Вера Корчак

По плодам познаётся

Коммунистическая империя, которая в течение 70 лет строила “счастливый новый мир” всеобщего равенства, благоденствия и счастья, распалась в 1991 году. Каковы же плоды этого гигантского социального эксперимента, унесшего миллионы жизней во имя какого-то туманного светлого будущего? В качестве иллюстрации этих “плодов” предлагаю читателю подборку из российских газет 1991-93 гг., а также заметки моего отца Александра Корчака о его поездке на “родину” десятилетие спустя (2001).   

 

1991-93. Из газет. 

 

Московский комсомолец (МК), 24 ноября 1991. В московском роддоме накладывают швы по живому, без новокаина. Здесь перебои и с элементарным лекарством, например, марганцовкой… Бедные наши москвички. А в подмосковном Дмитрове роддом закрыли на месяц – единственный в городе. Кстати, здесь для кормящих матерей в магазинах спецнаборы – баночная килька в томате. Забота местных властей. Рожайте на квартирах или в соседнем городе. А в роддом возьмите банку кильки. 

 

Известия, 25 ноября 1991. В один из декабрьских дней все российские магазины поменяют старые ценники. Как сообщили в Комитете цен России, возрастут все цены на промышленные и продовольственные товары. Документы на освобождение цен уже готовы.

 

МК, 3 декабря 1991. Как нам сообщили читатели, восторг жителей, приходящих в универмаги Марьино, быстро переходит в грусть: молоко есть, но… его сопровождает этикетка “Только по рецепту врача”. Преимущество имеют женщины с детьми до двух лет.

 

МК, 20 марта 1992. Всем миром против смерти. Программа снижения преждевременной смертности населения утверждена Совмином РФ. По данным медиков, в стране сложилась просто катастрофическая ситуация. Половина всей питьевой воды не соответствует гигиеническим требованиям и нормам. Каждая десятая проба пищевых продуктов показывает превышение в них нитратов, антибиотиков, пестицидов и токсичных элементов. Половина населения страны дышит воздухом с превышенной концентрацией вредных веществ.

 

МК, 25 марта 1992. Международная почта на свалке. Огромный мешок выброшенной на свалку международной корреспонденции найден читателями “МК” вблизи международного почтамта на Варшавке. Сотни и сотни писем, так и не дошедшие до своего адресата. Вызовы на постоянное жительство в Израиль… Уведомление из посольства Австралии, государственного архива ФРГ… Переписка наших и иностранных банков и предприятий… И, конечно же, частные письма… Груда нераспечатанных конвертов была обнаружена в заброшенном доме на Фруктовой, 8. Тут же валялись обрывки бумажных мешков, в которых перевозится почта, и заполненные бланки регистрации почтовых отправлений со штампами и печатями Международного почтамта.

 

МК, 7 апреля 1992. В роддоме “награждали” сифилисом. Молодая мама, только что вышедшая из роддома, почувствовала себя плохо. Врачи быстро нашли причину недомогания – сифилис. Несчастная женщина была заражена им во время родов. Сотрудники Киевской районной прокуратуры Москвы выяснили следующее: донором (крови) была совершенно опустившаяся, сильно пьющая женщина. Уже покрытая язвами, она продолжала сдавать кровь.        

 

МК, 8 апреля 1992. Кто же выбросил мешок почты на свалку? Судьба мешка международной почты (вызовы и приглашения за рубеж, корреспонденция посольств, фирм и  граждан), обнаруженного, как сообщал “МК”, на свалке, наконец устроена. Сразу по выходе публикации в редакции произошла торжественная передача писем представителям международного почтамта. Как нас заверили, они уже отправлены своим адресатам, для которых, несомненно, будет большой радостью получить весточку из июня 1991 года.  Однако каким образом письма оказались на свалке, до сих пор остается загадкой. По результатам расследования на Международном почтамте, как известила нас начальник отдела по контролю за сохранностью почты А.Завадская, установлено, что мешок с письмами еще 18 июня прошлого года был под расписку передан в отдел перевозки почты Белорусского вокзала. И, следовательно, с почтамта взятки гладки. В ОПП же, со слов его начальника А.Савинова, ссылаясь на отсутствие входной накладной и на то, что подпись на расписке до сих пор не прошла экспертизы на подлинность, брать на себя вину отказываются. Оба предприятия – и почтамт, и отдел перевозок – принадлежат Минсвязи. И таким образом, вся проблема свелась к внутриведомственному междусобойчику. И нет никаких гарантий, что тот, кто переадресовал письма на свалку, будет в конце концов установлен.

 

Известия, 30 апреля 1992. 25 тысяч человек считаются пропавшими. Уровень преступности, по данным Министерства внутренних дел  России, в первом квартале 1992 года вырос на 35 процентов… Всплеск преступности отмечен во всех без исключения регионах республики… В течение трех месяцев этого года в розыске находилось более 25 тысяч человек, пропавших без вести…

 

Известия, 5 мая 1992. Взаимный бандитизм. Машины с гуманитарной помощью грабят. Это подсудно, но понятно... Частные посылки из-за рубежа разворовываются частично или полностью. Также и багаж авиапассажиров. Это тоже понятно… Письма!.. Какую материальную выгоду может таить в себе хищение чужих писем? Но как показала недавно С.-Петербургская программа, на свалке обнаружена гора писем, которые адресаты видели лишь на экране…. Не из ревности, не из-за алмазных подвесок и даже не за пару портянок, а просто так – неохота возиться...

 

МК, 11 июня 1992. ...За последние пять лет количество грабежей и разбоев в Москве возросло в 6 раз (по сообщению начальника МУРа В.Селиванова)... В Москве действует более 100 преступных групп, которые с начала этого года совершили 675 разбойных нападений. Раскрывается не более четверти всех нападений.

 

МК, 20 августа 1992. Наш человек сходит с ума от заграницы: 56-летняя москвичка Наталья М., посетив Италию, вернулась домой и в этот же день впала в транс. Нервный шок длится уже вторую неделю. День Наталья М. плачет, день ругается матом… Специалисты-психиатры, осмотрев больную, установили, что шок произошел от знакомства с нормальным образом жизни.

 

МК, октябрь 1992. Хроника происшествий. ...Бабье лето окончилось… Великолепный (в смысле погоды) сентябрь-92 стал абсолютным рекордсменом среди месяцев текущего года в части преступлений по линии уголовного розыска – их зафиксировано 6194 (рост 31,4 процента)...   

 

МК, 11 ноября 1992. Резкое падение уровня жизни. В 12 раз упал жизненный уровень москвичей в сентябре по сравнению с декабрем 91-го, подсчитал недавно Мосгоркомстат.  А по сравнению с мартом прошлого года – в 33,4 раза (!). Средний прожиточный уровень взрослого москвича составил в сентябре (без учета табака и алкоголя) 6 тыс. 245,7 рубля. А среднемесячная зарплата – 5 тыс. 580 руб.

 

МК, 2 декабря 1992. Ожидается новый скачок цен.  ...Как сообщили нам в Управлении ценовой политики Москвы, особенно сложное положение складывается с ценами на сахар и бензин… Почти в 23 раза по сравнению с октябрем прошлого года, по данным Мосгорстата, подорожали продукты питания в столице.

 

МК, 3 декабря 1992. Пограничники “Шереметьево-2” попались на краже багажа у пассажиров...

 

МК, 5 декабря 1992. Инфляция в ноябре стала рекордной… По отношению к октябрю повышение цен составило около 40%.

 

МК, 5 декабря. Людоеды поневоле. Случаи обращения граждан, опознавших в купленном с рук мясе “человечину”, зафиксированы в городской ветлаборатории...

 

МК, 14 ноября 1992. Катастрофически растет смертность в Москве. 34,9 тысячи человек, по данным Мосгорстата, составила естественная убыль населения Москвы за 9 месяцев этого года, что в 7 раз больше, чем за весь 89-й год.

 

МК, 17 декабря 1992. Москва пьет токсичное молоко.  ...Как выяснилось, на (молочные) предприятия поступает сырье (молоко, сливки, творог, сметана), в котором содержание токсичных элементов (свинца, цинка, мышьяка) превышает допустимые уровни в 2-3 раза. Такое сырье было получено и использовано в производстве (!) от хозяйств и заводов – поставщиков Московской и Рязанской областей.    

 

МК, 19 декабря 1992. Инфляция в декабре. На 18 процентов в первой половине декабря выросли в среднем цены на продукты в магазинах госторговли, подсчитал Мосгоркомстат. Цены на говядину колебались от 181 рубля в продмаге №21 на Дмитровском шоссе до 261 рубля в магазинах Южного округа… За две недели декабря на треть подорожали рыбопродукты...На рынках Москвы за первую половину декабря цены выросли на 23,9 процента…

 

МК, декабрь 1992. Поле чудес. Зона тотального воровства.  Здесь воруют нагло, почти в открытую. Не особо разбираясь, что  стащить… здесь с одинаковой легкостью можно украсть коробку с бриллиантами на 1,5 миллиона долларов и одноразовый пакетик с кофе. Это – аэропорт Шереметьево. Из милицейской справки: “...Только в течение истекшего периода 1992 года за кражи, мелкие хищения, пьянство на рабочем месте было выявлено 382 сотрудника аэровокзального комплекса Шереметьево-2, 55 из которых уволено…”  А остальные 327, уже пойманные на воровстве и пьянстве, так и продолжают обслуживать самолеты, обрабатывать багаж пассажиров и другие грузы.

 

МК, 30 декабря 1992. Горожане стали есть меньше хлеба и больше колбасы. Риск заболеть цингой постоянно витает в Москве над так называемыми малообеспеченными слоями населения. Как сообщили “МК” в НИИ питания, культура еды у граждан понизилась настолько, что о качестве, тем более о разнообразии пищи не может быть и речи. В ход идут продукты далеко не первой свежести, что и повлекло за собой многократное увеличение желудочных расстройств. Самым популярным продуктом в 1992 году можно смело считать колбасу…

 

Комсомольская правда (КП), 1 января 1993. Паспорт есть – гуляй по свету. С 1 января вступил в силу закон о въезде и выезде… Главное, от чего мы теперь освободились, так это от выездной визы, или, как ее еще называют,  – разрешительной записи в загранпаспорте…. В Консульской службе ожидают хотя и не миллионных очередей в ОВИР, но все же заметного всплеска желающих выехать за пределы Отечества.   

 

МК, 10 января 1993. Специальные милицейские посты скоро появятся на всех московских рынках. Кроме того, ГУВД Москвы организует  регулярное патрулирование на рынках и прилегающих к ним окрестностях. Как стало известно “МК”, это связано с тем, что мафиозные банды активно включились в процесс приватизации столичных рынков и пытаются скупить их по дешевке. Государственно-правовым управлением Москвы разрабатывается постановление об обязательном лицензировании всей торговой деятельности на рынках, куда будут внесены ограничения на торговлю для лиц из южных республик….

 

МК, 12 января 1993. Свиней откармливают крысами? Вспышки трихинеллеза и сальмонеллеза в последнее время приняли массовый характер... По мнению специалистов, причиной тому стала зараженная свинина. Предполагается, что в корм свиньям попадают больные крысы. Учитывая количество зараженного мяса, напрашивается мысль, что хозяева специально откармливают свиней крысами, так как обычный корм обходится слишком дорого.

 

МК, 14 января 1993. Прожиточный минимум москвичей – государственная тайна. ...Размер прожиточного минимума и минимальная зарплата настолько несопоставимы, что публикация данных, по мнению начальников от статистики, может привести в шок население страны.

 

МК, 20 января 1993. Цены в январе. За две недели января, как сообщает Мосгоркомстат, произошел небывало резкий скачок цен на основные продукты питания.

 

МК, 21 января 1993. Налет на авиалайнер в “Шереметьево-2”. Крупная кража багажа прямо с борта самолета произошла на днях в “Шереметьево-2”... В первом багажном отделении все чемоданы и коробки были изрублены в клочья, а почти все ценные вещи исчезли… Когда пассажирам предъявили то, что осталось от их вещей, с некоторыми случилась истерика. 

 

КП, 3 февраля 1993. За последние 5 лет, как сообщалось в прессе, москвичи похудели в среднем на 5 килограммов. Они стали забывать названия многих блюд, вин, фруктов.

 

МК, 3 февраля 1993. Черномырдин взялся накормить москвичей. Тяжелая ситуация, сложившаяся в Москве с продуктами первой необходимости, похоже, всерьез встревожила российское руководство. На днях премьер Черномырдин подписал постановление о дополнительных мерах по обеспечению...

 

Московские новости, 7 февраля 1993. Нам, что называется, “повезло”. В первый день нового года мы увидели ошеломляющую картину: более сотни писем и иной корреспонденции (новогодние приветствия, фотографии, приглашения на научные симпозиумы) с гашеными штемпелями США и Канады, но без отметок почты России валялись грязной кипой на полу в одном из недостроенных гаражей на Выборгской улице. Можно только догадываться, кто совершил столь вопиющее варварство: воры в надежде найти ценные вложения, цензурный комитет, перлюстрирующий всю почту вопреки международным обязательствам, или “чистюли”-почтовики, выбросившие в канун Нового года все лишнее.

 

МК, 18 февраля 1993. В три раза, вероятно, поднимутся тарифы на проезд в пригородных электричках в самое ближайшее время… Плата за проезд, как нам объяснили, не подняться не может. Положение на МЖД просто аховое. Нынешние тарифы приносят дороге 26 миллиардов убытков в год. И железнодорожники не исключают того, что в один прекрасный день электрички вообще не выйдут из депо, и миллион двести тысяч жителей пригорода, ежедневно перевозимых дорогой, потопают до Москвы пешком.       

 

МК, 20 февраля 1993. Новые российские деньги, как сообщили нам в Центральном банке России, появятся уже в марте… Скоро самой мелкой бумажной денежной единицей станет стольник… Что касается недавнего подорожания метро и наземного транспорта, то оно, по всей вероятности, не последнее.

 

АиФ, № 6, февраль 1993. Смерть от голода? Начальник управления медицинской статистики Э. Погорелова: “Пока подобные случаи не фиксируются, однако возрастает количество летальных исходов от гипотрофии. Эта болезнь в основном связана с недоеданием…”

 

КП, 18 июня 1993. “Дело” о похищенных письмах передается в Прокуратуру России. Расследование “КП” … вызвало бурю читательских эмоций. Хищения международной корреспонденции, теперь уже ясно, приобрели размах, представляющий серьезное социальное и политическое бедствие. Очевидно также, что Минсвязи РФ, главное воздушное ведомство России, руководство аэропорта Шереметьево-2, через который поступает почта из-за границы, бороться со злом не собираются. И традиционно игнорируют газетные публикации. Поэтому редакция намерена передать в российскую прокуратуру все имеющиеся у нее материалы. В их числе – очередная пачка разодранных (в поисках валюты), измочаленных дождями писем, которые мы нашли в подмосковном лесу близ деревни Федоскино...

 

 

 

Десять лет спустя: 2001. Из дневника А.Корчака

 

Путешествие в уходящее прошлое

 



  1. Ввведение

 

О России, прошлой и настоящей, написано много книг и статей как иностранцами, так и русскими. Первые (не буду их перечислять) замечают только те характерные черты русского человека и российской жизни, которые видны лучше “издалека”, а вторые – которые лучше видны вблизи, когда живешь непосредственно в самой России. Но  первые и часто вторые упускают из виду самую главную черту русского быта: подавляющую и в каком-то смысле даже трагическую роль повседневных “мелочей жизни”. Трагичность этим “мелочам” придает подозрительность, недоверие и даже отчуждение по отношению к ближайшему окружению. Подозрительность и недоверие проявляются даже в русскоязычной иммиграции США. При встрече с иммигрантом из России или Украины первое побуждение к общению быстро ими вытесняется и заменяется настороженностью. Это я проверял на себе, а также замечал у членов моей семьи. 

Трехсотлетнее православно-бюрократическое авторитарное государство, превратившееся при коммунистах в почти столетнее коммунно-бюрократическое тоталитарное, разрушило почти все социальные связи между людьми, превратив их в покорных и послушных не граждан, а подданных государства, фактически в его полурабов. Процесс централизации государственной власти разрушал сначала федеративные связи и местное самоуправление, а затем социальные связи, религию и религиозную мораль. Поэтому общество связывалось и связывается не социальными или религиозными отношениями людей друг к другу, а их отношением с власть имущими, с государством, чиновниками, всеми вышестоящими в иерархии власти. Это и придает повседневным «мелочам жизни» трагический характер и делает трагичной всю  историю русского народа.

Особенно преуспел в этом коммунистический тоталитарный режим. Коммунистическая власть беспощадно преследовала православие, подавляла религиозные связи между людьми, разрушила экономические связи сельского населения (что царизму не было свойственно) и поэтому сделала нищету и скученность в городах обычным явлением. А  перестройка усилила трагизм повседневных “мелочей жизни”. Она  началась, как известно, с реформ Гайдара и затем “закреплялась” ваучерной фантасмагорией Чубайса. Первые, понизив стоимость денежной единицы в тысячи раз, ограбили вчистую наиболее бедные слои населения и особенно пенсионеров. Вторые открыли простор и свободу для грабежа национализированной государственной собственности.

Именно эту главную и трагическую особенность российской жизни я и решил сделать стержнем этих записок, в основе которых лежат дневниковые записи моей поездки в Россию в 2001 году.  Пришлось сохранить дневниковый формат, так как только он способен передать этот кошмар “повседневных мелочей”. Его не понимают и не могут понимать западные писатели о России. Его чаще всего не замечают и российские, потому что привыкли к нему. Точно так же не замечает человек запаха затхлой квартиры, в которой он проживает постоянно и из которой редко отлучается. Но его нельзя не заметить после продолжительного пребывания на Западе.

Понимание глубинной цели моей поездки пришло неожиданно: я ездил прощаться с уходящим прошлым. В России, конечно, произошли большие изменения. Появились даже “новые русские” и формируется, как говорят, “промежуточный слой”. Но эти слои изолируются от основной массы обездоленного населения, и у меня с ними нет и не может быть никаких физических, интеллектуальных, социальных, эмоциональных и т.д. контактов. Все мои контакты по необходимости ограничивались этой обездоленной частью населения, составляющей его основную массу. Ее образ жизни со всеми этими “повседневными мелочами”, традициями, привычками и взглядами изменился очень мало. С этим “прошлым” я и ездил прощаться.

У этого слоя населения, значительную часть которого составляют пенсионеры и люди околопенсионного возраста, в ближайшем будущем не проглядывается никаких перспектив на улучшение из-за постоянного сокращения средней продолжительности жизни. А еще потому, что значительная часть молодежи и квалифицированных специалистов среднего возраста продолжает утекать из страны. И пока продолжаются эти процессы, эту часть населения можно назвать “уходящим прошлым”.

 

2. Первая встреча с  россиянами и перелет.

 

В самом начале была сделана ошибка: погнались за дешевизной и связались с Аэрофлотом. Поэтому с россиянами я встретился уже в Америке. Вылетал я 21 марта из Чикаго. При оформлении на самолет Аэрофлота меня заставили переложить все вещи в одну сумку: “Только одно место с собой,” – доложила мне полная негритянка на стульчике у входа в регистрационный зал. Но когда началась посадка в самолет, я заметил, что некоторые шли с двумя-тремя вещами.

До Нью-Йорка летели спокойно и с комфортом: самолет был заполнен наполовину и главным образом, если судить по внешнему виду, американцами. Стоянка в Нью-Йорке  один час; здесь и началась главная посадка россиян. Российская публика, привыкшая дома брать штурмом любые средства передвижения, ринулась в самолет в поисках свободных мест, не снимая с плеч рюкзаков, задевая ими головы сидящих пассажиров. Досталось и мне. Мгновенно самолет был заполнен и завален вещами даже в проходах. И сразу же задымили. Очень знакомая картина!

 Взлет по расписанию. Но никакого обслуживания, обычного телевизора с маршрутом полета, спертая, дымная атмосфера и сильная вибрация. Отвлекался через наушники классической музыкой. И задолго до посадки пассажиры-россияне, как обычно в России, начали укладываться и готовиться к выходу и занятию очередей к багажному отделению и паспортному контролю.

После посадки в Шереметьево все ринулись к выходу. Давка и ругань. Нигде нет никаких объявлений и указателей. У меня не было багажа, но на паспортном контроле я задержался, так как встал сначала не в ту очередь. Вспомнил наше возвращение с Леной четыре года назад (1996): мы проходили через полупустой зал без очередей. Таковы были пятилетние изменения!

 Прошел, наконец, контроль и нашел встречающую меня Веру С. Она сразу же ушла искать телефон (это в аэропорту!) позвонить о моем благополучном приземлении. Долго искала, а я, очень уставший после трудного перелета, ждал ее стоя: присесть негде. Затем вышли с ней на площадь, и она подвела меня с старенькой машине, в моторе которой копался какой-то старичок. Тоже картина знакомая и даже знаковая. Это оказался ее отец. Поздоровались и сели. Но мотор завелся не сразу. Затем еще один контроль на выезде с территории аэропорта: плата за стоянку. Это тоже нововведение, которого раньше не было. Эта плата произошла тоже очень характерно для российских “повседневных мелочей”: перед контрольным окошком Вера сует отцу какую-то бумажку;  он ее  берет, демонстративно передо мной рвет, ругается нецензурно, вынимает что-то из кармана и сует в окошко контролеру. Нетрудно было догадаться, что это “фи” (fee) контролеру вместо оплаты налога государству. Иначе говоря, это была своеобразная акция протеста против введения платных стоянок. Такие же протесты я наблюдал в Москве в прошлом, когда в начале перестройки ввели на улицах плату в очень редких уличных общественных туалетах. На входе сидели обычно пожилые тетки, на которых из десяти входящих обращал внимание едва только один. А если им напоминали, то отвечали руганью.

Наконец, выехали. Мои спутники решили поехать по только что построенной Лужковым Московской кольцевой дороге. Хотели показать мне это сверхсовременное детище мэра Лужкова и заодно сократить путь. Но на дороге очень редкие и нечеткие указатели (вспомнил американские дороги!), и поэтому повернули не в ту сторону. Спохватились и повернули обратно не сразу. Но в дальнейшем, и  опять-таки из-за указателей, свернули с кольцевой не на Калужское, а на Киевское шоссе. Спохватились опять не сразу. Долго искали “языка”. Наконец, нашли, и он объяснил, что возвращаться назад уже невыгодно и нужно ехать почти до Апрелевки. Улицы безлюдны, и это в середине рабочего дня! Только к шести часам, т.е. через три часа после посадки самолета, въехали в наш двор.

И опять неожиданность: в наших подъездах сейфовые бетонные двери (без крыши, но за бетонной защитой!). Пришлось идти к бывшей сотруднице Ольге, которая следила за квартирой в мое отсутствие, благо недалеко. Только после этого я попал в свою квартиру, которую оставил два года назад.

 

3. Первые десять дней.

 

23 марта. Грязная, затхлая, заваленная вещами квартира. Как здесь спать? Несмотря на усталость, пришлось часа три заниматься приведением квартиры в обитаемый вид. Затем помылся, поужинал самолетными продуктами и около десяти лег спать. Встал в 6 утра, сделал зарядку и до десяти продолжал заниматься чисткой квартиры. Затем вышел в сберкассу добыть денег и купить хлеб, молоко, соль и другие продукты. Где-то были оставленные перед отъездом какие-то запасы, но до них надо было еще добираться.

 Погода была неожиданно холодной, а теплые  вещи я еще не “раскопал”. Поэтому оделся слишком легко и сразу стал мерзнуть. Первый сюрприз – закрытая на ремонт сберкасса. Надо было позвонить и узнать. Но разве можно было это предвидеть? Да и телефоны, где их искать? Остался без денег и без продуктов. Уныло побрел домой. Шел мимо школы, где когда-то учились дочери. Ученики толпятся у входа, шествуют к школе и обратно. Поразительно нездоровые тела и лица! Какая заметная перемена всего за несколько лет! Вспомнил “Вымирающий дом”. Конечно, процесс шел и до этого, но как-то не столь заметно. А вот при возвращении – очень заметно.

 В квартиру попал не сразу, так как не знал, как пользоваться дверным шифром. К счастью, шла соседка. С ней вошел. Взял у нее немного соды (вымыть посуду), соли и  муки. Теперь можно было наводить порядок на кухне и в одной из комнат.

24 марта. Температура минус 7, небольшой снежок. Обнаружил, наконец, свои теплые вещи и, главное, ватную куртку и шапку. Теперь будет тепло! Теперь собираюсь пройтись по магазинам и рынкам. Надеюсь, что завтра уже смогу начать работать над лекциями и разбирать архивы.

26 марта. Утром завершил предварительную чистку всей квартиры. Затем в 11 пошел по магазинам. В автобусе встретил Ординарда Пантелеймоновича, нашего бывшего ученого секретаря: везет в ящике рассаду. Это подготовка к посевной в Романове. Знакомая картина! Так же и мы с Леной путешествовали в автобусе с рассадой  в это время каждый год.

В магазине покупателей мало, а продавцов много. Встретил Ким Григорьевича, доктора наук, завлаба, и шел по его следам от прилавка к прилавку. Сделали вид, что не замечаем друг друга. Купил кг яблок за 40 руб. Когда стала взвешивать, говорю: “Уберите эти с чернотой”. Отвечает грубо: “Мне такие дают… Это не влияет на вкус”. Нехотя все же убирает. Цены, как говорится, “бешеные”, возросли почти вдвое.

27 марта. Сегодня пятый день, как я здесь. Четыре первых дня прошли в борьбе с грязью и запустением в квартире. Почему это произошло? Отчасти из-за плохого качества создававшегося в хрущевско-брежневские времена жилья, требовавшего периодического ремонта. А на ремонт средства не были запланированы при строительстве. Вся система предусматривала не жизнь людей, а их выживание, и в конце концов приучила их к этому.

Сегодня я впервые начинаю день почти в нормальных условиях. Встал как обычно в 6, ходил в лес, по пути выбросил около пяти кг испорченной муки. Это был т.н. неприкосновенный запас (мука, сахар, крупы и пр.), хранившийся у нас с Леной всегда в большой кастрюле с крышкой. Это опять симптом “выживания”, т.е. результат постоянного ожидания каких-либо экономико-социальных экспериментов, особенно после грабежа 1992 года.

Взял с собой в лес два американских перечных баллончика для испытания их пригодности в лесу. Это моя постоянная “индивидуальная защита”, главным образом от бродячих голодных собак. Привычные мне дорожки в лесу, по существу, исчезли за время моего отсутствия, и в темноте ходить по ним опасно: можно вывихнуть ногу, наступив на продавленную в оттепель яму. На обратном пути постоял на автобусной остановке на Москву. Зябнущие (-10 градусов) пассажиры  “третьего экономического класса”. Их очень много. Автобусы ходят, вероятно, как и раньше, нерегулярно и часто опаздывают, а потом их берут штурмом. Стоит одна скромно и легко (мерзнет) одетая девушка. Куда едет? Вероятно, где-то в Москве учится или работает. Очень знакомая и грустная картина.

Самое сильное впечатление вчерашнего дня – посещение пенсионного отдела для перерегистрации. Большое, вновь построенное помещение с длинным коридором и множеством комнат и обслуги. Это одно из проявлений вновь возрождающихся претензий новой власти на статус современного государства. Эти претензии я видел и на остановке автобуса: семафоры, указатели, сигнализация и пр. на фоне ужасающих дорог. Всего этого у нас в Троицке раньше не было, а пенсионный отдел располагался в освобожденной для этого двухкомнатной квартире. Теперь в специальной комнате для перерегистрации пенсионеров три стола и три сотрудника с компьютерами. Относительно молодые, одетые по форме женщины (раньше были пожилые “тетки” предпенсионного возраста), отчужденные и, я бы сказал, даже враждебные взгляды на посетителя. Почему? Понять нетрудно. Ограбленные неприкаянные пенсионеры ходят в пенсионный отдел в поисках справедливости, ходят с постоянными жалобами. Помочь им сотрудники отдела ничем не могут. Нескончаемый поток жалобщиков не может не вызывать у них чувство постоянного раздражения. Постепенно вырабатывается и чувство отчуждения, поскольку эта вновь создаваемая российская бюрократия относительно хорошо обеспечивается (создается костяк новой власти) и дополнительно подкармливается за счет мздоимства. Эта бюрократия постепенно привыкает чувствовать себя особым обществом внутри покорного, политически и социально инфантильного населения, способного только бунтовать, но не целенаправленно протестовать (вспомнил четверостишье: “Двухэтажный дом горит, а кругом народ стоит. Рассуждает меж собой: дом сгорит, пойдем домой”). До революции чиновничество было также хорошо обеспеченным и изолированным слоем. Восстанавливается, таким образом прежний порочный круг, делающий историю России трагичной.

Сегодня мне предстоит еще одно трудное дело: поход в сберкассу в микрорайон В за своими деньгами. Вот где будет очередь! Ведь наша сберкасса, как я выяснил, будет в ремонте несколько месяцев.

28 марта. Вчера в сберкассе очереди не было (я ожидал, что будет с улицы), и я быстро получил деньги. Приятная неожиданность, так как очень холодно. Но процент без уведомления вкладчика снизили более, чем в два раза. Так-то выполняются условия договоров! По пути зашел на рынок и купил помидор, яблок, белизну для мытья посуды, чеснок и капусту.

Каждый мой выход из дома – событие, наполненное новыми впечатлениями. В десять пошел по магазинам. Павильон совхоза Коммунарка: молоко, творог, сметана есть, а кефир “еще не поступил”. Сметана в маленьких баночках с плохо держащейся крышкой. В авоське она сразу же потекла, а творог помялся. Вчера так же потекла белизна и замочила яблоки и капусту. Пришлось очищать. Дальше – гастроном. Открытие в девять, а я пришел к десяти. Везде уборка, спешная и даже судорожная: швабрами гоняли меня из угла в угол. Нигде нет сдачи со ста рублей (а в сберкассе вчера отказались дать сотню мелочью). Разменял мне какой-то случайно зашедший покупатель. Газетный киоск в соседнем магазине также закрыт, но продавец там; видна временами только его спина и голова. Стал ждать у окошка. Какой-то гражданин ученого вида оттер меня от окошка и стал что-то спрашивать. В ответ услышал ругань: “Не видите, что закрыто!” Когда он ушел, я робко попытался выяснить, когда откроется киоск. Она стала объяснять, что не знает, так как товар только что поступил, а она здесь первый раз. Наконец, произнесла: “Через 20 минут”. Я понял, что положение безнадежное и выяснить что-либо об альтернативной подписке на газету не удастся. Заметил, что все продавцы в магазинах обычно не обращали внимание на редких покупателей, пока их не окликали; они что-то перекладывали или просто копались под прилавком. Видны были только спины. Вспомнил американский супермаркет…

29 марта. Утром, возвращаясь с прогулки, встретил на лестнице соседа Кольку. Уже выпимши (7 часов утра!), бежит, как он мне объяснил, к голубям на 41 км. Объясняет: занимаюсь этим с другом для разведения и продажи. С восторгом произносит: 100 рублей голубь! Колька – главный мой “враг – музыкант”; его квартира под нашей. Но пока я не слышал его музыки. То ли продал свои ужасные динамики, то ли голуби вытеснили музыку. А позавчера в магазине нашего двора я встретил его супругу – Светлану. Ногой толкает ящик с мороженой рыбой и переругивается с другой продавщицей. Оказывается, теперь она работает в магазине. Тоже заметно выпивши. Колька инженер, а она тоже какой-то профессионал, а вот теперь голубятник и продавщица. Так проявилась перестройка. А на городском рынке, как я видел, многие сотрудники ИЗМИРАНа также занимаются торговлей, даже доктора наук.

30 марта. После обеда весь вечер читал купленную днем “Новую газету”. В ней дается беспощадная критика всех властей. Ну и что из этого? Никакой реакции, а рейтинг президента растет. Что же это за рейтинг? Созвонился с Ларой, зубным техником, и договорился о встрече:  посмотрит мой зуб, который недавно начал болеть.

Только что вернулся с 41  км. Кое-что купил и снова безуспешно пытался выписать газету по альтернативной подписке.

 

4. Два первых месяца.

 

2 апреля. Вчера я устроил торжественный обед по случаю начала нового этапа. После обеда неожиданно появилась Лариса и осмотрела мой зуб. Видимо, новое дупло, и нужно срочно идти к врачу. Остальную часть вечера смотрел итоги Киселева по НТВ. Это, как он сказал, последняя передача накануне собрания акционеров. Сам Киселев и окружающая его верхушка – разбогатевшие “новые русские”. Противостоящая им в склоке “президентская рать” еще хуже. А все остальные сотрудники компании бессильны и безлики. Середины, как и всегда и везде в России, нет. В этом ее трагедия. Ни те, ни другие не заслуживают сочувствия и  поддержки.

Вчера я дозвонился до Анастасии Михайловной Фединой1. Она занимается по-прежнему компьютерным издательством книг. Упомянула, что недавно делала книгу Турчина. Неожиданно сказала: “Вы знаете, что Зиновьев вернулся?” Говорю: “Знаю”. Обменялись мнением об этом. Замечательный писатель-сатирик, продолжатель Щедрина, но возомнивший себя философом-политиком и превратившийся в карикатуру. Сначала дал беспощадную критику коммунистического социализма, а потом, когда он рухнул, занялся его восхвалением.

Бесполезный поход за картошкой, творогом, подсолнечным маслом, а также на телефонный узел (предстоит перерегистрация телефонов). По дороге встретил вереницу людей в рваной спецодежде и с лопатами. Лица неописуемые. Видно, что нуждаются в “опохмельи”, и их “мобилизовали” на уборку улиц, пообещав это “опохмелье”. Под стать лицам и одежда. Это уже не “на дне”, как у Горького, а “под дном”. Подумал: бедный (а может быть – счастливый, что не дожил) Горький, не углядел возможного будущего. А на обратном пути – длинная, традиционная, никогда не исчезающая очередь перед дверью еще закрытого нашего магазина: “прием стеклотары”. В дни приема стеклотары местные автобусы переполнены желающими “отовариться” и добыть денег на неотложные нужды и на опохмелье. Везут бутылки мешками даже из Воронова. Магазины полупустые: нет денег у населения. Это Геращенко и Путин экспериментируют с рублем. Лара вчера рассказала, что закрываются все продмагазины в окрестности их дома в Москве (площадь Гагарина), и им приходится ездить за продуктами аж на Калужскую площадь.

Не добыл ни творога, ни растительного масла, ни картошки. Обычного творога нет, есть только какой-то “чудо творог” неизвестного происхождения и творожная масса с изюмом. Обошел пять магазинов. Масло только российского производства, а доверия к нему нет и не было. Я искал аргентинское, какое мне рекомендовали соседки. В магазинах нет и овощей; надо идти на рынок. На телефонном узле нет даже телефонной книги по Троицку; есть только по Подольску (зачем он нам?). Они не знают даже телефона нашей почты: я хотел по нему узнать о подписке на газету. Таковы повседневные “мелочи” российской жизни. В дополнение к ним идет дождик, везде непролазная грязь и очень хмурые лица. 

Записался через Вадима Струнникова к зубному врачу на среду  на 11 часов. Думал сначала, что на ближайшую среду. Но потом выяснилось, что на среду следующего месяца!

3 апреля. Пошел на почту и выписал на месяц газету “Известия” (по обычной подписке: 130 рублей). Затем – павильон Коммунарки: творог, сметана, молоко (30 р.), рынок (картофель 7 р.) и булочная.

4 апреля. Вчера смотрел “Итоги” Киселева. Это – особая передача. На НТВ давят уже около двух лет с целью заставить телекомпанию изменить критическое направление передач и подчиниться президентской верхушке. Делают это через Газпром, у которого, как сообщается, уже около 40% акций НТВ. Вчера был собран весь состав телекомпании. Было много приглашенных, в том числе Лукин, Явлинский, Немцов и др. Выступал и Горбачев в прямом эфире из своей резиденции. Были даже представители компартии. Упоминалось, что эта компания прибыльная и поэтому на нее и зарится Газпром. Но с другой стороны, почему-то в долгах. Этого я не понял. Что-то скрывается. Подозрение, что и само руководство компании во главе с Киселевым запачкано коррупцией. Чувствовалось, что коллектив расколот и не готов к решительным протестам, как это недавно произошло в Чехии в аналогичной ситуации.

5 апреля. В 9:40 утра поехал в Вороново за медом (в магазинах нигде нет). Автобус 508 пришел точно по расписанию. Переполнен, как всегда, бесплатными пенсионерами. Обратил внимание на многочисленные, появившиеся после “перестройки”, двух– и трехэтажные особняки на 45-м и на 50-м км. На подъездах к Воронову вырос целый город дач (это на фоне всеобщего обнищания!)

Меда я не добыл, так как в прошлом году его было мало, и много погибло пчел. На обратном пути зашел в платную стоматологию в угловом доме на пути к остановке. Народу – никого, но цены! Что предпринять, рискнуть сюда, или ждать три недели до назначенного времени?

7 апреля. Вчера весь вечер смотрел НТВ в связи со скандалом. Наконец-то понял его подоплеку. Сегодня перед Останкино будет митинг протестующей “общественности”. Суть скандала в мафиозных разборках со спецификой современной России. И Киселев, и Кох запачканы грабежами и коррупцией, а коллектив в растерянности, кого из них поддерживать, и раскололся. После передачи “Сегодня” была передача “Глас народа”, которую вела Светлана Сорокина. Ходили слухи, что скандал в коллективе начался с распрей между нею и Киселевым, который ей в пику выдвигал Татьяну Миткову. По передаче было видно, что она возглавляет оппозицию Киселеву, а Кох на эту оппозицию и опирается в попытке прибрать к рукам НТВ. Вчера несколько раз раздавались возгласы: “Почему молчит президент?!” Почему же он молчит? Слышались и такие ответы на этот вопрос: “Он сам все это затеял”.

Утром по НТВ давали концерт. Это, видимо, чтобы несколько сгладить впечатление от скандала. Выступали профессионалы-певцы. Было очень грустно и больно за рядовых деятелей и деятельниц телекомпании. Они-то больше всех теряют при закрытии НТВ. Затем был двухчасовый митинг перед телебашней. Несмотря на дождь, собралось очень много народа; официально – 5 тыс., неофициально – до 30-ти. В основном – молодежь Какие лица! Неужто Россия еще может возродиться?

8 апреля. Дожди прекратились, и погода налаживается, выглядывает солнце. Сегодня я, наконец, начал работать по-настоящему. В 11 ходил на рынок в надежде купить мед. Но его не было. Купил овощи и фрукты. Затем смотрел по телевизору прежние “Беседы о животных” с тем же ведущим – Дроздовым, но сильно постаревшим за два года.

9 апреля. Очень жарко! Топят, не сообразуясь с наружной температурой. А две предыдущих недели я замерзал и обогревался плиткой и горячей канистрой между ног. Это тоже повседневные “мелочи” российской жизни.

11 апреля. Неудачная поездка в Вороново к Аде Васильевне. Поехал автобусом после ланча. Дом заперт на внутренний замок. Постучал, но никто не вышел, и в окне никого не видно. Рядом по соседству через забор несколько женщин греются на солнышке. Как быть? Сел на скамейку писать записку и оставить ее в дверях. Затем решил пройтись по двору и посмотреть пчел. Одна из женщин подходит к забору и что-то кричит. Разобрать не могу. Подошел поближе и слышу: “Что вы тут ходите? Хозяйки нет. Уходите.” Спрашиваю: “А вы, что, охраняете дом? Отвечает: “Охраняю, и она мне платить за это”. Все это грубо и с выкриками. Говорю:  “Я знаком с Адой Васильевной более двадцати лет, приехал ее навестить и оставил записку в дверях”. “Все равно уходите!” Настроение было испорчено, и я угрюмо побрел на остановку. До обратного автобуса домой оставалось еще 20 минут. Вечером Ада позвонила мне и дала другой телефон. Почему же раньше был дан телефон, по которому нельзя созвониться? Недоверие? Но тогда можно было не давать телефона. Таковы повседневные взаимоотношения.

 В обед придется опять выпить рюмку “для разрядки”. Именно так начинает спиваться русский человек, ежедневно подавляемый паутиной “мелочей”.

12 апреля. Сегодня, кроме утренней прогулки, выходил только за хлебом. Читал оттиск работы Тарасова и другие книги по биологии; пытался понять, что такое номогенез. Важно отметить, что за три недели моего пребывания заболел зуб, простудился, поранил палец на ноге, шла кровь из носа, заболел сустав большого пальца на правой ноге. Кожа на ногах в плохом состоянии. Так действуют российские “мелочи жизни”. А я подумывал перед поездкой задержаться здесь и больше полугода!

14 апреля. Только что было экстренное сообщение радио “Свобода” (включил случайно) о том, что произошел неожиданный захват НТВ. Последняя относительно независимая телекомпания исчезла. Путин делает свое дело целеустремленно. История России начинает, в каком-то смысле, повторяться. Для меня это сообщение было неприятным, но не неожиданным. Нет сил в обществе, которые хотели и могли бы сопротивляться установлению автократии. По улицам бродят опустившиеся пенсионеры. Они к протесту уже неспособны. Их, по сообщениям, около 30 миллионов. Они являются помехой при установлении жестокой и циничной автократии, так как являются “избирателями”, и поэтому приходится с ними считаться. Поэтому нарождающаяся и крепнущая власть вынуждена пока заигрывать с ними, но сознательно или бессознательно ставит их в условия медленного вымирания. Не видно эффективного сопротивления этому  и со стороны международного демократического сообщества. Оно занято своими проблемами. Европа стремится к созданию своих “соединенных штатов” как противовес США. Китай стремится, прежде всего, к подъему экономики, к наращиванию вооружения, стремясь превратиться во вторую сверхдержаву после исчезновения СССР, а мусульманский мир – к экспансии. Все разыгрывают свои какие-то особые “карты”. А Россия постепенно деградирует под “руководством” преступной, по существу, банды выходцев из недр  госбезопасности.

Самый верный и наиболее характерный признак “вымирающего дома” – это молчание молодежи. Даже в отсталых и развивающихся странах, таких, например, как Иран, Индонезия и пр., молодежь, особенно студенческая, идет впереди всех в борьбе за реформы, свободу информации и пр. В России студентов не слышно. Их как бы нет. Они либо молчат, либо бегут из страны.

15 апреля. Пасха. Сегодня жду Валю. Она позвонила утром, и мы условились, что она приедет в четыре часа, мы познакомимся и отметим Пасху. Несмотря на договоренность, она опоздала ровно на час, когда я уже решил, что встреча не состоится, сел обедать. Торжественный пасхальный обед был скомкан, знакомство – тоже. Что же это за общество, в котором такие отношения людей друг к другу, когда ни с кем нельзя ни о чем договориться!

17 апреля. Сегодня первый по-настоящему тихий день: никто не приходил и никто не звонил, а я выходил только в магазин в нашем дворе. Радио сообщило, что закрыли газету “Сегодня” и журнал “Итоги”. На НТВ теперь тоже новая команда. Так что и смотреть,  и читать нечего.

23 апреля. Читал вчера Набокова о Гоголе. Хорошо пишет и по делу! Но трудно согласиться с его позицией “искусство для искусства”, что оно не обязано отражать реальность и может быть вообще не связано с ней. Но тогда с чем оно связано? Только с самовыражением автора?

26 апреля. Вчера в половине 11-го отправился к зубному. На всякий случай пришел за 10 минут до назначенного времени. Никого нет, очень странно. Сразу же мысли о том, что доктора нет, и придется записываться заново. Но ровно в 11 выходит сестра и приглашает. Старенький доктор предпенсионного или пенсионного возраста. Видимо, подрабатывает “на стороне”. А клиника с одной комнатой и маленькой прихожей оборудована для сотрудников филиала Института атомной энергии (потеснили охрану вблизи проходной института со стороны Октябрьского проспекта). Минут за 15 все было закончено, но техника только та, советская! Отвык я от нее в Америке. Тем не менее, повреждение было устранено. Видно, что доктор спешил, ничего не спрашивал о моих зубах, вышел вместе со мной и почти бегом последовал к своей небольшой старенькой машине неподалеку. Вероятно, работает в нескольких местах. Сестра взяла с меня 200 р. Потом похлопала меня по спине и пожелала счастливого праздника первого мая. Видимо, она меня знает, да и записывался я у нее по телефону по рекомендации Струнникова. Таково обслуживание российских частников, радикально отличающееся от былого обслуживания пенсионеров в государственных клиниках.

2 мая. Прошли праздники с их обычными суетой и шумом. Но музыки было меньше, чем в прошлые годы; даже Колька утих. Почти никуда не выходил, кроме утренних прогулок с мусором по пути. Никто не звонил. Была очень хорошая погода. Но сегодня пасмурно и где-то вдали громыхает.

Сегодня подстроил рояль и буду для отдыха играть, вспоминая свою, еще школьную, программу.

3 мая. Сегодня первый раз был в ИЗМИРАНе. На телескопе (сколько воспоминаний о нем!) встретил Молоденского. Посидели, поговорили. Он рассказал мне о своих делах. Теперь он работает в группе самого директора – Ораевского, а из отдела Солнца ушел. Они с директором (!) готовят совместно (!) какой-то сборник к изданию. Предоставили ему даже отдельную комнату и телефон (а сидит почему-то на телескопе). Знакомая картина: Ораевский поставит только свою подпись, а они “ишачат” на него за мелкие блага. Жаловался на неудачный размен квартиры. Обменялись мнениями об ИЗМИРАНе, о России и Путине. Разногласий не обнаружено. Ругался “на судьбу”: вот хороший цейсовский налаженный телескоп, но никому он ни  в ИЗМИРАНе, ни в городке не нужен. Зачем же бесполезно потрачено так много времени и усилий на перевозку, установку, налаживание и пр.? Я посоветовал ему установить связь со школами и привлечь детвору, понимая при этом, что совет бесполезен.

7 мая. Снова звонил сосед по даче Коля: сообщил, что едет в Романово, но меня взять не может (!?). Зачем тогда звонил? Невольно вспомнишь: “Здесь русский дух, здесь Русью пахнет”. Звонил “на всякий случай” и чтобы показать, что не забывает обо мне.

8 мая. Сегодня получил неожиданное приглашение на собрание ветеранов ИЗМИРАНа по случаю Дня победы. Принес мне его за два часа до начала собрания знакомый сотрудник, фамилию которого я вспомнить не мог. Долго, видимо, выясняли в ИЗМИРАНе, ветеран я или не ветеран. Думал: идти или не идти. Перед самым началом  (12 часов) решил все же сходить из любопытства. Подходя, издали заметил фигуру, напоминавшую бывшего директора ИЗМИРАНа Мигулина, в окружении нескольких человек, поддерживающих его слегка с двух сторон  (“акула  с прилипалами”!). Вот те на! Встречаться с ним не хотелось, и поэтому замедлил шаг и даже приостановился. Еще на входе в коридоре ко мне подошел какой-то незнакомый мне “тамада” и спросил: “Вы получили деньги? Нет? Идите в кассу”. Решил пренебречь советом, так как я считался спорным ветераном, и в кассе могли потребовать ветеранский билет, которого я не имел.

В столовой собралось полтора-два десятка стариков-ветеранов, главным образом женщин, и был накрыт длинный стол, уставленный бутылками и закусками. После краткой приветственной речи организаторы встречи разлили кто вино и кто водку для первого главного тоста. Рядом со мной оказался Юзеф Ковалевский, который налил мне водки и вообще все время ухаживал за мной. Выпили за победу. Затем выступил Мигулин. Выглядел он очень постаревшим и помятым. Один глаз вытек и на его месте зияла просто дыра. Обычно вставляют стеклянный. Почему же он не сделал этого? Ему, я думаю, около 90 лет, и он до сих пор числится в ИЗМИРАНе “почетным директором”. Но речь произнес связную, и голос сохранил знакомую зычность. Дальше выпивали уже без тостов и кто когда хочет. Затем, как обычно, началось хоровое пение под баян. В это время я незаметно вышел, пошел домой, выпил чаю и поспал. Эти оставшиеся ветераны-старики и старухи были очень печальным зрелищем. Это – “осколки разбитого вдребезги...”. Они уже “не в чести и не в почете”.

9 мая. Сегодня День победы, и я все время думаю о вчерашнем собрании ветеранов, о директоре, о причинах подобострастного к нему отношения окружающих. Ответ: подхалимство – явно недостаточен. Ведь директор уже не власть; он лишь “почетный директор”. Его связи и их влияние в каких-то кругах, конечно, сохранились. Но это не вся правда, так как научные и бюрократические связи после распада СССР значительно утратили свою ценность. Ответ очевиден: сохранились практико-карьеристские, традиционно-привычные и даже в какой-то степени “духовные” связи, объединяющие всех таких людей в единое сообщество.

В День победы выходил только в магазин во дворе. Очень похолодало, и надолго. Когда шел в магазин, подумал: американское общество достигло такого состояния эволюции, когда осуществился “рай” для такого обывателя, который ни к чему не стремится, не любит и не хочет работать, не любит службу, а если вынужден служить, то уделяет ей минимальное время и живет в свое удовольствие. У него нет проблем ни с питанием, ни с одеждой, ни с развлечениями; к его услугам. Это – современный полупролетариат, составляющий нижние уровни общества. И эти слои численно все возрастают. Этим создается особая внутренняя среда американского общества и почва для будущего  возможного его раскола и распада.

Занимался разборкой барахла и тряпок. Сколько их накопилось! Нищенское и полуголодное детство, а также полуголодное и тоже нищенское студенчество, приучили Лену ничего не выбрасывать. Не могу и я этого делать из уважения к ее памяти. Но как передать нуждающимся? В России это оказывается неразрешимой проблемой. Церковной благотворительности, которая внушала бы доверие, нет. Ведь надо было так испохабить всю социальную жизнь! 

18 мая. Тепло (+24). Надвигается гроза. Вчера был в ИЗМИРАНе. Моему ученику Борису Петровичу, оказывается, уже около 50. Выглядит он отнюдь не цветущим. Рассказал, что теперь в институте 18 градаций зарплаты. Высшая зарплата у директора Ораевского. Борис Петрович получает по третьей категории (доктор наук и завлаб) около тысячи. Это не намного выше моей пенсии. Еще 500 добавляют за докторскую степень. Жена – биолог по специальности, но работает где-то по торговой части, так как здесь (да и в Москве) работы нет. Две девочки 12 и 13 лет, обе в 8-м классе. Так что его материальное положение очень непростое. Говорит, что помогают родители жены.

25 мая. Вчера после многолетнего перерыва был в Ленинской библиотеке. Изменения производят тягостное впечатление. Ее состояние уже тогда, перед отъездом, было плачевным. Но оно за это время не только не улучшилось, но стало значительно хуже. Единственное улучшение, которое я заметил, это небольшой ремонт туалетов и столовой. Три года назад они были действительно на грани полного разрушения, которое я даже не берусь описать. Сейчас стало чище, дыры в туалетах заделаны и стены покрашены. В остальном – признаки продолжающейся деградации, свидетельствующие об упадке и нашей науки, и нашего образования.

Эта библиотека, которую я посещал на протяжении почти сорока лет, всегда была центром того и другого. Теперь фонд закрыт (это – май, когда обычно разгар экзаменационных сессий в вузах), закрыты подсобки всех четырех залов, центральный каталог в хаотическом состоянии, закрыт общий зал, а его контингент размещен в других научных залах. Пытался найти некоторые книги для уточнения ссылок, но это оказалось делом безнадежным. Естественно, залы даже не полупустые, а просто пустые. В зале № 1 для академиков и докторов наук, где я обычно работал, рассчитанном на сотни читателей, было всего 2-3 человека. Это зал румянцевского дома с громадными окнами и с потолками высотой около 8 метров. Было пусто, холодно и грустно. Поэтому и дежурный библиотекарь на входе отсутствовал. Очень мало посетителей и в других залах, как и обслуги. И в дополнение ко всему все часы во всех залах стоят. Очень характерный признак остановки науки!

Пробыл в библиотеке около трех часов (с 10 до 13). Приехал раньше открытия, так как начало работы библиотеки смещено с 9 на 10 часов. Пришлось ждать. Кроме того, после открытия, когда я уже простоял наружи почти час и зашел в фойе к проходному окошку, меня завернули назад и попросили пройти перерегистрацию. Зачем? Ведь в первом зале все только седовласые пенсионеры с пожизненными степенями. А регистрация в другом подъезде. Очень устал уже до начала работы, а после – также от судорожных попыток найти хоть что-то. Устал и от дороги: и в автобусах, и в метро поток пассажиров значительно возрос за прошедшие три года. Так что мысль поработать в библиотеке придется оставить.

Так закончились два первых месяца моего пребывания на родине. Теперь надо предпринять еще одну попытку выяснить вопрос о возможности продажи квартиры, раз уже дело начато. Но главное, если это не удастся, оставить их в каком-то подготовленном состоянии и под присмотром.                                                                                                    

 

5. Завершение путешествия и отъезд.

 

28 мая. Решил все-таки сделать попытку ускорить процедуру продажи. Живу здесь уже третий месяц, и около месяца разговариваем с Валей о продаже, но дело не сдвинулось с места. Позвонил вчера по ее домашнему телефону, но она отсутствует всю неделю. Ее муж, наконец, передал от нее имя и отчество реалтора и его телефон. Но фамилию почему-то не назвал. Сегодня я связался с ним и сказал, что постараюсь два ближайших дня никуда не выходить и ждать его звонка. Сначала он сказал, что не знает, кто такая Валя. Видимо, осторожность, поэтому и фамилию не сообщили. Потом “вспомнил”. Но ничего определенного не сказал, кроме “может быть, зайду”. Взял мой телефон.

31 мая. Три последних дня очень холодно, и идет непрерывный дождь. В лес не сунешься, и сегодня гулял по городку. Даже полиэтиленовая накидка с капюшоном пропускала воду. Ай да климат! Если бы у меня не было определенной цели и работы, то можно было бы здесь надолго захандрить.

4 июня. Вчера прочел в журнале Знамя (1990, № 2) статью Голованова “Катастрофа”, в которой описывается, как Берия создавал “шарашки” и как в них работали ученые. Статья интересна убедительным показом принудительного энтузиазма. Советские ученые, многие из которых прошли лагеря (Туполев, Королев и др.) и пережили их ужасы, тем не менее и в лагерях и после них работали над научными проблемами по заданию своих насильников и мучителей добросовестно, с воодушевлением и даже с энтузиазмом. И идеология, на которую часто ссылаются, здесь не играла никакой роли. Например, Королев, как описывает автор, никогда не интересовался ни политикой, ни экономикой, ни идеологией.

Мотивы энтузиазма Ферми, Оппенгеймера и других западных ученых понять еще можно: большинство из них – беглецы от фашизма, и они стремились опередить немецких ученых. Что же заставляло наших “шарашкинцев” работать добросовестно и с энтузиазмом на Сталина и Берию? Ну, да, была война. Но ведь энтузиазм продолжался и после ее окончания!  Ответ только один: всякое увлечение открывает путь к фанатизму. А увлечение наукой, которой человек посвящает себя целиком, ведет не только к фанатизму, но чаще всего к моральной и социальной слепоте. Ньютон, Галилей, Эйнштейн, Ферми, и многие другие ученые – физики вызывают у нас восхищение и даже преклонение смолоду, когда мы только осваиваем азы науки. Но по мере более детального знакомства с их жизнью это восхищение блекнет и исчезает. Недавно опубликована книга о личной жизни Эйнштейна, и я поразился его эгоизму и аморальности.  И только редкие из них начинали прозревать на склоне лет и понимать моральные и социальные проблемы мира. Этот вывод можно, вероятно, распространить не только на физиков. А советские ученые к тому же были социально инфантильными из-за идеологического оболванивания и продолжительной изоляции от мировой общественности и от мировых моральных  проблем.

8 июня. Сегодня было неприятное и опасное происшествие, из которого надо извлечь урок. Два дня безуспешно искал по магазинам простой кефир для закваски молока. Сегодня утром снова безуспешно обошел все ближайшие магазины. Неожиданно увидел на остановке 57 автобус, бесплатный для пенсионеров (по расписанию он должен ходить один раз в час, но ходит нерегулярно). Побежал на него и успел. Это была первая ошибка; бегать нельзя. На 41-м нашел какой-то новый кефир без добавок. Купил также черный хлеб и сметану. И снова увидел 433 московский автобус и снова побежал. Но нужно было пересечь узкую Центральную улицу, по которой движение в обе стороны в это время было очень интенсивным. Рисковал и все равно не успел. Ругал себя всю дорогу самыми последними словами. Мысленно представил, что было бы, если бы попал под машину. Сколько работы и горя добавил бы дочерям и племяннику!

11 июня. Вчера, наконец, съездил в Романово на дачный участок. Уехали вчера с Колей только около 12-ти. Дорогой нас мочил ливень. Дождь шел и вечером. Так что вчера во второй половине дня мало что сделал на участке и в домике. Подготавливаемая почти два месяца поездка оказалась бесполезной. Утром, когда я проснулся в 4:30, было ясно, и я решил возвращаться домой своим ходом по знакомой “проторенной” нами с Леной дороге. До Чубарова прошел неплохо, хотя и было довольно грязно. Но в Чубарове первая неожиданность: прямо у магазина толпа ожидала какого-то рабочего автобуса до Крестов. Времени на раздумье не было, так как автобус уже подходил, а расписания рейсовых автобусов у меня не было. Сел и я, но решил сойти в Каменке, навестить Найденовых и Журавлева и, возможно, добыть у них меда, а затем ждать рейсового автобуса до Воронова.

И здесь меня поджидала вторая неожиданность. На дверях дома замок и записка: Вам надлежит зайти обязательно к Гульмедову. Ворота во двор отсутствовали, везде запустение как после разгрома. Из полутора десятка ульев только в некоторых заметно движение пчел. Пошел к Гульмедову, у которого я тоже когда-то покупал мед. Но и там замок. У соседнего дома женщина выкашивает траву. Спрашиваю: “Где Слава?” “Он уехал в больницу”. “А где здесь можно купить меда?” “Я не знаю. Спросите вон в том доме”. Но там тоже выяснить ничего не удалось. Побрел на остановку, куда уже подходил 28-й автобус, который должен был сначала съездить в Рогово и забрать оттуда пассажиров. Так как мне было все равно, где пережидать, то я сел в него. Это продлило время пути еще на полчаса. Только в 8:41  я оказался в Воронове и там подождал 508-го автобуса еще 15 минут. Весь путь занял более 4-х часов.

13 июня. Только что удалось дозвониться Журавлеву и сообщить, что у них в Каменке разгром и в дверях ему записка “зайти к Гульмедову”. Он объяснил, что это не ему, а кому-нибудь из родственников. Оказывается, что из Каменки после смерти жены его выставили ее родственники и “приказали” больше не появляться. Вот такие “мелочи жизни”.

14 июня. Погода наводит уныние: похолодало (не выше 16) и непрерывные дожди. Похолодало и в квартире. Снова между ног канистра с теплой водой, нагретой на газе. А ведь прошла значительная часть лета! Нет и звонков; жизнь как бы замерла.

15 июня. Газета “Известия”, которую я выписал с таким трудом, совершенно пустая; читать в ней нечего. Телепередачи такие же. Ужасающая страна!

16 июня. Только что просмотрел очень хорошую передачу “Живая природа” Аттенборо и захотелось остаток жизни провести на природе и среди животных, а не среди людей с их постоянными страстями, сутолокой, беспокойством, болезнями и горем.

22 июня. С утра идет дождь, но тепло. Утром гулял в лесу под дождиком. Зелень в этом году небывалая, какой я здесь не видел раньше; трава по пояс и даже выше в некоторых местах.

Любое дело – не только продажа квартиры, но и согласование простейших совместных действий – невозможно. Валя водила меня за нос два месяца: все время что-то обещала сделать или позвонить, но никогда ничего не выполняла. Ольга – то же самое. Вот уже третий месяц повторяет одну и ту же фразу: вот освобожусь, уберу свою квартиру и тогда сделаю то-то и то-то. Создается впечатление, что люди живут в какой-то паутине, которая их постоянно связывает. И любое согласованное дело сразу же поглощается этой паутиной.

Ходил в сберкассу, предварительно позвонив. Спросил: “Когда у вас бывает меньше клиентов и нет очереди?” Ответили: “Приходите к двум часам”. Пришел за пять минут, но перед закрытой дверью с улицы (обеденный перерыв) оказался уже шестым. Обслуживают 4-5 женщин, но все они только бегают и разговаривают между собой. Минут за 20 мы все же прошли контроль, но кассира нет. Так было еще минут 20 (вспомнил: точно как в гастрономе).

Хмурые, покорные, не протестующие и терпеливо ждущие клиенты. Жалобных книг, как было раньше, теперь нет, и жаловаться некому. Нет и контролеров и надсмотрщиков. Теперь клиент покорен полностью: все сберкассы одинаковые и, по существу, как и раньше, государственные. Но представляются как частные, освобожденные и от государственного контроля, и от надоедливой и давящей конкуренции, которая заставляла бы их работать на клиента, а не на себя. Все задрапированны непробиваемым стеклом.  Окна такие, что через них ничего не слышно, особенно при плохом слухе, как у меня. Зашторенные и открывающиеся изнутри оконца маленькие, только-только пролезает рука, чтобы взять какой-то “поднос”, в который что-то положено.

После получения денег еще долго стоял у окошка с надписью “Заведующий – консультант” с тщетной надеждой выяснить, что можно сделать с вкладом Лены после ее смерти. Наконец “консультант” появился и начал мне что-то объяснять. Но половины объяснения я не расслышал и поэтому ничего не понял. Понял только, что она начала в конце концов ругаться из-за моей “несообразительности”. Плюнул на все и вышел из этого сбербанка, как он теперь называется.

Нужно выбираться из этой “умирающей страны” совсем. Здесь жить нельзя, можно только выживать. Недаром же бежит отсюда талантливая и энергичная молодежь. Мое настроение несколько улучшилось после того, как на обратном пути мне удалось купить поляницу, аргентинское масло и яиц. 

23 июня. Два часа назад был реалтор Дима. Молодой парень, говорит тихо. Забраковал все наши дополнительные документы: швырнул их и сказал, что нужны другие. Но какие, не сказал. Потом добавил, что можно сделать и с этими документами. Я говорю: “Беритесь”. Ответил: “Хорошо, я зайду во вторник”. А для меня  он написал на бумаге маршрут “для сбора информации”.

Начинается… Потом он пойдет, как сказал, в милицию и в паспортный стол и будет торговаться с ними: сколько дать. Потом придет ко мне и начнет торговаться со мной. Нужно ли мне идти на все это? Неясно.

Второй день ливневые дожди и грозы. Весь день занимался разборкой книг. Отобрал все книги по физике и математике для Ольги. Потом можно будет понемногу переносить их к ней. Отобрал также мои рукописи и конспекты по физике. Их придется выбросить. Жалко, конечно, но кому они будут нужны?

Просмотрел бумаги на продажу и “маршрут”, написанный для меня Димой. Надо идти в РЭУ (не знаю, что это за “зверь”), а потом в паспортный стол. Брать у них информацию на обе квартиры – мою и младшей дочери на Лесной улице, к которой надо будет прописываться при продаже моей квартиры. Везде, конечно, будут очереди. Смогу ли я это сделать? Слышу плохо, в окошках везде стеклянные барьеры, как в сбербанке. Вряд ли стоит мне  втягиваться в это унизительное хождение по бюрократическому лабиринту. Это может отравить последние дни моей жизни здесь, на “родине”.

25 июня. Только что вернулся из РЭУ с “маршрутом” Димы. Отстоял небольшую очередь, и мне на той же бумаге Димы с перечнем вопросов написали ответы. В конце добавлено, что для моей прописки на Лесной нужно с перечисленными документами жильцам обеих квартир прийти в ЖЭК. А еще сказали, что перед этим надо сходить в сбербанк и заплатить какое-то “фи” (около пяти рублей). Я сразу понял, что дело безнадежное. Так что нужно искать съемщика.

26 июня. Сегодня в 6 часов обещал быть Дима. Звонил об этом в 11:30. Нужно подготовиться. Нельзя соглашаться на следующее: 1) на советы ходить мне самому по бюрократическому лабиринту, как он мне предложил это в прошлый раз и 2) не допускать игры “в темную”, т.е. сразу спросить, что Дима хочет получить за свою работу?

19:00. Дима не приехал, по телефону обещал зайти завтра утром. Начинается… Постепенно втягиваюсь в бюрократическую канитель, чего старался избежать.

27 июня. Сегодня попытался сходить в лес после дождей. Очень грязно! Проходить можно только по краю леса, где растет сосна и земля застелена иголками. А сейчас жду Диму (жду “у моря погоды”). Опять опаздывает. Не может рассчитать время. Плохой признак этого нашего нового начинания. Надо бы все это отложить, пока я не втянулся так, что жалко будет бросить. А пока заниматься лишь подготовкой к сдаче квартиры на год и к продаже Романова. А там будет видно.

29 июня. Дима позавчера не приехал, но вчера позвонил и обещал позвонить сегодня. Если он не приедет и сегодня, то попробую сходить в РЭУ один с теми документами, которые есть. Просто ради любопытства, не надеясь ни на что. При первой нашей встрече он говорил, что после сбора мною информации сходим вместе. Сейчас сижу и жду его обещанного звонка.

Дима позвонил только в 13:20, чтобы сообщить только о том, что позвонит вечером или завтра (!). А до этого я сам сходил в РЭУ. Но сначала зашел в сбербанк, как мне и советовали в РЭУ прошлый раз. Отстоял очередь и узнал, что надо заполнить бланки, которые мне сунули в окошко. Но я не взял даже ручки для этого. Да если бы и сумел достать ручку и заполнить, после этого опять пришлось бы стоять в очереди. Поэтому опять “плюнул” (вот откуда в России матерщина!) и пошел в РЭУ.

 Те же самые две женщины. Показал все свои документы и спрашиваю, что еще нужно. Объясняют, что под пунктом “доказательство родства” понимается оригинал свидетельства о рождении дочери (показать). Нужна также  его копия, которую они оставляют у себя. Спрашиваю, почему не сказали об этом в прошлый раз, когда давали мне этот перечень необходимых для прописки документов? На этот вопрос не считает нужным отвечать. Начинается перепалка, и я начинаю “заводиться”. Говорю: “Вот ваш список. Добавьте в него все, что еще было упущено”. Берет и вписывает о свидетельстве, не обращая внимания на то, что следующим пунктом было “Явиться всем жильцам двух квартир в РЭУ”. Иначе говоря, должны явиться и дочь, и ее муж ( у меня только ее паспорт с пропиской на Лесной). У них естественнее будет спрашивать свидетельства о рождении. Этим дается понять, что есть документы обязательные, и есть не совсем обязательные, вокруг которых и происходит потом “торговля” с чиновником. Дописывает еще один пункт: “справка БТИ”, спрашиваю: “Что такое БТИ?” Оказывается, что и сама не знает полную расшифровку и отвечает: “Это то учреждение, которое санкционирует прописку”. Были еще и такие вопросы: “Где вторая дочь? Пусть тоже приедет”. Показываю копию паспорта и говорю, что в Америке. Смотрит на меня недоверчиво и говорит: “Может быть, вы однофамильцы”.

Боже праведный! От этого можно заболеть! Мой поход для “удовлетворения любопытства” был, видимо, ошибкой, так как испортил весь оставшийся день. Вернувшись из похода в РЭУ и сбербанк, узнал, что в Югославии скандал: Милошевича передали в Гаагский трибунал, несмотря на запрет конституционного суда. Наши начинают вой!  Одно к одному.

Вечером позвонил Дима и говорит (когда я ему рассказал о походе), что надо ехать разыскивать родильный дом, где родилась дочь (!) и брать справку. Об этом доме (прошло почти полвека) я помню только название улицы (Лепёхинский переулок в Москве), которого, вероятно, давно уже нет. Нет, возможно, и родильного дома. И я сразу же представил разговор (если родильный дом все же сохранился): “Прошу выдать справку – свидетельство о рождении по этому паспорту”, и показываю ксерокс паспорта. В ответ: “А кто вы такой?” Говорю, что отец, и показываю свой паспорт. “Докажите, что вы отец. Может быть, вы однофамилец”. Затем, вероятно, добавит: “Свидетельства о рождении выдаются только лично”. Хотя сплошь и рядом выдаются и не лично. Но здесь опять возникает проблема деления документов на обязательные и “не совсем”, и начинается  торговля с чиновником.

  Но какие же советы мне дает Дима?! Не пора ли бросить это дело? Ведь для продажи квартиры нужно, оказывается, прежде всего прописать меня где-то в другом месте. Иначе я сразу же становлюсь бомжем. Но мы с Димой не можем преодолеть даже эту предварительную стадию. А что будет потом, когда дойдет дело до продажи квартиры?

30 июня. Только что звонил Дима. Говорит, что был в РЭУ, все выяснил и завтра пойдет на прием к главному начальнику. А потом позвонит мне. Вот так неожиданный поворот! А я после его последнего “совета” уже готовился похоронить идею о моей прописке, никуда больше не ходить и начинать искать съемщика.

3 июля. Вчера вечером звонил Дима. Говорит: “Теперь нужно идти в милицию. Пойду один”. Спрашиваю: “Нужно вам взять какие-либо документы?” Говорит, что не нужно. Обещал сегодня позвонить мне о результатах. О чем же он будет там говорить, если документы не нужны? Сколько дать им?

5 июля. Вчера встретил у магазина бывшего сотрудника моей научной группы Алексея Ивановича. Разговор сразу же зашел о потоплении “Курска”. К моему удивлению он сказал: “У меня нет сомнения, что потопили “Курск” американцы”. Спрашиваю: “Откуда у вас такая уверенность?” Начал приводить свои аргументы, которые нельзя было назвать иначе, как “бред сивой кобылы”, и против которых возражать нелепо. Это очень распространенный тип русского человека, помешанного на необъяснимой ненависти к американцам. В связи с этой “загадкой русской души”, которую пытаются чаще всего отгадывать иностранцы, вспомнил анекдот об Иване Петровиче Павлове. Он не любил выступать публично. Но когда незадолго до смерти (умер в 1936 г. 87 лет) его буквально “затащили” на трибуну (такие были годы!), то он, якобы, сказал: “Вы, господа капиталисты, к нам со своими советами не лезьте; мы со своим говном сами справимся”. Говорят, что после этого были “бурные, несмолкающие аплодисменты”. О нем же рассказывают и другой анекдот. Проходя мимо церкви, он всегда останавливался, крестился и кланялся. Видя это, какой-то тогдашний бомж подошел к нему, похлопал по спине и произнес: “Темнота ты, темнота!” Павлов – лауреат нобелевской премии 1904 года. Вот еще одна загадка русской души.

21:00. Очень жарко! Сейчас в квартире около 25, а было сегодня 29. Завтра обещают до 31. Вчера я все свои четыре окна завешивал простынями.

10  июля. Только что был у нотариуса. Ошибся со временем и приехал к девяти, тогда как начало работы в десять. Поэтому было всего три человека. Но к десяти часам передо мной оказалось уже шесть (!), а сзади – уже  2-3 десятка. Поездка оказалась бесполезной, так как для оформления какой-либо другой доверенности необходимо опять присутствие дочери.

11 июля. Днем звонок Димы: “Нашел съемщиков, сейчас заедем”. Через 15-20 минут появляются четверо: кроме Димы, молодая пара с годовалым ребенком. Здешние. Очень высокие оба, лет по 20-22. Эта пара доверия не внушает. Леди, как говорится, “разбитная”. Полуодетая, в мини-юбке. Что они могут натворить в квартире!

14 июля. Сижу и снова жду “у моря погоды”. К 11 должна была приехать Вера С. с двумя друзьями договариваться о сдаче квартиры. Но пока никого нет. Спускался два раза вниз на случай, если она забыла  пароль сейфовой двери.

15:00. Гости опоздали почти на час.

19 июля. Жара усиливается. Вчера температура снаружи оказалась 33, а в квартире перед сном даже 34. Прогноз обещает еще недельное продолжение жары. Поэтому начинает отказывать мой холодильник, и его пришлось срочно перед сном очищать ото льда. Проканителился с этим почти до 12 часов.

Телевидение вчера вместо футбола передавало пресс-конференцию президента. Затем повторяло ее в записи весь вечер. Но о ней надо записать особо после прочтения текста. Дима звонил и сообщил, что ничего сделать не может; надо идти в российское консульство в Америке. Так что все варианты с продажей “приказали долго жить”. Слава Богу, одной проблемой меньше.

21 июля. Жара не спадает. Вчера к вечеру было и в комнате, и снаружи около 34. Все окна и балкон были завешены простынями и марлей. А сегодня в почтовом ящике я обнаружил квитанцию на имя дочери с требованием уплатить налог на недвижимость. Я, как пенсионер, от него, видимо, освобожден. Теперь нужно идти в сбербанк и снова отстоять очередь.

Сходил в ближайшие газетные киоски в попытке найти текст вчерашней пресс-конференции президента. Но ни одна из многочисленных газет его почему-то не опубликовала; только краткие отчеты. Почему бы это? Поэтому знакомство с ней придется отложить.

Повсеместное, вездесущее, всепроникающее и всеподавляющее вранье – такова одна из наиболее характерных особенностей российской жизни и русского человека. На нижнем уровне общества оно принимает форму произвольных обещаний, которые и не думают выполнять и поэтому сразу же забывают. Кроме того – неверные сведения, уклончивые ответы, неискренность и прямой обман. А наверху – причудливая, наполненная враньем “дипломатия” всех властных структур. Даже важную пресс-конференцию президента, о которой талдычили весь вчерашний день, читать, оказывается, не рекомендуется, так как у рядовых читателей могут возникнуть опасные ассоциации и появиться неверные выводы. Разрешено только чтение краткого изложения и восприятие продолжительной пресс-конференции на слух.

Саша не появляется уже вторую неделю за шкафом, хотя обещал “клятвенно”. Ольга на мои слова:  “Вы хотели взять книги и статьи по физике, они мне мешают, берете или нет?”, отвечает: “Ах,  вы так ставите вопрос…” Вот и пойми: берет или не берет. Прошло уже больше двух недель, и ни гу–гу.

И так во всем и везде, кроме (и это очень показательно!) бюрократии и бюрократических учреждений. Эти знают свое дело и блюдут свои интересы. Вновь выстроенные специальные здания с хорошо и по форме одетыми сотрудниками с отработанными манерами, с враждебными,  суровыми и безжизненными глазами.

Неузнаваемо изменилась за несколько лет и “свободная” пресса: куплена властями почти целиком, кроме двух-трех газет, доживающих, видимо, последние дни. А вот о позавчерашнем дне (пятница) я забыл записать – о своем походе в сбербанк за  деньгами. Я пришел за пять минут до открытия после обеденного перерыва и зашел первым. Жарко, как в душегубке, никакой вентиляции! Занял место перед окошком контроллера. Никого нет. Жду минут пять и затем спрашиваю кассира (окно рядом): “Когда будет контролер?”. Что-то отвечает и махает рукой куда-то вправо. Ничего не могу расслышать из-за пуленепробиваемого окна с малюсеньким окошком. А справа вдалеке только окно валютных операций. Стою еще несколько минут и снова спрашиваю. Начинает, видимо, ругаться. Только через 15 минут я догадался, что именно в валютном окне сидит наш контролер. Почему бы не повесить объявление? Там уже очередь, которую пришлось отстоять. Да еще в очереди передо мной оказалась такая же, как и я, глухая старуха, и они с контроллером очень долго пытались “объясниться” с помощью криков и ругани. И только к трем часам, промокший от пота, я получил свою тысячу рублей. А о вкладе Лены контролерша сказала: “Это ритуальный вклад и нужно к нотариусу”. Хорошенькое дело!

31 июля. Вчера был очень тяжелый день. С Верой C. договорились, что она приедет на машине отца к 12 часам, и мы поспеем к нотариусу до обеденного перерыва (в час) и займем очередь. Я примерно рассчитал необходимое для этого время. Но машины почему-то не оказалось; Вера поехала обычным транспортом и, естественно, опоздала. Прождав полчаса, я сел ланчевать. И тут она появляется. Что делать? Успеть к перерыву и занять очередь можно было, лишь отказавшись от ланча, что мы и сделали. Но городской транспорт ходит редко и нерегулярно. Прождали минут 15, но все же успели к часу. Вторая неожиданность: очередь оказалась небольшой, всего несколько человек и можно было не спешить. Так как ждать до открытия предстояло час, то я решил попробовать съездить домой и поланчевать.

Это была ошибка. Дальше все пошло как в хорошем детективе. Неожиданно увидел на остановке  автобус 433, который обычно проезжал через Троицк мимо нашего дома, а затем – в Москву. Но этот рейс оказался особым, и автобус поехал сразу в Москву. Пришлось выскочить в Ватутинках и ждать при жаре обратного московского автобуса. Было потеряно много времени. У меня оставалось всего пять минут до рейсового 57-го автобуса, который меня доставил бы в микрорайон В к нотариусу к двум часам. Наскоро проглотил ланч и побежал к автобусу (80 лет!). Но автобус либо не пришел, либо я на него опоздал! Вместо него подошло платное маршрутное такси, которое доставило меня лишь до торгового центра (стоимость 8 рублей). Правда, всего за несколько минут. А оттуда пешком еще 15 минут. Но самое забавное во всем этом приключении то, что обеденный перерыв почему-то продлился, и пришлось ждать еще около 10 минут. Этот поход очень хорошо иллюстрирует ту атмосферу “мелочей жизни”, в которой приходится жить на Руси основной массе населения.

Приняла нас та же женщина-нотариус, у которой я был около двух недель назад. Были составлены нужные доверенности. Назад домой я добирался пешком (жара 29 градусов), а Вера села на прямой московский автобус. Очень устал.

Остаток вчерашнего вечера провел за чтением Моруа. Читаю последнюю часть его трилогии (Бальзак, Гюго, Жорж Санд). Поразительна духовная жизнь Франции 19-го века, если ее сравнивать с Россией того же времени!

Сегодня у меня тоже было приключение. Пошел в магазин купить простенький замочек для своего “кабинета” на тот случай, если две остальные комнаты удастся сдать. В эту комнату я перенесу все ценные книги и вещи, а ключ оставлю Вере С. Но в отделе, где замки, продавщица решила заняться уборкой и ответила “сейчас”. Постоял и вспомнил, как мне ответили также “сейчас” в гастрономе, когда я попытался выписать газету по альтернативной подписке, а после этого началась ругань. Решил уйти от греха подальше и поискать какой-либо свой старенький замочек.

По дороге встретил одного из своих бывших сотрудников. Мы с ним проработали в институте, вероятно, два десятилетия и встречались постоянно на семинарах, ученых советах, при поездках в Романово и т.д. Он прошел мимо, сделав вид, что меня не замечает. Я поймал себя на мысли, что и мне встречаться с ним и разговаривать не хочется, не о чем. И это тоже одна из характерных особенностей российской жизни, ее повседневных “мелочей”. Что это за общество? Чем же оно связывается? Только властью? Невольно вспомнишь “Алису в зазеркалье”: “задом наперед, все наоборот”.

6 августа. Почти неделю ничего не записывал, так как надоело повторять одно и то же. До отъезда надо решить вопрос о книгах, которые продолжают заваливать половину комнаты Лены. Стал звонить Ольге. К счастью, она была дома и взяла трубку. Договорились о переброске книг либо сегодня вечером, либо завтра.

В 12 часов дня неожиданный звонок Оли: “Давайте перенесем книги сейчас, так как вечером и завтра утром я не могу. Вы будете спускать вниз, а я уносить”. К этому я совсем не был готов, так как моя грыжа обострилась, а найти помощника времени уже не было. Пришлось опять “плюнуть на все”, отложить еду и начать операцию с книгами. А это несколько десятков тяжелых вязанок (по двадцать книг)! Хорошо еще, что в процессе перетаскивания я на лестнице встретил Машу Лепилину с подругой. Эти две двенадцатилетние девчушки мне очень помогли. Когда мы все закончили, я поблагодарил их, наградил карандашами, тетрадями и другой детской мелочью и пошел отдыхать.

Завтра предстоит еще одна неприятная операция: перерегистрация телефона. Отказаться от нее нельзя, так как только телефон будет связывать меня с оставленной квартирой. А перерегистрация, как я догадывался, будет означать снова очереди и общение с бюрократией. Вспомнилась первая перерегистрация телефонов перед отъездом, перерегистрация пенсионеров, сберкасса и многое другое. Бюрократия в России матереет. Только одна она благоденствует, создает сама себе работу, обирает население и не дает ему забывать о власти.

9 августа. Сегодня первую половину дня я провел в очереди на телефонном узле. Конечно, в связи с отъездом мне телефон не потребуется. Но Вере С. и ее жильцам он будет нужен, и я решил избавить их от этой операции, так как они ничего и никого здесь не знают. Заранее узнал дни и часы приема и рассчитал время так, чтобы прийти за 10 минут до открытия. Оказался уже 11-м! Кроме того, прием начался с опозданием, и два человека  протиснулись вне очереди “по блату”. Поэтому моя очередь подошла лишь незадолго до обеденного перерыва. Очень устал, а назад надо было снова идти пешком при жаре (26).

В очереди наслушался о засилье бюрократии. Женщина передо мной сегодня пришла уже второй раз, так как предыдущий прием прекратился почему-то раньше указанного времени окончания работы (16 часов). Окно закрылось перед женщиной с ребенком, стоявшей перед ней. Не помогли и коллективные упрашивания.

12 августа. Вчера удалось съездить в Романово с отцом Веры C., познакомить его с соседями и ввести в “право владения”. Накануне Вера по телефону сообщила, что отец приедет за мной на своей машине к 11 часам. Но приехал он лишь к 12, так как спустили сразу два колеса и пришлось с ними повозиться. Тем не менее, добрались благополучно и застали соседей на участке.

Я познакомил их, посидели, выпили символически на прощание (поллитровку я привез с собой) и попрощались. На обратном пути не обошлось тоже без приключений: сразу же после отъезда снова спустила одна из шин. Машина очень старая и ходит, как говорится, “на честном слове”. Пришлось останавливаться и менять колесо; благо оказалось запасное. Остальная часть пути прошла без приключений, и уже к пяти часам мы были в Троицке. Мой спутник захватил с собой из нашей квартиры все книги и журналы по пчеловодству и некоторые пчелиные принадлежности. И, довольный, отправился домой.

Что он за человек? Говорит: полковник запаса, участник войны и инвалид 2-й группы. Но он на два года моложе меня и захватил, вероятно, лишь конец войны. Дослужился до полковника уже либо на военной кафедре, либо в военкомате. Очень разговорчивый и, по первому впечатлению, непосредственный. Очень характерны его политические взгляды (а на политику он переходил постоянно). Ругает все русское и поносит русского человека как неисправимого дурака. Говорит, что нужно сближаться и дружить с Америкой. И, неожиданно: “… русский человек долго терпит, но затем как даст!” В пример приводит Сталинград. И сразу же после этого: “Как ведь воевали? Своих уложили 10:1”. Упоминает о загранотрядах.

Я слушал и вспоминал Петракова, моего знакомого по Романову. Опустившийся полностью пропойца, почти никогда не “просыхавший”, но как-то случайно мы встретились на пути в Чубарово и шли вместе; он всю дорогу развивал эту же тему о русском человеке, “который еще всем покажет”. А кончил свое дни в пьяном виде под колесами грузовика в Чубарове.

Алексей Никитич говорил всю дорогу, хвастал тем, что раньше всегда выпивал на дорогу и гаишники его никогда за это не задерживали и не штрафовали. Водит он свою старенькую машину очень небрежно и как бы бравирует этим. Я очень устал и от сутолоки поездки, от дороги и от своего спутника. Поэтому оставшуюся часть дня просто “отсиживал время” до сна.

18 августа. Позавчера половина дня ушло на стирку всего остающегося, главным образом, постельного белья, а вчера занимался окончательной уборкой квартиры. Заезжала также Ада с сыном, взяла машинку “Оптима” со столиком, все соответствующие принадлежности и  ловушку для пчел. Дала мне бумажку с ее точным адресом. Она, оказывается, не Аделаида, как я думал, а Илиада. Это – пример русской осторожности “на всякий случай” (мы с ней знакомы два десятилетия)... Уклончивость и прямое вранье пронизывает здесь всю атмосферу и составляет характерный элемент “мелочей жизни”.

21 августа. Все собрано, вынесен мусор. Осталось около двух часов до приезда Веры С. Но, вероятно, опоздает. По радио передали, что ожидается резкое ухудшение погоды. Утром ходил прощался с лесом. Бросается в глаза, что и лес не выдерживает российской жизни: за три года погибло очень много деревьев, и их уже никто не убирает. Но утро было солнечным, и ничто не предвещало ухудшения погоды.

Прощай, родина! Здесь уже не остается никого из близких мне людей.

18:30. После отъезда из Троицка мы заехали сначала к отцу Веры С. забрать остальных спутников – американскую пару, с которой мне предстояло лететь вместе – и вещи. К самолету, как можно было ожидать, мы слегка опаздывали, а машину вел Алексей Никитич. Такой езды я никогда еще не испытывал: в некоторых местах мы ехали не по улице, а по тротуару. Но ни один милиционер нас не остановил, чего я очень опасался. Как бы то ни было, а прибыли мы вовремя.

 У нас было очень много вещей: всего десять, шесть из которых мы сдавали в багаж. В Шереметьеве море народа и бестолковые указатели. Мы сначала встали не в ту очередь, простояли почти полчаса и  уже подошли к окошку. Видели, как чиновник наметил очередную “жертву”, отвел ее в сторону и начал “шмонать”, вытаскивая по очереди все узлы из сумки. Никто его не заменил, и проход приостановился. В это время я с ужасом подумал, что у нас шесть чемоданов и четыре места с собой! Видел я, как другую “жертву” заставили вынуть и пересчитать все деньги, а у меня в кармане триста долларов. Когда подошла наша очередь и Маргарет просунула в окошко все наши документы, чиновник разъяснил ей, что американцы пропускаются через другое окно. Пришлось искать соответствующее окно в толчее, отстоять еще одну, правда – небольшую, очередь. И я увидел с облегчением, как наши шесть чемоданов отправились без контроля и досмотра, а мы быстро прошествовали на посадку.

 

6. Заключение.

 

Так закончилось это необычайное и, вероятно, мое прощальное путешествие на “родину”. Кое-что из намеченного (просмотр записок и дневников Лены, чистка архивов и подготовка квартиры к сдаче) мне удалось выполнить. Но с каким трудом и с какой затратой усилий и времени! И это, главным образом, из-за этих самых пресловутых “повседневных жизненных мелочей”.

Убогие, тесные, плохо выстроенные и никогда не ремонтируемые квартиры – и это вблизи Москвы и во вновь выстроенном научном городке, насчитывающем всего-то лет тридцать! Что же творится в глубине России?! Ужасающие дороги и транспорт, а также плохое и нерегулярное снабжение продуктами питания основной массы населения, дополненное неустройством магазинов и грубостью продавцов. Все это создает как бы внешний фон, на котором происходит повседневная жизнь основной массы людей в современном российском обществе, т.е. проявляются эти “мелочи”. К внешнему фону, конечно, постепенно привыкаешь, но после продолжительного пребывания в нормальном обществе все эти “мелочи” производят действие шока. Трагизм этим “мелочам” придает, однако, необходимость и неизбежность постоянной борьбы с ними в условиях недружелюбия и отчуждения от ближайшего окружения: родственников, соседей, сослуживцев, бывших друзей и просто знакомых. Нередкими спутниками этого отчуждения являются ненависть, драки, поножовщина, убийства – даже среди родственников…

...Должно пройти много поколений, после чего может начаться оживление жизни в России. Если оно начнется вообще. Общество в целом, в его глубине, не успело преодолеть даже границы полудикости. Читал здесь на досуге Швейцера, его “Письма из Ламбарене” и находил много общего в описаниях жизни полудиких африканцев. К этой полудикости добавились повальное воровство, вранье и уклончивость, неискренность и многое другое на фоне разрастающейся, всепроникающей и коррумпированной бюрократии.

Таковы столь печальные и удручающие итоги моей поездки в “уходящее прошлое”.






1СотрудницаипомошницаЗиновьева. Познакомился с ней через Зиновьева в то время, когда его начали преследовать, и он обратился в нашу Хельсинскую группу за поддержкой. Заявление об этом он передал мне, а я - Орлову. После этого мы с Леной навещали Федину. У нее тогда была квартирная тяжба с братом, и мы старались ее морально поддерживать. Бывал я у нее и позже. С Зиновьевым после его обращения в Хельсинки за содействием (в виде написанного собственноручно заявления) у нас установились дружеские отношения. Жил он тогда недалеко от станции метро Профсоюзная, которая была конечным пунктом при моих частых поездках в ФИАН. Угрожая арестом и ГУЛАГом, его вынудили эмигрировать.