое, до пят, коричневое платье с белым кружевным воротничком, из-за чего напоминала примерную гимназистку. Соня смотрела на нее сквозь ставшую вдруг прозрачной стену, сидя на кровати и уперев подбородок в колени. Ей не было страшно. Как ни странно, она вообще ничего не испытывала.
Смерть не обращала на Соню никакого внимания, даже ни разу не взглянула, – потому что пришла не к ней, а к ее папе. Бесшумно и плавно скользя в гостиной у потертого дивана с торчащими пружинами, на котором лежал спящий мужчина, что-то неуловимо поправила маленькими нежными руками, потом задумчиво постояла пару мгновений, глядя в пространство, и тихо растворилась в воздухе.
Стена вновь обрела плоть кирпича, облеченного в исписанные разноцветными фломастерами обои. Соня машинально взглянула на часы. Было почти девять вечера. Не в силах стряхнуть с себя тупое оцепенение, она продолжала неподвижно сидеть в медленно сгущающемся сумраке. Папа Сони был алкоголиком. Интеллигентный, умнейший, но слабовольный человек, он, как и многие творческие люди, по месяцу не мог выйти из состояния запоя, впадая за это время в совершенно скотское состояние мычащего неандертальца. В такие невыносимо долгие дни Сонина мама ночевала в комнате дочки, поскольку гостиная превращалась в свинарник, уставленный бутылками и остатками гниющей еды и источавший невыносимую вонь перегара, немытого тела и блевотины. Надо ли говорить, что в доме никогда не водилось лишних денег, семья жила в состоянии непрекращающегося уже шесть лет ремонта, дом из-за чувства стыда был закрыт для немногочисленных друзей, а Соня носила только старые, отданные кем-то из родни вещи, заботливо перешитые мамой. Все было напрасно: уговоры, запреты, заговоры, кодирования… Однажды, когда отец отправился попрошайничать на выпивку и вернулся весь избитый, напуганная мама зареклась прятать от него деньги или выливать в раковину найденную водку. «Если пропадет где или его убьют, потом в жизни себе не прощу», – говорила она.
Соня поежилась. Время тянулось ужасно долго, но ей не хотелось ни читать, ни спать, ни слушать музыку – несмотря на то, что тишину теперь разрывали отвратительные звуки мучительной рвоты, доносившиеся из соседней комнаты. Она зажимала уши, и ей хотелось спрятаться, умереть, исчезнуть. Вернувшись с учебы и проведя остаток дня в полном молчании рядом с тенью ее настоящего отца, впрочем, как и все предыдущие дни, она все больше ощущала, что потихоньку превращается в аутиста, живущего в своем замкнутом мирке. Мама уже две недели лежала в больнице с травмой головы, и навещать ее было единственной отдушиной для Сони. Правда, она ужасно страдала, что толком ничего не могла принести в качестве гостинца…
Неожиданно в прихожей послышался шум, повернулся ключ в замке, открылась дверь и вошла мама. Такая родная, такая теплая. Выйдя из оцепенения, Соня кинулась ей навстречу.
– Ты знаешь, меня завтра должны были отпустить, но я вдруг так захотела домой, что написала расписку и сбежала на ночь глядя, – улыбнулась мама. – Утром за выпиской и вещами съезжу...
Вместе с мамой в дом вошла жизнь. Несмотря на все невзгоды, этой хрупкой на вид женщине каким-то загадочным образом удавалось сохранять в себе оптимизм, легкость характера и веселый нрав. Заглянув первым делом в большую комнату, где в полубессознательном состоянии лежал пьяный муж, она забила тревогу: в пластиковом синем ведре, стоявшем у изголовья, оказалась кровь. Соня боялась смотреть. Но воображение живо дорисовало все за нее, и пережитый стресс оказался неизлечимым: даже спустя много-много лет уже взрослая и имеющая детей Соня будет до животного ужаса бояться вида пластмассовых ведер, ассоциирующихся у нее со смертью…
Испуганная мама вызвала скорую. Через полчаса приехала сухопарая, недоброжелательная врачиха с малиновыми губами, ярко-синими тенями и мохнатыми паучьими ресницами. Сначала она категорически отказывалась везти в больницу явно нетрезвого, сильно напоминающего бомжа человека. Но потом все же смилостивилась, а может, просто решила «перестраховаться». Около десяти вечера отца увезли. Дома стало пусто. Казалось бы, наступила короткая передышка от этого долгоиграющего кошмара: можно распахнуть окно, впустив свежий воздух, и начать убираться. Но на душе у обеих женщин, матери и дочери, было тяжело. Позвонив в больницу, они узнали, что еще чуть-чуть – и папу было бы не спасти. Оказалось, у него еще дома открылось желудочное кровотечение, нужна срочная операция. Шанс, что будет жить, есть, но гарантий никто не дает.
– Получается, это Бог меня надоумил домой поехать, – устало сказала мама, уронив трубку и прислонившись к косяку. – Ведь, в общем-то, необъяснимый поступок: сбегать из больницы, когда осталось там лежать всего-то до утра… Это что же – выходит, я его спасла?
– Выходит, так, – присела с ней рядом на корточки Соня. – Ты же еще не знаешь… Хочешь, расскажу, как сегодня Смерть приходила?..
