***

Синяя тетрадь

Вот эта синяя тетрадь
С моими детскими стихами.

         Ахматова

 


Астафьев. Без формата

К 90-летию В. П. Астафьева Красноярская краевая молодёжная  библиотека провела уникальную акцию, направленную на популяризацию  произведений нашего земляка, классика русской литературы, среди  школьников и студентов. Организаторы акции предложили участникам стать  как бы соавторами великого писателя, войти в мир его героев, представить  и описать ту часть их судеб, которая осталась за пределами астафьевских  сюжетов. В терминах современной культуры это называется «фанфикшн».

Странно, конечно: «фанфики» с героями Астафьева?! Но ребята справились с задачей. Перед вами — лучшие работы.


Дарья Бажина

10 класс, школа № 46, Красноярск

 


Несбывшаяся весна Гошки Воробьёва

По повести «Кража»

 

Удивительно, как жизнь бывает сложна, а судьба непредсказуема.

Заснув однажды в начале двадцать первого века, я проснулась в  далёком тридцать девятом году, тогда ещё, конечно, о том не зная. Помню,  как под ночь думалось мне о страшном морозе и протяжном вое ветра,  стремящегося распахнуть старые оконные створки, ворваться в темноту  спальни и обжечь своим холодом. Меня окружали ещё с десяток таких же  детей, силившихся посильнее закутаться в подсыревшие одеяла и,  забывшись, наконец, в мечтах о счастливом будущем, заснуть. И я тогда  тоже задумывалась о том, что ждёт меня впереди, но не могла и  предположить, что будущее ждало меня в прошлом.

И вот в ту самую ночь я в последний раз видела своих друзей —  Дусю, тихую молчаливую девочку, полюбившуюся всем за кроткий нрав и  душевную доброту, Сашку-кощея, измотанного голодным детством, но всегда  весёлого и бодрого, и наших воспитательниц, и сторожа, и вообще всех  тех, с кем я провела тринадцать лет жизни.

— Маша-а-а,— протяжно зазвенело у меня в правом ухе.

По-особенному звонкий детский голос, совершенно незнакомый, оттого  и заставивший меня приподнять голову с подушки сразу же (казалось,  подушка эта была твёрже, чем вчера).

Передо мной стояла незнакомая девочка, на голову выше меня, в  изношенных штанах из грубой ткани и чистеньком, но заметно севшем белом  свитере. На мгновение я замерла в оцепенении, потому как позади неё  виднелись какие-то совершенно чужие дети и обстановка — обстановка  совершенным образом переменилась! Стены, углы, окна — всё так же, да  только словно бы из советских фильмов и старых фотографий. Полы  деревянные, крашенные коричневой краской; потолки, видно, побелённые, но  при том изрядно посеревшие; кровати железные, с пружинами; на шкафах —  белые кружевные салфетки, и прямо над одним из них на меня смотрит  Сталин. Смешанные чувства: смятение, внутренняя тревога, которая ещё как  бы не осознавалась, но уже зародилась в сердце. Я пыталась что-то  произнести, но ничего не выходило. В голову закрадывались разные мысли.  Всё было ощутимо, всё было так правдоподобно, что совершенно не казалось  сном, но я не хотела в это верить. Среди этих стен угадывался родной  детский дом, но при этом всё было чуждым, странным, далёким от  понимания.

Настал февраль. Почти месяц прошёл, а я всё молчала, по ночам тихо  плакала в подушку, вспоминая свой дом — такой близкий и далёкий  одновременно.

Видимо, раньше ребята знали меня общительной и весёлой — такой я и  была в действительности. Но сейчас они сторонились и невзлюбили так же,  как Гошку Воробьёва. Тот был от всех отстранённым и болезненным, отчего  и получал разного рода привилегии; порой капризничал, выговоров не  зарабатывал, зато заслужил себе плохую славу. Меня же сразу после того  рокового дня окрестили «немкой» и побаивались, потому как поначалу я  вела себя странно: всё высматривала каждый угол, трогала, бродила,  искала что-то. И были мы с этим Гошкой как две белые вороны. Поначалу  даже друг на друга не смотрели, но...

Со временем, сама того не понимая, я потихоньку начала с Гошкой  сближаться. Тогда все уже чувствовали приближение весны. Медленно  тянулись дни, всё повторялись один за другим, и порой в них можно было  даже запутаться. Дети общались, играли, а я вновь начала замыкаться в  себе. Как же теперь быть? Что делать? Часто меня посещали плохие мысли,  от которых бросало в дрожь.

Гошка. У него, так же как и у меня, ничего не было. И никого.  «Счастье» — какое-то незнакомое слово, непонятное и далёкое, как я  ошибочно предполагала.

С приходом солнца Гошка облюбовал место на завалинке и сидел  подолгу в тишине и одиночестве. Он ни с кем не разговаривал, а если и  говорил что-то, то хмуро и нехотя. Я глядела на него — спокойного и  умиротворённого, будто бы почти счастливого,— и сама начала находить  радость в простых вещах.

Гошка любил сосульки. Сам был очень хилым, а потому доставать их  ему помогала я. Именно так произошло наше знакомство. Он поведал мне  свою историю, а я ему — свою. Я снова заговорила. Наверное, потому что  впервые по-настоящему захотела этого и ничего не боялась. Это было  чем-то невероятно чудесным и приятным и для него, и для меня. Забавно:  как легко можно найти отдушину в совершенно чужом человеке. Порой мы  разговаривали часами, а иногда часами молчали. Когда с человеком приятно  молчать — это говорит о многом. Наверное, единение душ?

 

Весна всё приближалась и приближалась, а вместе с ней — и  долгожданная поездка Гошки в санаторий. Мы решили, что он выздоровеет,  вернётся и будет ходить со мной на гору встречать рассвет по утрам. Лето  сулило нам ещё много разных радостных мелочей, и мы ждали, ждали, ждали  их.

Скорой ночью Гошка Воробьёв умер.

Но не умерли те надежды и мечты, которые он мне дал, которые вели  меня на протяжении всей жизни. Всегда люблю и помню и ни о чём не жалею,  как учил меня Гошка и как теперь я учу других.


Екатерина Бицюк

9 класс, Рыбинская школа

 


Вымолить вздох

Размышления увядающего листа.
По затеси «Падение листа»

 

 

В воздухе вьётся ветер, вырывая ветви и вётлами велюровые вены, ввергая в вековой вой.

Вопреки ветру-вору вьюсь, взъерошенный, вгрызаюсь в ветви, впиваюсь вглухую в восток.

Вою, ввергаемый в войну, взлетаю, видимый вами. Вёрткий, взъерошенный, вырываюсь вверх.

Ветер ввинчивается в виски. Вздох. Вращение вязнет. Вскарабкиваюсь  вновь. Вялость. Время вливается в вечность, выедая волю. Выгораю!  Воском всхлипываю. Вьюсь — вновь влечёт вниз. Ветер выводит Вивальди.

Всюду выглядывают выщербленные вершины. Витражной вязью  вырисовываются воспоминания. Возникают и вновь выгорают, внезапной  вмятиной внедряясь внутрь.

Возможно, в ворохе вьющихся вымолю вздох?! Важно выстоять, выжить!

Вдруг вижу вас, вслушивающегося восхищённо. Внимаю вам.

Верным вьюном вверяюсь в ваши вскинутые ввысь ветоши-ладони.

Выдох. Вялый вдох... Впалый взгляд. Всплеск веры.

Воздух волнами высекает волокна вен.

Весь вдребезги. Всё впотьмах. Впрочем...

Время вправе вернуть всё... вспять.


Вероника Павлова

9 класс, г. Абакан, школа № 19

 


Фотография, на которой меня нет

Продолжение

 

Прошли годы, много, уж много их минуло. Работал, но не в  тягость мне мои труды были. Бывало, сядешь писать — так увлечёшься, что и  о времени забудешь, а в окно глянешь — светает. А когда читатели письма  с благодарностью стали писать, очень приятно эти тёплые строки читать  было. Премии государственные стал получать — в дом пришёл достаток, жена  сама приоделась, ребятишек нарядила, меня по магазинам таскать стала,  всё норовила одеть помоднее. Ну какой из меня модник? Членом Союза  писателей стал — квартиру получил пятикомнатную, так супруга от счастья  плакала и всё хотела мне под кабинет самую светлую комнату выделить.  А мне и самой маленькой хватит, пусть уж ребята в больших да светлых  комнатах живут.

Дети выросли, стыдно признаться, без моего участия. Дочь Катя в  университет поступила на филологический факультет, сама специальность  выбирала, мы не неволили. Жена Татьяна повздыхала немного:

— Золотая медаль, все дороги открыты, а ты на такой простецкий факультет идёшь.

Дочка с детства ещё народным фольклором увлекалась, частушки пела,  народные сказания записывала. В университет поступила, так мы её на  каникулах и дома не видели, всё по деревням моталась. Хакасские мифы,  легенды и предания, обозначаемые в хакасском языке общим термином  «кип-чоох», её любимыми произведениями стали. В Туву ездила, там алтыши  шаманские изучала, мифами якутов тоже интересовалась. Дипломную работу  написала, немного доработать — и на кандидатскую диссертацию потянет.  В один год проводили дочь в аспирантуру в Москву, сына в горный институт  в Новокузнецк и стали каждый вечер на телефон молиться: не один, так  другой позвонит,— новостями от ребят только и жили.

Катя уже с темой диссертации определилась, руководитель хороший,  сам по этой теме докторскую диссертацию пишет. Старославянские языки они  изучали, в Прибалтику, Болгарию, Сербию вместе ездили. Я подумал, что  руководитель пожилой, и говорю ей:

— Сильно-то старичка по деревням не таскай, знаю я тебя: как свой фольклор услышишь — никакого удержу на тебя нет.

Дочь только засмеялась мне в ответ. Приехал я на защиту  диссертации и понял, что здорово ошибся: профессор-то наш моложавый,  всего на десяток лет Катерины и постарше. После защиты диссертации в  ресторане он у меня руки дочери и попросил. Я, конечно, согласился, день  свадьбы назначили; хотел меня будущий зять с родителями своими  знакомить, да не получилось. Самолёт у меня через час, надо в Сочи, на  заседание членов Союза писателей, было лететь. И закралась мне в голову  мысль одна, что где-то я этого Николая Евгеньевича уже видел, лицо мне  его знакомым показалось. Извинился я, привет родителям передал и покатил  на такси в аэропорт. И так и сяк голову ломаю: и голос у будущего зятя  знакомый, и походка, а вспомнить не могу, ну где же я его видел. Дома  жене все новости выложил, слёзы радости лились ручьём. Головомойку  получил, конечно, знатную за то, что не задержался и с родителями не  познакомился. А у самого мысль из головы не выходит, где я зятя будущего  видел. А ведь точно видел и голос слышал, а вот где — не могу  вспомнить. На свадьбу к дочери стали собираться, решили пораньше недели  на две приехать, помочь с организацией торжества.

Ох и щедрый подарок судьба мне приготовила, поистине королевский!  Знать не знал, ведать не ведал, с кем мне в Москве породниться придётся!  Я наши сибирские дары приготовил в подарок будущим родственникам, а  супруга меня по спецмагазинам неделю гоняла, всё требовала через Союз  писателей заморских деликатесов доставать. Телеграмму дали дочери о  времени прилёта, комнату в Доме писателей зарезервировали, погрузили  вещи, летим судьбе навстречу. А в Москве будущие родственники больше нас  волновались о том, как встреча со знаменитым писателем пройдёт.

В аэропорту Николай нас встретил, в Дом литераторов отвёз. Вечером  стали собираться в гости к его родителям — знакомиться. Супруга  армянский, французский коньяки, салями, рыбные деликатесы упаковывает, а  я нашу сибирскую можжевеловую настойку прихватил, яблочки мочёные, орех  кедровый. Заходим в гостиную, представляемся; имена у родителей  схожие — Евгений и Евгения, оба Николаевичи; тут я и обомлел, узнал  своих учителей, а они меня по имени-отчеству стали кликать. Тут я  ясность и внёс:

— Был Витей — Витей для вас и останусь, никаких Петровичей.

Супруге сразу объяснил, кто это, она рассказ «Фотография, на  которой меня нет» читала, сразу всё поняла, удивилась только совпадению.  Разговор сразу завязался дружеский, встрече все были рады, ведь свои  люди после стольких лет встретились. Засиделись мы в этот вечер за  полночь, выпили по две рюмки можжевеловой настойки, все мы — не большие  любители спиртного. А моя настоечка сначала ударит, а через двадцать  минут отпустит: и голова как стёклышко, всё видит и всё соображает, и  руки-ноги в отдыхе, и внутри тепло да благодать. По рецепту бабушки  Катерины она приготовлена, сплошное лечение.

Рассказал мне Евгений Николаевич историю своей жизни. Сейчас уже  можно такое рассказывать, документы на посмертную реабилитацию отца он  пять лет назад получил.

— Имя моё настоящее — Арнольд Валерианович, учителем по  образованию никогда не был. Прости, Виктор, но что сам знал, тому и учил  вас, ребят. Отец мой был купцом, торговал с Китаем, успешно обменивал  на чай и шелка сибирские меха, скупаемые у якутов за бесценок. Жили мы  на широкую ногу, по-европейски. Пять младших сестёр по нескольку раз в  день меняли наряды, которые ежемесячно выписывались из столицы, и  походили друг на друга не только внешностью, но и весёлым шумным нравом,  звонкими голосами и способностью смеяться по любому поводу. По вечерам в  доме собирались гости, сыновья купцов, легко владеющие языками и  искусством комплимента, прекрасно танцующие и музицирующие на  фортепиано. Родители, убедившись в пользе образования, не жалели никаких  денег, посылая детей на учёбу во Францию, Англию, Германию. Я закончил  Морской кадетский корпус и поначалу мичманом, а затем уже  капитан-лейтенантом служил на фрегате «Александр Невский», избороздив  моря и океаны: ходил в Америку и Японию, к берегам Австралии и Южной  Африки. Во время революционного бунта на корабле спрыгнул за борт и  спасся вплавь. Снял на берегу с убитого красноармейца форму, где и были  документы на имя Евгения Николаевича: военный билет, свидетельство об  окончании педагогического техникума, комсомольский билет. Прошёл курсы  повышения квалификации, женился и был отправлен учительствовать в  Сибирь. Про старенький портфель ты, Виктор, метко заметил — его я на  свалке нашёл и ещё, почитай, два года по деревне с ним ходил. Бабушка  твоя, Катерина Петровна, мудрой женщиной была, она-то меня с первых дней  раскусила. «Сынок, сынок, видно белую офицерскую кость, ох как видно»,—  отвела меня в сторону и напрямую сказала. Катанки мне поношенные  подарила, тулуп деревенский, спину посоветовала сутулить, ногами  по-деревенски шоркать. Вас, ребят, я действительно учил на совесть,  старался в каждом талант найти, увлечь чем-то интересным, рассказывал  всё, что в своё время от гувернёров слышал. Вы мне моих младших братьев и  сестёр напоминали, об их судьбах я так ничего и не узнал. Втянулся,  полюбил своих учеников, сибирскую природу, но недолго мне пришло  учительствовать. Второй учебный год до конца не доработал, в апреле  месяце получил письмо от невесты настоящего Евгения Николаевича. Девушка  тоже курсы повышения квалификации прошла, узнала, куда меня два года  назад отправили, и в соседнюю деревню Слизнево учительствовать  попросилась. Пишет: «Еду, любимый! Встречай 1 мая в Красноярске на  вокзале». А на календаре уж двадцать шестое апреля! Как вовремя письмо  пришло. Видел бы ты, Витя, как твой хвалёный учитель убегал из Овсянки!  За два часа собрался, тетради непроверенные с собой взял, портфель в  дороге порвался, тетради рассыпал, в апреле в катанках подшитых в бега  пустился. Это сейчас смешно рассказывать, а тогда за такие подвиги могли  и к стенке поставить. Жаль, что с бабушкой твоей не успел попрощаться,  супруге сложно было объяснить причину внезапного отъезда. Документы все  наши учительские в Овсянке остались; приехали в Москву, я  сторожем-истопником при больнице устроился, супруга — санитаркой,  флигелёк нам тут же небольшой дали, жили десять лет без прописки. А мне  это и на руку, никто из родственников не найдёт. Подрабатывал я  переводами с немецкого, французского, английского. Война началась, меня в  генштаб армии переводчиком взяли, пленных допрашивал, документы  немецкие переводил, себе все документы восстановил. После Победы  демобилизовался, комнату в коммуналке получил, переводчиком в  Третьяковскую галерею устроился. Сейчас фирму свою открыл, письма  помогаю писать девчонкам, ищущим женихов за границей, ответы перевожу,  перед отъездом языку их обучаю. В общем, работы хватает, на седьмом  десятке квартиру себе купил собственную.

— Хорошо всё, что хорошо кончается,— порадовался я за своего свата.

— А в Овсянке-то обижаются, что уехал, не попрощавшись, учебный год до конца не доработал? —
грустно спросил Евгений Николаевич.

— Да что вы! Все вас только добрым словом вспоминают! Потом уже  местные наши учителя были, никто с детьми так целыми днями не возился,  им бы быстрей уроки отвести и по хозяйству управляться,— успокоил я  свата.

— Скучал я первое время без школы, и сейчас даже на фотографию  гляну — и так грустно становится. А супруга моя как твой рассказ  прочитала — почитай, неделю проплакала.

— Приезжайте к нам в Овсянку летом! Девчонок из нашей начальной  школы человек десять точно соберём, из парней я один остался, да Санька  где-то в бегах. Его отец ещё до войны кнутом выпорол за то, что он  девчонку опозорил, и сбежал наш Санька на пароходе с матросами. Сразу  после войны стали на имя матери переводы приходить. Потому и верит она,  что Санька её жив. А кому же ещё переводы присылать, если не ему?  А девчонку ту Левонтий в семью принял, свои дети разъехались, а она так с  Васёной и живёт, сынок их с Санькой уже институт закончил,  травматологом в Красноярске работает. Приезжайте обязательно!

Свадьбу отгуляли в университетской столовой. Меня на почётное  место чуть ли не силой тащили. Подарок знатный ректор молодым подарил —  ключи от трёхкомнатной квартиры! Хотел сначала двухкомнатную квартиру  дать, а потом решил: берите сразу трёхкомнатную, на перспективу.  Полетели мы с супругой домой грустные немного: ведь дочь теперь далеко  от нас живёт. И в то же время радостные: мы с хорошими людьми  породнились, в надёжные руки дочь отдали.

Лето следующего года выдалось богатым новыми событиями в моей  жизни. Встречу выпускников Овсянской начальной школы решили назначить на  первые выходные октября. Огороды все успеют убрать, и тёплые деньки ещё  стоят вовсю. Девчонки отнеслись с радостью к моему предложению, с  энтузиазмом взялись за организацию встречи. Через неделю сообщили мне,  что Нина Заречная из Игарки приедет, пока пароходы ещё ходят. Ивонна из  Прибалтики прилетит. Были в те в годы в нашем селе ссыльные прибалтийцы,  все они назад и уехали, как разрешение получили, одна невестка Левонтия  Мирослава осталась с малышом. Трёх девчонок из Красноярска я на своей  служебной «Волге» подброшу. Ещё по Красноярскому краю человек десять  набралось: Абакан, Черногорск, Железногорск, по деревням наши выпускницы  живут.

Кафе заказали, сбор — в полдень 3 октября. И так этой встрече все  были рады, всё удивлялись, как раньше не додумались встретиться. О том,  что учитель с учительницей приедут, я в торжественной обстановке сообщил  уже в конце сентября; их приезд ещё большей важности нашей встрече  добавил.

Момент долгожданной встречи настал. Разодетые в пух и прах, с  высокими причёсками девчонки, я в строгом костюме, учитель с  учительницей в центре стола ещё задолго до полудня собрались в кафе. Уже  вытащены фотографии детей и внуков, начались бесконечные разговоры. На  меня набросились всем скопом: «Фотографии детей где?» Сватья моя,  Евгения Николаевна, выручила, достала целую пачку фотографий: я дочь к  алтарю веду, Николай с Катериной под венцом, ректор ключи от квартиры  вручает. Как будто вчера всё это было, а уже внучке Виктории три месяца.  Внука я сразу запретил Виктором называть, много я в детстве горя  хлебнул, сиротой остался. А родилась девочка, насчёт Виктории запрета не  было — вот и назвали.

Ждём только Нину из Игарки. По телефону обещала приехать с  сюрпризом. Я «Волгу» свою с водителем на пристань отправил, вот-вот  должны подъехать. Подъезжают; в автомобиле кто-то третий. Мужчина,  высокий, худощавый, цвет лица — какой бывает у людей, проведших долгие  годы за полярным кругом. Тамошнее солнце навсегда придаёт специфический  оттенок коже. Выскочил быстренько, Нинке руку подал, сценически  поклонился и воскликнул:

— Господа хорошие! Встречайте забедованного!

А голос-то знакомый! Мы все разом и выдохнули: Санька!

Мирославе букет роз подарил, за сына благодарил. А после того как выдал фразу:

— Лепилы — на зоне уважаемые люди,— тем же букетом под всеобщий хохот по шее получил.

Санька увидел фотографии, разложенные на столе, с гордой улыбкой  вытащил из нагрудного кармана фотографию глазастой девочки-подростка,  удивительно похожей на него в детстве. Внебрачная дочь — предмет его  особой гордости. Выпив пару рюмок за встречу, Санька поехал к матери,  пообещав вернуться к вечеру с фотографом.

— Должок за мной. Знаменитый писатель меня уже на весь Советский  Союз прославил, горе у него какое — по моей вине на фотографию не  попал,— подмигнул мне друг детства.

Рассказала нам Нина, как Саньку встретила в Игарке:

— Я санитаркой в больнице работаю. Привезли его ночью. Расписанный  синими наколками, с распоротым в драке животом, ещё полный боевого  азарта пациент лежал на операционном столе. Врач копался в его  окровавленном животе, а пациент уже болтал со смешливой медсестрой.  Я узнала Саньку, своего одноклассника, пригласила на встречу, и вот мы  здесь.

Ближе к вечеру приехал Санька с фотографом, снял он нас всех в  лучшем виде. А вечером сидели мы на берегу Енисея чисто мужской  компанией, и признался Санька нам с Евгением Николаевичем, что ему,  законному, коронованному вору, прошедшему зоны, водившему зеков на  бунты, боязно встречаться с сыном. Как могли, поддержали мы своего  товарища; с утра уехал он к сыну в Красноярск.

Есть теперь у меня другая фотография. Качество у неё отличное. На  ней нас всего пятнадцать человек. Я бегаю глазами по фотографии: вот  Нинка Заречная, Ольга Волкова, Машка Сидорова. В гуще ребят, в самой  серёдке — учитель и учительница. Чему-то улыбаются едва заметно учитель и  учительница. В последнем ряду — я и Санька. Известный писатель и  законный вор — лучшие друзья детства. Мы весело смеёмся и бесконечно  рады встрече.


Александра Радионова

11 класс, Красноярский литературный лицей

 


Мальчик в белой рубашке

Фантазия на тему

 

Садилось за горизонт солнце. Вспарывало земное брюхо яркими  лучами, золотило снопы. Воздух наполнялся стрёкотом вечерних насекомых,  которые назойливо кружили в высокой сухой траве. Сбитые детские ступни  неловко топали по тропке, шедшей вдоль поля.

Становилось всё темнее. Смолкли далёкие голоса людей,  возвращавшихся домой после тяжёлой работы. Ветер шевелил колосья и  обдувал прохладным дыханием, пробирался под рубаху, уносил вдаль звуки.  А маленький мальчик всё шёл вперёд, упрямо сжав ладошки в кулак. Там  мамка припасла для младшенького своего молоко да шанежку. Из последних  сил, на чистом упрямстве шёл Петенька по тропке, которая вела его всё  дальше и дальше. Запылилась рубашонка, запутались в светлых кудрях  былинки, да только братья обещали. С молоком матери впитывают  деревенские дети, что коли даёшь слово, так исполни. И верит наивное  детское сердце, что ждёт его впереди припасённое угощение.

Скрылся золотой шар, завыли вдалеке собаки. Где-то там был дом:  мама, старшие братья, Шарик. Далеко, за краем солнца, за краем  бесконечного синего неба. Не дойти.

Обливалось слезами материнское сердце в глухой тоске. Да только  что поделаешь? Кричи не кричи, вой, умоляй баб отправиться в поле искать  мальчика в белой рубашке, но как найти его в густой темноте? Одна  надежда, что заметил его кто-нибудь, взял с собой её дитятко, под  сердцем ношеное.

 

Глухо дребезжала по дороге телега, устало вздыхала вечерняя земля  под копытами лошади. Гнедая кобыла отгоняла хвостом насекомых, склонила  голову к земле и еле-еле плелась домой. Мерно, неторопливо вращались  колёса. Старые, морщинистые руки, слегка дрожа, держали узду. Так бы и  ехал дальше дед, вздыхая, прикрыв ясные глаза обветренными веками. Да  только прорезал вечернюю тишину детский плач. Встрепенулся дед,  прислушался, цыкнул на сонную кобылу.

Петенька плюхнулся на сухую землю, засучил ножонками, заорал  басовитым рёвом о земной несправедливости, об обиде своей, о золотом  поле, о молоке да шанежке, о натруженных тёплых материнских руках.

— Чего ж орёшь-то? Мамка твоя где?

Трёт глазёнки, захлёбывается рёвом чадо.

— Эх, горе ты моё горемычное.

Подняли Петеньку чужие руки, притянули к себе, окутали теплом.  И снова задребезжала по дороге телега. Снова била себя по бокам кобыла,  отгоняя назойливых насекомых.

 

Не было ему ещё и пятнадцати, когда в сорок пятом от старости и  голода умер Иван Алексеич. Садилось за горизонт солнце, качалось, дышало  золотое море, пели песни возвращающиеся с жатвы деревенские. Молодые  сильные руки Петьки связывали снопы. Теперь и он приобрёл себе прозвище.  Стал Потапычем. За характер тяжёлый, но справедливый. Насупится,  бывало, упрётся, и никому уже его не разуверить. Если даст слово, то  сдержит, не забудет. Пройдёт через все препятствия, останется верным и  честным.

Но где-то в глубине души, в глубине памяти смотрят не по-детски  мудрые глаза из-под пушистых белёсых ресниц. Обнимает янтарное солнце  одинокую фигурку, уходящую ввысь по горной дороге.


Любовь Кулакова

8 класс, г. Боготол, школа № 2

 


Васютка в каменной стране

После счастливого возвращения из тайги Васютка рассказал отцу про  озеро, в котором много рыбы и к которому можно подплыть на лодке.

А через два дня он повёл к нему бригаду рыбаков. А когда озеро  показалось вдалеке, кто-то из рыбаков сказал: «Вот и озеро Васюткино...»  С тех пор так и повелось. А вскоре это название появилось на карте.  Среди голубых пятнышек в низовьях Енисея есть и то, которое называют  Васюткиным озером. Так Васютка стал знаменитым в своём посёлке и не  только.

Теперь каждое лето Васютка жил в тайге с матерью и отцом. Мальчик  никогда не скучал. Он мечтал сделать ещё что-нибудь необычное. Ведь смог  же он открыть неизвестное рыбное озеро; почему бы не совершить ещё  что-нибудь такое этакое? Но придумать ничего не удавалось, тем более что  родители строго следили за Васюткой и одного в тайгу не отпускали даже  за орехами. Теперь за орехами или глухарями Васютка ходил с молодым  семнадцатилетним рыбаком Николкой Рыжим (так звали его в бригаде).

Николка и Васютка, как всегда, отправились за орехами; день был  пасмурный, воздух сырой. Настроение Васютки было тоскливым, он не  очень-то хотел идти, тем более в такую погоду. А тут ещё Николка давай  над ним подшучивать: мол, маменькин сыночек, никуда одного его не  отпускают. А вот он, Николка, уже настоящий рыбак, потому что в бригаде  работает, и родители его далеко. Васютка старался не обращать внимания,  но Николка не унимался. Тогда Васютка кинул мешки и побежал обратно  домой. Он бежал быстро и не оборачивался, ему было всё равно — бежит или  нет за ним Николка. Вдруг под ногами что-то хрустнуло, Васютка упал и  кубарем покатился вниз. Очнулся он и увидел, что висит на толстом сучке  дерева над каким-то обрывом, а внизу синеет вода. Васютка боялся  пошевелиться, но ветер становился всё сильнее, и Васютку раскачивало из  стороны в сторону, затрещала рубаха. Мальчик зажмурил глаза: «Будь что  будет!» — и быстро полетел вниз.

 

Очнулся он в каменном лесу. Стояла подозрительная тишина. Васютка  осмотрелся, хотел закричать, но вспомнил, как прошлый раз, заблудившись в  тайге, он сумел выбраться. Куда идти, и что это за лес каменный?  Васютка сел на камень и задумался. Вдруг громкий звук раздался сверху —  это огромный глухарь кружил над Васюткой и злобно издавал звук, похожий  на слово «попался». Не успел мальчик вскочить, как птица схватила его  когтями и понесла над полями, оврагами, лесами. Вдали показалось большое  гнездо, птица опустилась в него. Неизвестно откуда набежало много  человечков в перьях и с птичьими головами. Они окружили Васютку и стали  клевать его; скорее, это было похоже на пинки.

Раздался звонок, и Васютка увидел того же огромного глухаря в  царской мантии. Все утихли и построились в две линии. Васютка стоял  посередине и ни о чём не хотел думать, но печальные мысли не оставляли  его.

— Итак, мы встретились,— прогудел царь-глухарь.

Васютка посмотрел на него и увидел, что глаза глухаря наливаются кровью.

— Вы, люди, убиваете нас, теперь ты ответишь за всех,— сказал глухарь.

— Отпустите меня, пожалуйста,— прошептал Васютка.

— Отпустить? А ты не убивал птиц? Не жарил глухарей на костре?

— Я... я... не буду... не буду,— бормотал мальчик.

— Отпустить, пощадить... да... да-да, но ты должен добыть каменный  коготь, тогда, может быть, мы пощадим тебя,— проговорил царь-глухарь.

— Где находится каменный коготь?

— Внутри горы Тавтог.

— Как же я попаду в эту гору? Там есть вход?

— Нет. Ты должен сам проделать этот вход.

— Но как?

— Не знаю. Но ты смог ведь выбраться из тайги, да ещё и озеро  открыл. Ты смышлёный мальчик, вот и подумай. А если не добудешь, мы  скормим тебя нашим птенцам,— проговорил глухарь и грозно посмотрел на  Васютку.

Стражники-глухари отвели мальчика в тёмную комнату и закрыли до  утра. Васютка расплакался: теперь ему точно не выбраться, справиться с  горой одному тоже невозможно. Он лёг на пол, закрыл глаза. Мысли не  лезли в голову; наверное, он сильно боялся, какая-то пустота наполнила  всё его тело. Он заснул.

— Спит, не боится, какой он смелый, ах, ах...

— Мне он тоже нравится.

Васютка открыл глаза. Возле его головы летали две зелёные светящиеся стрекозы-девочки с прозрачными крылышками.

— Смотри, он проснулся.

— Вы кто? — спросил Васютка, садясь.

— Мы — хранительницы тайн,— ответила одна девочка.

Васютка обрадовался:

— Может, вы знаете, как добыть каменный коготь?

— Это нелегко, но возможно. Мы поможем тебе, если ты пообещаешь никогда не убивать птиц в лесу.

— Обещаю, обещаю,— почти закричал Васютка.

— Когда ты доберёшься до горы Тавтог, выбери место, где есть  трещина, и ударь палкой, а дальше действуй и думай сам,— прошептали  стрекозы и исчезли.

Отворилась дверь, стражники повели Васютку к горе. Гора Тавтог  была огромная, её вершина упиралась в небо. Васютка вспомнил слова  стрекоз и нашёл трещину, взял толстую палку и ударил. Огромный кусок  горы откололся и скатился вниз. Васютка ударил по другой трещине, другой  кусок отвалился — и вдруг яркое пламя вырвалось из горы. Васютка не  успел отбежать, как из пламени вылетел свирепый змей с двумя головами,  птичьими клювами и огромными крыльями. Крылья закрыли, как показалось  Васютке, всё небо над головой. Змей изрыгал пламя из своих клювов.  И готов был разорвать Васютку, но тот спрятался за камень и быстро  соображал. На поясе вместо ремня была верёвка; Васютка отвязал её,  сделал петлю и накинул её на лапу змею. Петля зацепила правую лапу змея,  Васютка потянул верёвку, петля затягивалась всё сильнее и сильнее. Змей  закаркал страшным голосом и стал терять силы, он несколько раз дёрнул  верёвку. В петле осталась лапа с каменным когтем, а змей упал на камень,  и Васютка увидел, как яркие искры посыпались фейерверком в разные  стороны, они поднимались до самого неба. Одна искра упала на Васютку, в  глазах у него потемнело, голова закружилась, он мягко опустился на  камень и потерял сознание.

 

Очнулся Васютка от сильного толчка, открыл глаза и увидел отца,  Рыжего Николку и ещё двух рыбаков. Отец улыбался, а в глазах стояли  слёзы.

— Напугал, сорванец. Куда же ты запропастился? Мы тебя третий день ищем, думали уже...

Васютка хотел вскочить, но сил не было. Васютка почувствовал, что в  зажатом кулаке у него что-то есть. Он разжал кулак. На ладони лежал  камень.

— Папа, что это? — спросил Васютка.

Отец внимательно рассмотрел камень, показал своим товарищам.

— Это же лазуритовая руда,— сказал старый рыбак Петрович.

— Где ты это взял, сынок? — изумлённо спросил отец.

— Здесь,— неуверенно ответил Васютка.

Отец и рыбаки осмотрелись. В пяти метрах была вырыта яма, и на её дне блестела лазуритовая руда.

— Васютка, да ты у меня настоящий следопыт. Ты открыл  месторождение руды,— отец обнял сына, прижал к себе.— Но больше я тебя в  лес не отпущу. Мы уже думали, что тебя не найдём.

Отец взял сына на руки, посадил в телегу, сам сел рядом. Лошадь  медленно поплелась домой. Рыбаки шли сзади. Дома Васютку ждала мать,  которая от радости и плакала, и смеялась. Но на следующий день отправила  сына в город к бабушке, чтобы он провёл у неё остаток каникул.

А месторождение руды Васютка действительно открыл. Теперь там  ведут раскопки и добывают руду. Жаль, что это месторождение не назвали в  честь Васютки.


Ермаковская школа русской словесности

В конце февраля 2014 года после двухлетнего перерыва в Ермаковском  районе, на самом юге Красноярского края, в знаменитой на всю страну  Жеблахтинской школе, которой нынче исполнилось 90 лет, возобновил работу  центр литературного образования школьников, когда-то получивший гордое  имя «Литературный лицей». Есть на то добрая воля и руководства  Ермаковского района, и учителей, и — прежде всего — желание самих  начинающих литераторов. В общении с представителями всех  заинтересованных сторон, так или иначе причастных к этому событию, я  убедилась: желание детей здесь превалирует над всеми остальными  мотивами. Литературный лицей в Ермаковском районе стал легендой,  передаваемой из уст в уста уже поколениями учащейся братии. Звонкое эхо  достижений прежних лицеистов и горячий интерес подрастающих в начальной  школе потенциальных авторов сделали своё дело. Ермаковская школа русской  словесности — теперь проект именуется так — начала отсчёт своей  истории. В октябре здесь очень успешно прошла очередная «лицейская  сессия». Большинство школ района прислали в Жеблахты учеников,  проявляющих склонность и способности к литературному творчеству.  Конечно, это особенные школьники, как говорится, «отборный жемчуг».  Наверное, было бы ошибкой судить по ним о состоянии умов всех школьников  района. И всё же, когда я смотрю на этих детей, великое будущее России  становится для меня бесспорным.

Марина Саввиных


Дмитрий Иванов

8 лет, Большереченская школа

 


Война

Дети, а вы знаете, что в прошлом была жестокая и грустная беда?  Была война. Солдаты шли на смерть, спасая Россию. И слава вам,  покойники, за то, что спасли Русь. Пускай же мир цветёт! Пускай война  уйдёт!

 


Зимняя ночь

Снег пошёл, и замели метели поля и леса. Над прекраснейшими  ветвями замёрзшей сосны бешеный ветер гонял метели. Снега заблестели под  светом луны. Разукрасилось небо блестящей звездой.

 


Осеннее время

Осенняя пора настала. И лето грустно шло куда-то, смотря на осень и  рыдая. Теперь все в школу снова побегут. Будет учитель говорить на  уроке о золотых листьях. Туман поплыл по лесу, и кажется, что там  сердитый Змей Горыныч.

 


Морская волна

Море красиво. Море любимо. Волнистое море и жёлтый песок. Морская волна! Заколдованный пляж! Я поражён!

 


Кирилл и Филипп

У двух подруг было два сына — Кирилл и Филипп. Кирилл был хорошим,  а Филипп — жадным и злым. Он обижал девочек и дёргал их за косички.  А Кирилл дарил им цветы, помогал им во всех трудных делах, помогал  бабушкам, маме и её подруге. Кирилл и Филипп были друзьями и играли  вместе. Только Кирилл играл с девочками, а Филипп их бил, смеялся, если  они упадут, забирал у них мяч, дразнил их, обижал маленьких детей. Он  был хулиганом, дураком, ничего не знал, что правильно делать. Кирилл  научил его, что правильно делать, и он стал таким же, как Кирилл.


Малая, большая, великая...

Шестиклассники о родном крае

...В крае у меня есть много чего: и царь-рыба, и самые знаменитые  на всю страну горы — Спящий Саян. На нём есть Висячий Камень, о котором  сложено много легенд. В одной из них говорится о том, как однажды Спящий  Саян проснётся. Будто придёт беременная женщина в белом халате и  столкнёт Висячий Камень. Он упадёт в озеро Радужное, которое находится  под Камнем. Брызги долетят до Саяна. Он проснётся и встанет. Но что  будет после этого, ни одна легенда не говорит.

Арина Чеколдина

 

...Моя малая родина — село Нижний Суэтук. Оно основано казаками.  Каждый год у нас в селе проводится праздник «Казачий разгуляй». Село  очень красивое. Здесь есть две горы, а за горой — озеро. У нас обитают  маралы. А ещё у нас в деревне есть фермер, Николай Фролов,— он чинит  машины!

Марина Понцева

 

...Моя малая родина — село Разъезжее. У нас много красивых мест.  Одно из них — мост Влюблённых на Большой речке. С этого моста  открывается прекрасный вид. А есть место, которое я называю своим,  потому что с самого детства, с того времени, как мы приехали в село, я с  братом туда ходила. С бугорков и горок там стекала чистая, совсем  прозрачная вода. До тех пор, пока не приехали экскаваторы, которые всё  там перекопали и засыпали. Всё это сделал человек! И я согласна со  словами Ф. И. Тютчева:


Не то, что мните вы, природа,
Не слепок, не бездушный лик.
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь,
В ней есть язык.

Ксения Писарева

 

...Я живу в селе Мигна и очень его люблю. В нём есть магазины,  почта, больница, большая двухэтажная школа-одиннадцатилетка. На улицах  много деревьев и цветов. Свежий воздух. Рядом лес. Только каждый день  рубят деревья, приезжают лесовозы и увозят наш лес. Меньше стало грибов,  птиц и зверей. А домашних животных в Мигне очень много. Они могут  просто ходить по улицам и никого не боятся. По осени и зимой иногда  приходят волки. Однажды ночью волки пришли прямо на нашу улицу и  загрызли трёх барашков. У нас две речки — Бараксан и Мигна. Они  сливаются в одну, и через деревню протекает речка Мигна. Летом в ней  купается детвора. Приходят на водопой лошади. Сидят с удочками рыбаки.  В селе живёт примерно тысяча человек. И каждый год приезжают новенькие.  Их приглашают работать в колхозе и дают жильё. Я родилась в Мигне и не  представляю, как бы я жила где-нибудь ещё. После окончания школы мне  надо будет ехать в город учиться. Тогда моё сердце разделится на две  половинки. Одна останется на моей маленькой родине. И мне будет спокойно  и хорошо возвращаться домой.

Екатерина Золотухина

 

...Великая Отечественная война оставила горький отпечаток в каждой  семье. В декабре моему дедушке исполнится семьдесят три года. И на  протяжении всех этих лет дедушка носит тяжёлый след Второй мировой войны  в своём сердце. Дед Виктор родился 10 декабря 1941-го года. А его отец  уже воевал. Прадедушка Семён был призван на фронт городским военным  комиссариатом. В марте 1942 года прадедушка пропал без вести. По сей  день дед Витя разговаривает со своим отцом, глядя на пожелтевшие  фотографии. Дед рассказывает нам об отце со слов покойной прабабушки  Матрёны. Каждый раз смотрю на деда и вижу, как слёзы подкатываются у  него к уголкам глаз. Перед моими глазами всё чаще и чаще встаёт образ  моего прадедушки Семёна. Вижу отважного, смелого солдата, рядового,  стрелка Семёна Ефимовича Ленкова. В прабабушкином деревянном сундуке  лежат несколько писем с фронта и похоронка. На мемориальной доске  обелиска в центре села высечена фамилия моего без вести пропавшего  прадедушки. Дед Витя обращался в военкомат, но пока нет результатов. До  сих пор мы не знаем, где он похоронен. Но наша большая семья надеется,  что прадедушку похоронили по-человечески. Нас у дедушки с бабушкой три  внука и семь внучек. Мы решили объединиться и все вместе помочь деду  Вите в поисках той самой могилы, где покоится тело прадедушки. В этом  году прадедушке Семёну исполнилось бы сто три года. Если бы не война...  может быть, жил бы прадедушка до сих пор. Рассказывал бы нам о войне, о  страхе и смелости, о мудрости и предательстве. Но вчера, сегодня  и завтра я с гордостью храню его имя. Нам, внукам и внучкам, стоит  гордиться и дедом Витей. Он вырос без отца, живёт достойной,  справедливой жизнью. Они с бабушкой Галей вырастили троих сыновей и двух  дочерей. Мы, внуки и внучки, гордимся бабушкой и дедушкой.

Тимофей Свешников


Алексей Толстоноженко

5 класс

 


Хитрый Карандаш и глупая Кошка

Жили в одной квартире Карандаш, который любил рисовать, и глупая  Кошка, которой всего было мало. Однажды Карандаш занимался любимым  делом — рисовал. А Кошка хотела себе и зеркало, и полотенце, и  велосипед, и очки, и телефон, и целое облако мороженого. Вот она и  говорит Карандашу:

— Карандаш, я тебя мышам скормлю, если ты не нарисуешь то, что я хочу.

— Ох, не надо, я сейчас всё нарисую!

Кошка прыгнула на подоконник и стала ждать. Карандаш всё очень  быстро нарисовал: и зеркало, и полотенце, и велосипед, и очки, и  телефон, и целое облако мороженого. Кошка от радости слетела с  подоконника прямо в облако и стала есть мороженое. И до того наелась,  что горло заболело.

С тех пор Кошка не пристаёт к Карандашу со своими желаниями.


Сергей Чубик

5 класс

 


Приключения кошки

Моя кошка проснулась с утреца пораньше. И увидела себя в зеркале.  Испугалась кошечка и побежала в мою комнату. Залезла на мой стол,  увидела цветной карандаш и давай с ним играть. Карандаш упал со стола и  покатился на кухню. Кошка — за ним. Видит — карандаш закатился под стол,  и его не достать. Прыгнула кошка на кухонный стол, нашла полотенце — и с  ним играть начала. Играла-играла — и совсем запуталась. Еле выпуталась  из полотенца. Вскочила на подоконник. Сидит, умывается да поглядывает в  окно. А за окном — облака плывут. Разные. Она даже увидела своё облако,  облако в виде кошки.

А ещё моя кошка любит дедушкины очки. Пока дед спит, она тихонько  надевает его очки. Ей это так нравится! Но когда дедушка встаёт, она как  угорелая несётся на улицу... и уже — горе мне! — по дороге снесла мой  велосипед! Ну вот... колесо спустило! Но я решил: не буду  разочаровываться. Пойду я в магазин, куплю мороженое.


Ксения Писарева

6 класс

 


Сказка о волшебном сундучке

Жил-был добрый молодец со своею женой Ульяной. Жили небогато. Была  у них избушка, да такая ветхая, что вот-вот развалится. Ульяна была  хоть и красива, но было в ней много зла, и не любила она мужа-то своего и  постоянно его бранила:

— Дурачина ты неотёсанный, ни работы, ни достатка у тебя нет.  Наверное, уйду я от тебя в избу получше, к барину в жёны. У него и  деньги водятся, и дом большой, буду я там как царица жить.

Очень уж любил наш молодец свою Ульяну. Пошёл он к царю и говорит:

— Нет ли у тебя, царь-батюшка, для меня работы?

А царь ему и отвечает:

— Есть. Да только сможешь ли ты её выполнить?

— Да постараюсь,— говорит молодец,— а то жена от меня уйдёт.

— Ох, понимаю я тебя... Ну, значит, так: поезжай в Тридесятое  царство, там на дне моря-океана лежит перстень моей жены-царицы.  Привезёшь его — домой вернёшься богатым. Сроку — три дня.

Бежит молодец домой, влетает в избу, а жена опять кричит ему:

— Где деньги?

Он ей всё растолковал, и она его за дверь выставила и говорит:

— Давай быстрее! Я царицей стать хочу!

Ну что делать? Пошёл наш молодец в Тридесятое царство. Идёт-идёт, а навстречу ему — заяц. И молвит вдруг человечьим голосом:

— Помоги мне! За мной волк с лисой гонятся, съесть хотят!

— Ладно, прыгай в сапог.

Тут подбегают лиса с волком, поклонились молодцу и говорят:

— Тут заяц не пробегал?

— Да не видал я...

— Ну, тогда мы дальше пойдём,— сказали они и убежали.

Заяц из сапога вылез, поблагодарил молодца и показал в лесу место, где спрятан волшебный сундучок.

— Сундучок исполнит три твоих желания. Только открой и желание загадай — вмиг всё будет как ты хочешь.

Поблагодарил молодец зайца и пошёл дальше, а заяц поскакал своей дорогой.

Долго ли, коротко ли — устал молодец. Сел под деревом у дороги.  «Дай,— думает,— проверю, правду ли мне заяц сказал». Открыл сундучок и  говорит:

— Хочу, чтобы перстень царицы оказался в моём кармане!

Не успел вымолвить, как словно что-то в бок его толкнуло. Сунул  руку в карман, а там перстень царский, золотой, с дорогими каменьями.

Вот хорошо! Да ведь завтра уже срок кончится. Как же ему до дома добраться?

Снова открыл сундучок:

— Сделай так, сундучок, чтобы я дома оказался!

Не успел моргнуть — а уже стоит он у царского крыльца.

Засветло пришёл к царю, тот его похвалил и наградил.

Идёт молодец домой и думает, какое же третье желание загадать.

Ульяна с порога сразу спрашивает:

— Где деньги?

Отдал он жене всё до капельки. Но ей и этого мало.

— Ступай опять к царю! — говорит.

Тут молодец как закричит:

— Хватит, Ульяна! Всё-таки я в доме хозяин. Не нужна мне такая злая жена!

Открыл сундук и промолвил:

— Пусть исчезнет Ульяна из моей жизни навсегда!

Только сказал — и Ульяна, и сундучок исчезли, как не бывало.

А через год наш молодец женился на умной доброй девушке. И стали они жить счастливо, понимая друг друга.


Наташа Ленкова

5 класс

 


* * *

Над лесами,
Над полями,
Над высокими горами
Птицы белые летели,
На лужок они присели,
Странным голосом запели
Ввысь!
Вмиг вспорхнули птицы эти,
Улетели на рассвете...
У-нес-лись!


* * *

Дождик вымыл все окошки
И теперь бежит ручьём.
Лапки вымокли у кошки,
Но ей это нипочём!

К списку номеров журнала «ДЕНЬ И НОЧЬ» | К содержанию номера