Владимир Скиф

Кто чашу горя накренил? Стихотворения

ЛЕРМОНТОВ

 

В стихах он был и вправду – равен Богу,

Он не творил – он с Богом говорил.

И, приближаясь к смертному порогу,

В бессмертие тропу свою торил…

 

Мертвел Мартынов, леденел от света

Его стихов и жажды – мир любить.

Он не затмил великого поэта,

И превосходства не сумел добыть

 

В стихах,

       в остротах непомерно-шалых.

И на балах – среди друзей-кутил –

Казался тем начищенным шандалом,

Который не горел и не светил.

 

Он, мстительный, напыщенный,

                       в черкеске,

Стелил поэту смертную постель…

Под Машуком в ближайшем перелеске

Уж скоро грянет чёрная дуэль.

 

Нам не успеть к поэту на подмогу…

Он упадёт в ночную тьму лицом.

Кремнистый путь дотянется до Бога,

Гора Машук подёрнется свинцом.

 

И будут сниться каждому отрогу,

Как дождь идёт, как Лермонтов молчит…

И «Выхожу один я на дорогу»,

Как Божий гром, над Машуком звучит.

 

 

* * *

 

Кто чашу горя накренил

Над Машуком тем смертным летом?

Кто дождь тяжёлый обронил

Над умирающим поэтом?

 

А ветер бился и кричал,

И тело травами окутал,

Чинары древние качал

И гибель с колыбелью путал.

 

О, этот гром над головой!

О, сердце, принявшее выстрел!

Гремит Кавказ, а под Москвой

С деревьев – раненые листья.

 

Сплетались волосы с травой,

Со смертью жизнь переплеталась.

Природа смыть позор людской

Грозой полночною пыталась.

 

Но ей убийства не избыть,

Как не избыть молвы в народе,

Что кровь Мартынову не смыть

И супостату Нессельроде.

 

Их тени бродят у черты,

Где навзничь тело распростёрто,

Где чёрный демон высоты

Сам на убийц накликал чёрта.

 

* * *

 

Полёт немыслим. Город тесный.

Разводит судьбы враг-вокзал.

«Мороз и солнце! День чудесный» –

Влюблённый Пушкин написал.

 

Уйду в деревню. Там я – местный.

Сквозь поле тянется рубец.

«Мороз и солнце! День чудесный».

В конюшне пляшет жеребец.

 

Сияет путь земной, небесный,

Иглой пронизывает дни…

«Мороз и солнце! День чудесный».

И свистнул Пушкин: – Догони!

 

О ВЕЗЕНЬЕ

 

Алмазный блеск везенья

Всё не спешит ко мне.

Мои стихотворенья

Кустятся в тишине

 

Меж сердцем – и геранью,

От неба – до окна,

Во сне или за гранью

Несбывшегося сна.

 

Я спать не буду ночью,

Своей тоской упьюсь

И Ангела воочью

В ночном окне дождусь.

 

Он тихо стукнет ставней

И радугой крыла

Стихи мои достанет,

Не повредив стекла.

 

Он прочитает строчки

О боли и любви

И скажет-напророчит:

– Душою не криви!

 

Страдай из-за России,

Страдай из-за любви,

Отринь своё бессилье

И злобу не зови.

 

Печалься, как Есенин,

Как Гумилёв и Блок.

Страдай – и путь к везенью

Тебе укажет Бог.

 

ВДОХНОВЕНЬЕ

 

А вдохновенье – это что-то свыше,

Оно ударит сразу мощью всей,

И сразу строчка, как земля, задышит,

И засвистит метафор карусель.

 

Оно себя как будто бы обрушит,

Устроит в кабинете сущий гнёт.

И наизнанку вывернет мне душу

И нежным светом с неба полыхнёт.

 

К черновику, к работе вдохновенье

Меня гвоздями острыми прибьёт,

Помучает, родит стихотворенье,

Как будто в небо Ангела взовьёт.

К списку номеров журнала «ДЕНЬ ПОЭЗИИ» | К содержанию номера