Мария Шипилова

Вкус красоты. Рассказ

Foto5

 


Журналист, кандидат филологических наук, пишет рассказы и повести, имеет публикации в литературных сборниках.


 


 


1.


Я проснулась рано и поразилась глубокой  тишине. Было так тихо, что я слышала, как бьется мое сердце. Я напрягла  слух, попыталась уловить хоть какие-то звуки, но ничего не услышала. Я  расслабилась и закрыла глаза. Приятно слышать тишину. Абсолютную.  Совершенную. Поскольку слух мой не напрягал посторонний шум, я  сосредоточилась на ощущениях. Как давно я этого не делала, не  чувствовала своего тела. Что же я ощущала сейчас? Твердые доски кровати,  прикрытые тонким матрасом, ломоту во всем теле с непривычки. Я сделала  глубокий вдох. Воздух был пропитан горьковатым запахом древесины. Я  открыла глаза и увидела над собой деревянные доски потолка. Они были  новые, поэтому так остро пахли. В некоторых местах доски плохо пригнали,  и я видела бледно-голубые полоски неба. Я лежала и вбирала в себя  окружающий мир, как, наверное, делает это младенец. Я никуда не спешила,  просто ощущала себя. Но это оказалось не так просто. Даже очень сложно  почувствовать себя, впитать в полной мере все звуки, запахи, предметы.  Не быстро просканировать, а погрузиться в них, выпить до дна. Вот,  например, дощатый потолок. Если вглядеться, заметишь неповторимый узор,  десятки оттенков. Где-то дерево цвета топленого молока, где-то - меда, а  где-то - темное как корица. Я представила рабочих, приглашенных из  ближайшей деревни – крепких загорелых мужчин. Несколько дней подряд они  стучали молотками, чтобы перед началом туристического сезона в этом лесу  выстроился ряд домиков. Они получили деньги, скорее всего маленькие.  Отнесли их женам, а те пошли в единственный магазин, купили хлеба,  колбасы, сахара, чай, конфет детям. Или спрятали заработок, чтобы  достать, когда будет острая необходимость. А, может, все было совсем  иначе в суровом краю Горного Алтая.


Я встала с твердого ложа и потянулась.  Деревянный пол был холодным. Я сунула ноги в шлепанцы, надела халат,  взяла полотенце, зубную пасту, щетку и вышла на улицу. На турбазу  «Катунская» я приехала прошлым вечером – измученная физически и душевно.  Администратор дала мне ключ и провела к отдаленному домику. Я вошла в  маленькую комнатку. Бросила сумку в угол, повалилась на жесткую кровать и  мгновенно заснула, чтобы проснуться сегодня другой, вернее, с огромным  желанием начать жить по-другому. Перенесшая нервный срыв из-за бешеного  городского ритма, офисных интриг и разрыва отношений, я уехала так  далеко, как могла, чтобы понять, кто я и зачем живу в этом мире, побыть  наедине с собой и, главное, с природой.


В этот час на турбазе не было видно ни одного  человека. Сезон только начался, и большинство домиков пустовало. Вчера,  когда я заселялась, мне показали, где можно умыться. Я шла по узкой  тропинке, и высокая трава, влажная от утренней росы, хлестала меня по  ногам. Я остановилась и посмотрела вниз. Это была не просто трава, а  самые настоящие джунгли. Я не знала названия растений, но в этой чаще  были и длинные, тонкие как иглы травины, и побеги с бледно-фиолетовыми  цветами, и высокие стебельки, от которых отходили веточки, а с каждой из  них свисали кисточки. За побеги более высоких растений цеплялась  ползучая трава с маленькими листиками сердечком. Я сорвала травинку и  провела пушистыми кисточками по руке. Щекотно. Потом по шее, лицу,  губам. Впереди я увидела ржавый умывальник советских времен. Подошла,  сложила руки пригоршней и нажала на носик снизу вверх. Полилась вода. Я  вздрогнула, такая она была холодная. Быстро умылась, почистила зубы и  вернулась в свой домик. С утра в лесу холодно и влажно. Я забралась под  одеяло, но простыни были сырые, и я не могла согреться. Завтрак должен  был начаться примерно через час. До меня доносились звуки голосов. Люди  постепенно просыпались. Я вылезла из-под одеяла и решила одеться. Наряд  мой был самым простым – шорты, белая рубашка с короткими рукавами, кеды.  Волосы собрала в хвост. Косметикой я пользоваться не стала. Здесь в  горах я принципиально решила отказаться от часов, мобильного телефона,  косметики и зеркала. Накинув на плечи кофточку, я пошла в столовую.


В центре просторного зала стояли длинные  столы, покрытые клеенчатой скатертью, и пластиковые стулья. Я села на  один из них, поближе к выходу. Сначала я была одна, но через какое-то  время стали подтягиваться другие отдыхающие. Заспанные, они шаркали по  полу шлепанцами. Я без всякого раздражения смотрела на них, и все они  казались мне милыми. Повар – полная женщина в зеленом фартуке, стала на  раздачу. Туристы подходили к ней и получали чашку овсянки, кусок хлеба и  витаминку. Я быстро добежала с тарелкой до стола, потому что каша была  очень горячей и обжигала руку. Потом подошла к столу, на котором стояли  стаканы со сладким чаем. Я взяла граненый стакан и села завтракать. Все  были компаниями, только я одна, но сегодня мне не было от этого грустно.  Я ела горячую кашу и вспоминала детство. Именно такой завтрак подавали в  летнем лагере. С каким нетерпением мы ждали его, всегда голодные  подростки. Я побывала в лагере пять раз, но мне там никогда не  нравилось. Все девчонки казались мне более современными, модными,  раскованными. В них влюблялись мальчишки, они влюблялись в них. В меня,  думаю, никто не влюблялся, да и я тоже. А что изменилось сейчас? На  минуту мне показалось, что я перенеслась в прошлое, такой же стол,  завтрак и такое же ощущение одиночества. Я доела кашу, взяла в ладонь  витаминку. Она была похожа на желтую бусинку. В детстве я обожала  украшения. Находила у бабушки бусинки и сама нанизывала их на нитку. А  однажды мама купила мне два перстня – один круглый с камнем цвета  янтаря, а другой вытянутый с синим камнем. Это были просто стекляшки, но  я была безумно счастлива. Может, такая тяга к украшениям  свидетельствовала о просыпающейся женственности.


– Кто едет на экскурсию? – раздался энергичный голос вошедшей женщины.


Она была среднего роста, в кепке, шортах до колен и футболке с воротничком. Бодрая, подтянутая, веселая.


– Я ваш гид и верный товарищ по экскурсиям, Наташа, – представилась незнакомка.


 Все присутствующие подняли руки, я тоже подняла.


Сразу после завтрака нас погрузили в  микроавтобус, и мы поехали по извилистой горной дороге. Я была в  предвкушении путешествия. Все-таки я приехала сюда не для того, чтобы  копаться в прошлом и жалеть себя, а наслаждаться настоящим и познавать  себя новую. С такими мыслями я приближалась к Тавдинским пещерам,  которые мне предстояло покорить.


Микроавтобус остановился у входа на  территорию пещер, и все пассажиры вышли. Солнце поднялось и припекало.  Было жарко, и я оставила свою кофточку в машине. Наташа повела нас к  кассам. Я шла с группой туристов и любовалась пейзажем. Небо было  голубым, и по нему, как разорванные куски ваты, плыли облака. Поросшие  темно-зелеными соснами горы прорезали небосвод, кое-где их пики словно  тонули в его голубизне.


Мы купили билеты и теперь шагали друг за  другом по тропинке к пещерам. Я с интересом рассматривала старые сосны и  кедры. Их стволы были такие коряжистые, ветви выкручены суровыми  зимами, но при этом на них росли свежие мохнатые иголки. На расстоянии  от нас возвышались огромные цепи гор, где-то они поросли деревьями,  где-то были видны их суровые каменные бока.


– Куда же мы полезем? – спросила у гида одна из туристок.


– На самую вершину, – ответила Наташа.


К нашей группе еще присоединились люди. В  общей сложности нас набралось человек 30. Впереди шел инструктор –  молодой парень, наверное, студент. В густой траве и кустарниках у  подножия горы были сооружены деревянные ступеньки. По ним нужно было  подняться ко входу в пещеру - огромной расщелине, которую скрывали  деревья. Ступенек было много, более сотни. На середине пути я уже дышала  как паровоз и обливалась потом. Но, стоит отметить, воздух был чудесен.  Я с удовольствием вдыхала его полной грудью. Впереди себя и за собой я  слышала пыхтение остальных туристов. Наконец мы оказались у входа.  Широкий лаз вел куда-то в темноту. Наш инструктор сделал здесь  пятиминутную передышку, чтобы подождать тех, кто плелся в конце и  рассказать немного про пещеры. Вначале я внимательно слушала.


– Свое название пещеры получили от названия  деревни Тавда, которая раньше находилась неподалеку от этих мест, –  рассказывал парень. – Протяженность скал с пещерами, а их здесь более  30, составляет около 5 километров. Пещерные отверстия находятся в  отвесных скалах, добраться до некоторых довольно трудно. В далеком  прошлом Тавдинские пещеры служили жильем для человека. Во время  археологических раскопок в них обнаружили предметы гончарного  производства, рыболовные принадлежности.


Потом я отвлеклась. Меня окружали  внушительные каменные породы. Я чувствовала себя странно, будто  забралась в какое-то святилище, миновала временные границы и оказалась в  прошлом. Только представьте, здесь жили первобытные люди. И теперь  здесь стою я, и за сотни лет здесь практически ничего не изменилось.


Мы последовали дальше. Проход внутри пещеры  оказался на удивление узким - и в высоту, и в ширину. Мы могли идти  только согнувшись. Было темно, и мы на ощупь двигались друг за другом.  Проводник сказал пригнуться как можно сильнее, чтобы в темноте не  поранить спину или не удариться головой о каменный потолок. Я не страдаю  клаустрофобией, но когда в течение нескольких минут, можно сказать,  ползешь в кромешной мгле по узкому проходу и не знаешь, что ждет тебя  впереди, становится страшно. Я пробовала держаться за стены, но они были  холодными и мокрыми. Видимо, сочилась вода. Воздух был сперт.  Постепенно стало светлеть, проход расширялся, и мы вышли на просторное  место. Здесь горел фонарь. Я видела, что стены поросли чем-то белым и  были испещрены небольшими углублениями. Какие-то из них были тупиками, а  какие-то вели вглубь. Но они были маленькими, как норы. Человек, даже  ребенок, не смог бы пролезть. Интересно, как они появились, ведь  животное не могло прогрызть камень или процарапать его когтями?  Некоторые ходы были аккуратными округлыми, а некоторые представляли  собой нечто фантастическое по форме. Окрас пещеры внутри напоминал кожу  мамонта. Я, конечно, не видела мамонта, но, думаю, такой и должна быть  его кожа. Некоторые части стены были будто отполированные. Прожилки на  их смуглой поверхности тоже напоминали шкуру животного. Мы снова  пустились в путь. Но скоро остановились. Вверх вела почти отвесная  стена. Каким-то образом к ней были приделаны плашки, напоминающие  ступени, и шаткие перила. Внизу была темнота, непонятно, глубокая  пропасть под нами или нет. Вверху же пробивался солнечный свет. Чтобы  добраться до него, нужно было подняться по отвесной стене. Мы стали  карабкаться. Нужно было прикладывать усилия, чтобы удержать равновесие.  Наконец, все оказались наверху.  


- Как вы убедились, главная галерея была  довольно просторной, но постепенно поднималась. Перепад от нижнего входа  к высшему составляет 23 метра. На последнем 40-метровом участке, перед  самым высшим входом, галерея закручивается спиралью, перекрывая свою  нижнюю часть и образуя уступ, - просветил нас проводник.


Мы вышли на узенький, как подоконник,  козырек. Я устала, у меня кружилась голова, но я была довольна. Я стала  разглядывать каменные породы - грубые, но красивые. Сложно описать  рисунок камня, он был неповторим. Светлый с песочного цвета разводами, с  вкраплениями серого, коричневого. Там, где гору освещало солнце, она  казалась золотистой. Места, на которые не попадали солнечные лучи, были  густо-синими, почти черными. Я представила, как здесь мрачно осенью и  зимой, когда нет солнца, и тебя окружают серые, давящие махины гор, а  твой дом находится в деревушке у их подножия. Я снова посмотрела на  освещенные участки. Где-то между породами росла трава, а где-то даже  цветы нежно розового и желтого цвета. Необыкновенно, когда хрупкий с  виду цветок находит в себе силы вырасти на камне. Значит, не такой он  хрупкий, как кажется на первый взгляд.


– Это не простое место, – услышала я слова  проводника. – Другое название этой пещеры «Девичьи слезы». В древние  времена здесь проверяли на верность жен. Если существовало подозрение на  неверность, женщину сбрасывали с этого каменного уступа в пропасть.  Если она выживала, что, как вы понимаете, практически невозможно, значит  была невиновна. Если разбивалась, то виновна. И обманутый муж мог взять  в жены другую женщину.


Я вздрогнула. С зарождения человечества  мужчины совершали подлости в отношении женщин, придумывали различные  средства, чтобы избавиться от надоевших жен и оправдать свою похоть,  желание связать себя с другой. Это был обычай жесточайшего убийства.  Никто не останется живым, если сбросить его с высокой скалы, а если и  останется, то наверняка скоро умрет от полученных повреждений или  останется инвалидом. Как это ужасно и несправедливо!..


Я думала, что наша экскурсия подошла к концу,  и мы повернем назад, но ошибалась. Я не сразу заметила, что уступ  сужался еще сильнее так, что можно было поставить лишь одну ногу, и шел в  бок и ввысь. Нам предстояло подняться на самый пик горы, пробираясь по  этому крошечному неровному уступу. Я не боялась высоты, но предпочла не  смотреть вниз. Шла, сосредоточенно глядя себе под ноги. Наш инструктор  стоял на самом пике и помогал туристам, потому что последние метры  представляли сплошь острые камни, за которые приходилось цепляться  руками, чтобы не соскользнуть вниз. Когда я оказалась на самом верху,  замерла от восхитительного зрелища. Казалось, я попала на небо. Оно было  так близко – подними руку и дотронешься, а пики других гор были совсем  рядом. Внизу змеилась бирюзовая Катунь между поросшими соснами и кедрами  берегов.


Дальше идти было проще. Мы начали спускаться с  обратной стороны горы. Двигаться нужно было осторожно, потому что спуск  был крутой и каменистый. Группа то и дело останавливалась, и проводник  рассказывал что-то. Через некоторое время мы увидели каменную арку.


- Перед нами уникальная Тавдинская карстовая  арка. Это остаток свода карстового туннеля или пещеры находится на  высоте около 80 метров над уровнем воды Катуни. С 1996 года она имеет  статус памятника природы. А вы можете просто загадать под ней желание! -  отметил инструктор.


Вся группа устремилась под арку, я тоже. Что  же загадать? Я стояла и ничего не могла придумать. В моей новой жизни,  которая началась с этого утра, еще не наступило время для желаний, а  загадывать желания из старой жизни было нецелесообразно. Я вышла из-под  арки и последовала дальше.


– А это место называется «Ноздри дракона».


Я посмотрела по направлению руки молодого  человека и улыбнулась. Действительно, в зарослях травы и деревьев  находилось два каменистых углубления, будто ноздри гигантского зеленого  чудовища.


Скоро мы спустилась вниз. Я чувствовала  усталость, но в тоже время воодушевление. Я не знала, сколько сейчас  времени, да и не хотела знать, пожалуй, впервые в жизни.


 


2.


Как в любом коллективе всегда находится  неформальный лидер, так и у нас. Полная женщина в широкополой соломенной  шляпе, по имени Ирина.


– Давайте выйдем за территорию пещер,  спустимся к реке и перекусим, – предложила она. – Что-то после всех этих  скалолазаний у меня в животе урчит как у мамонта.


Все поддержали Ирину. Оказалось, только я  собралась налегке, у остальных же в микроавтобус были загружены пакеты с  едой. Женщины попросили нашего гида Наташу открыть автобус, вытащили  провизию и пошли на берег. Я присоединилась к ним.


Мы выбрали живописную полянку прямо у Катуни.  Пока женщины расстилали покрывало и выкладывали на него обед, я подошла  к воде. Река в этом месте была мелкая, но очень бурная. Мне казалось,  что я могла бы остаться здесь навечно. Сидеть на берегу и часами  наблюдать стремительный бег Катуни. Кстати, вода была абсолютно  прозрачная, каждый камешек на дне как на ладони, но очень холодная. По  всей поверхности реки, насколько мог увидеть глаз, были разбросаны  огромные валуны. Катунь блестела и переливалась на солнце. Я зачерпнула  лучистую влагу и умылась.


Меня позвали к импровизированному столу. Я  сказала, что ничего не припасла для общего обеда, но сердобольные  хозяюшки только махнули рукой, еды было предостаточно. К тому же, для  ребенка ничего не жалко. Я улыбнулась и присоединилась к трапезе. По  сравнению с этими женщинами я действительно напоминала подростка -  высокая, худая, с собранными в хвостик волосами и в тинейджерской  одежде. Я не чувствовала голода, но когда начала есть поняла, как  проголодалась на самом деле. Утренняя овсянка не давала насыщения, тем  более для такого активного дня. Еда была простая, но очень вкусная. Я с  наслаждением хрустела сочными молодыми огурчиками. Откусывала яйцо с  желтой сердцевиной и пышный пшеничный хлеб. Все продукты были со своих  огородов, кухонь, хозяйств. Я ела картофель с оладьями из кабачков с  чесноком, холодец, пироги с капустой и мясом, запивала все медовухой.  Сладкий напиток приятно кружил голову. Впервые за многие месяцы я  чувствовала себя пресыщенной физически и умиротворенной духовно. Я легла  на нагретую солнцем траву и слушала разговоры женщин. Они обсуждали  самые обыденные вещи, но я внимала с большим удовольствием и интересом,  что у кого-то плохо взошла морковь, на картофель напали вредители, а  кто-то собрал отличный урожай садовой клубники. Мужчины, их было  немного, поев, отошли покурить. Женщины принялись сплетничать - кто за  кого вышел замуж, женился, умер, родился. И так все было естественно,  так просто, как бегущая река, – рождение, жизнь, смерть. И не было в  этом надрыва, непреодолимых трудностей, страданий. Может, я оказалась в  тупике, потому что относилась к жизни иначе, чем эти женщины, как к  сложной математической задаче, которую не могу решить, потому что не  знаю формул. Я всегда считала таких женщин простыми, в какой-то мере  примитивными. Они не стремились к карьере, большому достатку,  автомобилям, стильным нарядам, заграничным путешествиям, богатым  любовникам. Они просто жили - выходили замуж, рожали детей, содержали в  чистоте дом, занимались хозяйством. И все у них получалось само собой,  легко, непринужденно. Может, в этом и заключается мудрость, не их  личная, а мудрость природы. Нужно просто следовать ее законам, не  строить себе искусственных целей, не расшибать лоб, добиваясь их. Я  закрыла глаза и стала слушать журчание воды и женских голосов. Мне  казалось, что-то меняется в моем сознании. Я пока не знала, что именно,  только стояла на пороге жизненного откровения, но пока не постигла его.  Кажется, я задремала, потому что, когда открыла глаза, увидела, что  женщины уже все собрали в пакеты. Я поднялась. Нас ждал микроавтобус,  чтобы отвезти на турбазу. Я была довольна тем, как провела день.


В машине женщины запели. Их голоса были грубыми, низкими, но что-то дрогнуло во мне.


– Вспомни, мой ненаглядный,


Как тебя я встречала,


Мне казалось, что счастье -


Это ты, дорогой.


Все, как лучшему другу


Я тебе доверяла,


Почему же сегодня


Ты прошел стороной? – тянули они хором.


Снова я столкнулась с непонятной для меня  стороной женской натуры – могучей, сильной, страстной. Я не знала слов,  но в некоторые моменты присоединялась к поющим и удивлялась этому.


– Никому не поверю,


Что другую ты любишь,


Приходи на свиданье


И меня не тревожь.


Неужель в моем сердце


Огонечек потушишь,


Неужели тропинку


Ты ко мне не найдешь? – спела я вместе с женщинами, и слезы выступили у меня на глазах.


Когда мы приехали на турбазу, я не пошла в  свой домик. До ужина еще было время, к тому же я заметила неподалеку  небольшой базарчик, где продавали сувениры. Я решила сходить туда. Мне  не особенно нужны были сувениры, просто я не хотела оставаться одна со  своими мыслями.


Базарчик состоял из лавок десяти под  деревянным навесом. Он располагался на небольшой площадке у дороги,  чтобы автобусам с туристами удобно было остановиться по пути. Я стала с  любопытством рассматривать товары. Продавали кухонные принадлежности из  кедра. Разделочные доски были очень красивы, упоительно пахли деревом,  поражали узорами подставки под горячее, декоративные резные ложки.  Продавцы нахваливали товары - шкурки животных, подушечки, набитые  местными травами, кедровые орехи, мед. Золотистые и янтарные баночки  стояли в ряд. Внимание привлекали всевозможные бальзамы, подвески,  брелоки с символикой Горного Алтая. Меня, как любительницу украшений,  заинтересовал лоток с бусами и браслетами. Они были сделаны из обычных  камней, которые можно найти на берегу Катуни, частичек горных пород,  глиняных бусин. Довольно грубые, но очень колоритные вещицы. Мне  понравился браслет из полоски кожи, нескольких речных камней и  разноцветных глиняных и деревянных бусин.


– Купите, не пожалеете, – сказал продавец.


– Может, в другом месте я найду лучше, – сказала я и улыбнулась, чтобы мужчина не счел мои слова грубыми.


– Не найдете.


– Почему же?


– Потому, что я сам их делаю, и вторых таких нигде нет.


Я отвлеклась от браслета и внимательно  посмотрела на продавца. Его национальность было трудно определить. У  него были характерные для алтайцев темные волосы, но глаза - карие, а не  черные, хотя и чуть удлиненные к вискам, кожа не такая смуглая, как у  коренных жителей. Он был высоким, в то время как большинство алтайцев  среднего роста.


– Как вас зовут? – неожиданно спросила я.


– Темир.


– Это имя что-то означает?


– Да, в переводе с алтайского значит «железо».


– Я куплю браслет, Темир, – сказала я и, вытащив из кармана деньги, протянула мужчине.


– Не пожалеете, – повторил продавец. – Если  пройдете дальше базара метра на три, найдете бьющий из земли родник. Там  чистейшая вода.


Мужчина улыбнулся. Я тоже улыбнулась и пошла.  Пройдя весь базар и немного вперед, я действительно увидела родник.  Попила воды. Она была свежая и вкусная. Людей не было, поэтому я решила  посидеть у родника. Надела браслет. Крупные бусины странно смотрелись на  моем тоненьком запястье. На секунду я вспомнила больничную плату, свои  худые руки под капельницей, но тут же отбросила эти мысли. Здесь для них  не место. Я огляделась. Солнце еще светило, но что-то менялось в  окружающей природе, наступало вечернее затишье. Пора возвращаться на  турбазу.


На ужин нам подавали тушеный картофель с  мясом. Я снова с аппетитом съела все, что было на тарелке. И опять еда  показалась мне необыкновенно вкусной, хотя она была самой  непритязательной. До темноты, а она наступала в горах рано, я решила  исследовать турбазу. И не зря, потому что в итоге обнаружила спуск к  Катуни. Берег был травянистый, а на противоположном возвышалась огромная  гора. Берега как такового там не было, и казалось, что гора растет  прямо из воды. Я села на траву и… просто сидела. В голове моей не было  мыслей. Пока я так медитировала, гора стала совсем темной, и ее черная  тень упала на воду. Река тоже окрасилась в черный цвет, хотя в некоторых  местах еще блестело солнце. Но через недолгое время отблески погасли.  Сразу потянуло сыростью, я ощутила, что полоска травы, на которой я  сидела, мокрая. Мне стало холодно. В горах так и происходит. Совсем  недавно мир переливался разными красками, но вдруг солнце померкло, и  все вокруг стало темным и пугающим. Я пошла к себе. Рядом с другими  домиками происходила возня. Люди собирались компаниями, но я не решилась  присоединиться ни к одной из них. Ощущение единства, которое я  испытывала в обед, прошло. На меня вдруг вновь нахлынуло чувство  одиночества. Я проходила мимо домика, где жила администратор турбазы, и  услышала писк. Посмотрела под ноги. Серый котенок, очень нескладный, с  большими ушами сидел на дорожке и мяукал. Я наклонилась к крохе. Он не  убежал.


– Пришел откуда-то, – услышала я голос администратора.


Она как раз выходила на крыльцо с чайником. Наверное, хотела набрать воды в столовой.


– Он бездомный?


– Да, может, кто из туристов заберет, но вряд ли.


– Как его зовут? – спросила я её вдогонку.


– Никак, – бросила она, не оборачиваясь.


Я посмотрела на маленькое существо и взяла его на руки. Котенок не стал царапаться и вырываться, только весь напрягся.


– Я назову тебя Ветром, – сказала я и пошла к  себе с котенком на руках. Мне теперь было не так одиноко. Два брошенных  существа нашли друг друга.


 


3.


Я проснулась и долго лежала в полумраке,  перебирала в уме впечатления минувшего дня. Он казался таким длинным,  насыщенным мыслями и впечатлениями. Один день вместил в себя несколько  месяцев моей обычной жизни. Как и вчера, я пыталась медленно и глубоко  дышать, ощущать каждую клеточку своего тела. Кровать, как и вчера,  поражала жесткостью, я пошевелилась и услышала урчание. Ветер. Всю ночь  он проспал, свернувшись клубочком у моих ног. Услышав, что я проснулась,  котенок осторожно подкрался почти к самому моему лицу и стал  рассматривать. Я заглянула в его огромные синие глаза и расхохоталась.  Малыш испугался, вздрогнул и хотел бежать. Но я сгребла его в охапку и  прижала к груди. Так давно я никого к себе не прижимала. Так приятно  было ощутить теплоту другого существа у своего сердца. Я поднялась с  кровати, быстро оделась, потому что в домике было холодно, и пошла к  старому умывальнику. Ветер бежал за мной. В ожидании завтрака я  спустилась к реке и увидела, как туман плывет между горами. Казалось,  где-то начался пожар, и белый дым окутывает горные вершины густой  поволокой. Кое-где над рекой тоже можно было заметить белую пушистую  ленту. Мне стало грустно, хотя я дала себе обещание не грустить. Я  чувствовала себя маленькой, одинокой, никому не нужной. Мне не  постигнуть народной мудрости, с которой я вчера столкнулась, не стать  как те женщины. Я хочу, но не могу это сделать. Так сложно быть простой.  Мое сердце разбито, я убегаю от себя, прячусь от жестокого расставания,  от болезни, от неуверенности. Я услышала звук гонга, возвестившего о  начале завтрака. Я не двигалась с места и тут увидела, как на серый бок  горы упал робкий солнечный луч. Туман стал таять, растворяться. Я  улыбнулась и пошла к столовой. Мне еще нужно было накормить Ветра.


Сегодня нас ждало новое приключение. Все  желающие могли поехать в Манжерок и подняться на гору на подъемнике.  Полюбоваться на природу Горного Алтая с высоты. Нас, как и вчера,  погрузили в микроавтобус, и мы поехали. В будний день на подъемнике было  мало туристов, поэтому на широкие, похожие на автомобильные, сиденья,  рассчитанные на троих пассажиров, можно было сесть одной. Я не хотела  компании, хотела наслаждаться красотой одна. Когда кресло подъехало ко  мне, я быстро села и закрылась железным щитом. Нам сказали, что  подниматься мы будем сорок минут. Я видела стальные тросы, которые вели  высоко вверх. Я не боялась высоты, напротив, с удовольствием мотала  ногами, как ребенок, и смотрела по сторонам. Я проплывала над верхушками  деревьев. Это было так здорово. Я могла рассмотреть растения на земле. В  основном жирные папоротники, а на каменных глыбах - мох. Я обернулась  назад и вскрикнула от восторга. Зеленые холмы шли друг за другом. Чем  дальше к горизонту находилась горная гряда, тем менее четкой она была, а  по цвету казалась не зеленой, а синей, сливалась с небом. Где-то среди  великолепия горных цепей можно было заметить разноцветные точки –  поселки. И так необычно они выглядели среди суровой, но прекрасной  природы. Наверное, там могли жить только особые люди – суровые, но  благородные. Мое настроение значительно улучшилось. Утренняя тоска  прошла. Величие природы поглотило мелкие горести. Лицо любимого всплыло  перед внутренним взором, и я удивилась, какое оно размытое, и боль от  его пренебрежения тоже. Я перестала думать об этом. Мы приближались к  вершине.


 Когда я оказалась на площадке, еще раз  глянула вниз, представила путь, что я проделала, и порадовалась. Это  была как будто моя личная победа. Оказалось, на вершине горы множество  живописных уголков. Весь пик порос деревьями и высокой сочной травой.  Пока туристы из нашей группы фотографировались на фоне пропасти, я  отошла на лужайку и легла в траву. Я ощущала себя одной во вселенной. И  теперь мне это нравилось, я приучалась не бояться одиночества, а  наслаждаться им. Земля была теплая, сухая, пахла травой, нагретым камнем  и соснами. И внезапно я поняла, что красива. Красива без косметики,  красива природной красотой, гармонично соединена с ней. Природа – моя  мать, я – ее дитя и не могу быть не прекрасной, как она. Я услышала  приближающиеся голоса и поднялась. Решила исследовать вершину. В одном  месте каменные ступеньки вели куда-то вниз. Я стала спускаться. По обеим  сторонам от ступеней росли старые сосны, низкий кустарник с мелкими  листочками. Ступеньки резко поворачивали, я повернула тоже и… у меня  перехватило дыхание. В горе было выбито углубление метра в два высотой и  шириной. И сидело в нем, поджав по-турецки ноги, огромное женское  изваяние. Это была не женщина, а баба - гигантская, обнаженная, вся  покрытая позолотой. Я стояла перед этим буйством плоти и содрогалась от  непонятных чувств. Женщина была очень полная – огромный живот,  гигантские бедра, груди, как две тыквы, двойной подбородок. С точки  зрения пропорций она была безобразна, но я понимала – передо мной сама  плодородная женская суть, изобильная, пышная, могучая. Я опять  столкнулась с необычной мудростью, первобытным женским началом. Вот к  чему нужно стремиться, вот кто должен стать идеалом для подражания:  щедрая женщина – природа. Я дотронулась до статуи, посмотрела на ее  мясистые губы, большой с горбинкой нос, провела рукой по ее мощной груди  и бедру. Один на один с этой женщиной, я прижалась щекой к ее руке в  надежде, что хотя бы немного силы перельется в меня.


Потом я ушла. Тихо, не оборачиваясь. И наткнулась на место для поклонения.


На деревянные доски, покрытые шкурами, были  прикреплены нитки с глиняными бусинами, полоски кожи, фигурки животных,  рога, клыки. В середине композиции находился шаманский бубен. Он состоял  из обода, на который была натянута кожа. Я присмотрелась к нарисованным  фигуркам. Они изображали рыб, лошадей и пышнотелых женщин. Я вспомнила,  что читала в книге про обычаи Горного Алтая, когда ехала сюда.  Вспомнила главу про шаманизм. Обряд проходил после заката солнца перед  костром. Сначала бубен нагревали над огнем, чтобы кожа натянулась, и гул  выходил громче. Потом бросали в огонь можжевеловые ягоды и брызгали в  воздух молоком. Шаман надевал на себя особый плащ, увешанный и сзади, и  спереди жгутами разной толщины, пучками ремней, мелкими железными  погремушками, и шапку, обшитую совиными перьями. Потом садился у костра,  брал в руки бубен, начинал бить в него небольшой рукояткой и петь.  Время от времени он вскакивал, плясал, ритм ударов по бубну постоянно  менялся – быстрее, медленнее, еще быстрее. Далеко в ночной тиши  разносилась песня, «похожая на мольбу подавленной своим бессилием души»,  - эта фраза в книге совпала с моим душевным состоянием, поэтому я  запомнила ее дословно. Доведенный до неистовства шаман падал, извивался в  припадке, мог даже грызть раскаленные камни костра, бросаться на людей,  оскалив зубы. Когда он в итоге успокаивался, ему давали трубку. Он  выкуривал ее, приходил в себя и рассказывал, что видел в мире духов, в  котором только что побывал.


В тот момент, когда я читала книгу в  автобусе, описание обряда не произвело на меня особого впечатления. Но в  этом месте, в горах, рядом с шаманским бубном, воспоминания о  прочитанном были особенно яркими. Я отчетливо представляла человека, он  неистово танцевал, падал, кричал. Он что-то видел, что-то недоступное  другим, общался с духами этой земли.


Я тряхнула головой, потому что в ушах у меня  звучали удары бубна, и пошладальше. Ели здесь росли как острые стрелы.  Короткие ветки их устремлялись вверх. Может, из-за того, что они  находились на такой высоте. Я поднялась еще немного по крутой тропинке и  увидела площадку, на которой росло огромное старое дерево. На нижних  искореженных, закрученных временем ветках, не было хвои. Но что меня  поразило больше всего, одна сторона кедра была вся перевязана маленькими  разноцветными тряпочками. Я уже видела такие деревья. Это местные  жители, ну и теперь туристы, чтили богов, сопровождали перевязывание  добрыми пожеланиями в адрес своей семьи, просьбами защиты от горя,  болезней, несчастий. Кстати, бог у местных жителей «есть камень, есть  дерево, есть природа, весь Алтай».


Я вернулась к подъемнику, где уже собралась  наша группа. Женщины агитировали спуститься вниз, пойти к местному озеру  и искупаться. Все, конечно, были за, потому что день выдался жаркий. Мы  поехали вниз. Теперь меня одолевали другие чувства. Я возвращалась  назад, становилась ближе к земле. Я увидела озеро - маленький голубой  круг неподалеку от подъемника. Чем ниже я спускалась, тем круг  становился больше. Когда я оказалась на земле, у меня было чувство, что я  побывала где-то на небе, узнала важные истины, и теперь только от меня  зависит, смогу ли я применить их в своей жизни.


Озеро находилось в чаше гор. Я боюсь воды, но  тем не менее вошла в нее. Я стояла в озере и, запрокинув голову,  смотрела на горы. Мне казалось, что я принимаю новую религию. Я вновь  вспомнила свою любовь, которая так жестоко меня оскорбила, предала,  унизила, растоптала все хорошее, что было во мне. Я вспомнила все это, а  потом поджала ноги и погрузилась с головой в воду. Это был мой  собственный обряд. После того, как я выйду из озера, вся моя боль,  неуверенность, униженность останутся в нем. Я, конечно, не сразу забуду  его, и боль будет приходить ко мне одинокими ночами, но я обрету силы  бороться.


 


4.


Мы вернулись на турбазу, где нас поджидали  две алтайки. Они продавали туристам вышитые полотенца и блузки, суконные  халаты, платки, национальные головные уборы. Когда они достали одежду  из сумок, началась обычная женская суета. Все трогалось, прикладывалось к  себе, примерялось, обсуждалось. Мне тоже хотелось посмотреть на товар,  но пробиться через плотное кольцо женщин было невозможно. Когда большая  часть из них отошла с покупками, я приблизилась к торговкам. Мне  понравилась льняная рубашка. Она была широкая и доходила почти до  колена. У рубашки не было воротника, зато вырез был вышит замысловатым  узором из черных, желтых и синих ниток и бусин. Еще к ней прилагался  роскошный пояс. Видя, что я заинтересовалась рубашкой, женщины стали  расхваливать товар. Я посмотрела на их смуглые пальцы. Представила, как  эти женщины сидят вечерами и вышивают. Может, поют что-то своим  гортанным голосом. Я купила рубашку, даже не стала торговаться, как это  принято, и вернулась в домик. Сняла с себя одежду и примерила обновку.  Ткань была немного грубовата, но загоревшее на солнце тело чувствовало  себя в ней комфортно. Я распустила волосы. Ощущение, что я прекрасна,  возникшее в горах Манжерока, не проходило. Я решила спуститься к Катуни и  порадовалась, что мой домик стоял в отдалении от других, с укромным  спуском к воде. Не нужно было опасаться внимания отдыхающих, можно  посидеть и подумать вволю. Я шла босая, чтобы чувствовать траву и землю  под ногами. Начало вечереть, но солнце еще дарило тепло. У самой воды  рос гигантский кедр, вода вымыла всю почву и обнажила его мощные корни,  впившиеся в каменистое дно. Я подошла к реке, присела на корточки,  запустила руку в холодную воду и тут же вскрикнула. В отражении было  видно, что буквально в двух метрах от меня под деревом сидит мужчина. Я  вскочила на ноги и резко повернулась к нему.


– Темир?! Что ты здесь делаешь?


Мужчина, напугавший меня, был продавцом сувениров, у которого я купила браслет.


–Тише, – сказал он и прижал палец к губам. – Я  ловлю рыбу. Здесь удобное место, недалеко от дома. Я часто рыбачил тут,  но потом почти все побережья забрали под турбазы. Я обошел эту с  берега.


Я посмотрела в сторону, которую он указывал, и увидела, что там нет даже небольшого бережка.


– Как же ты прошел?


– По воде.


– Но она ледяная! И очень бурная.


– Это для вас. А для нас, местных жителей, Катунь как родная мать. Она никогда не погубит, если не имеешь злого умысла.


Темир похлопал рукой рядом с собой.


– Садись. Расскажу тебе про Катунь.


Я нерешительно подошла к мужчине и села рядом.


– Откуда у тебя такая современная удочка? – с подозрением спросила я.


– Брат привез из города. Подарок на день рождения.


Я обхватила колени руками, уперлась  подбородком в подол рубашки, стала смотреть на бледно-зеленую воду и  слушать неторопливый голос мужчины.


– Когда-то давно в этих краях жил богатый хан  Алтай. Главным сокровищем его была дочь - красавица Катунь. Много  поклонников добивалось ее руки, но она их всех отвергала, потому что  была тайно влюблена в молодого пастуха Бия, – рассказывал Темир. – Очень  любил свою дочь хан Алтай, но в конце концов рассердился на нее. Стал  выяснять, почему она гонит прочь всех богатых и знатных молодых людей. И  вот донесли ему про любовь между ханской дочерью и бедным пастухом. Еще  больше разозлился хан Алтай и сказал: «Выдам тебя за того, кого  пожелаю. Сам найду тебе жениха!»


Поняла Катунь, что отец не изменит решения, и  решила сбежать к любимому. В глухую темную ночь она бесследно исчезла, а  утром хан, обнаружив пропажу, собрал войско и сказал, что его дочь  Катунь будет принадлежать тому, кто ее догонит и вернет отцу.


Бросились воины в погоню, но Катунь  обратилась рекой и помчалась, что есть силы, пробивая себе дорогу среди  камней. Узнав про побег любимой, пастух Бий превратился в быстрый поток и  тоже устремился навстречу невесте.


Ханские воины, как ни старались, не смогли  догнать беглянку. Встретилась она со своим избранником, кинулась к нему в  объятия и так они, обнявшись навечно, потекли вместе, образовав могучую  реку - Обь.


Темир замолчал, молчала и я. Да и не нужны  были слова. Я смотрела на быстрые воды Катуни и представляла, как она  несется навстречу любимому, а где-то он спешит к ней. Это было  прекрасно. Мне захотелось войти в воду и отдаться ее течению, унестись  куда-нибудь, где бы меня встретила любовь. От мыслей меня отвлек  мужчина. Он поймал рыбу, снимал ее с крючка и клал в пакет.


– Я не думала, что здесь водится рыба, – сказала я.


– Мало, потому что река очень быстрая, но в этом месте течение не такое сильное и немного рыбы есть.


– А кто сейчас продает сувениры?


– Мой брат.


– Родной?


– Да. Мы живем здесь неподалеку в поселке с матерью, отцом и женой брата.


– Ты чистокровный алтаец?


– Нет. Мама алтайка, а папа русский. Поэтому  чистокровным алтайцем меня назвать нельзя, но в душе я сын гор. Знаешь,  каждая семья у нас имеет свою священную гору. Это наше хранилище  жизненных сил. Женщинам, к примеру, нельзя находиться рядом со священной  горой с непокрытой головой, взбираться на нее и говорить вслух имя  горы. Мы верим, что там живут духи. Если обидеть гору, то можно  разозлить их, и тогда они отомстят.


– Я читала, что на Алтае много целебных родников и озер?


– Да, особенно в горах. Но к таким источникам  нельзя идти без проводника. Нужно знать правильное время. Горные озера  кристально чистые, но они оберегаются духами, туда не может проникнуть  простой человек.


Мужчина снова замолчал и бросил рыбу в пакет.  Я была очарована. Мне казалось, что вокруг меня все заколдовано,  десятки невидимых духов леса, воды и гор летают вокруг. Они могут  раскрыть мне глаза на жизнь, показать истину. Но как заговорить с ними? Я  стала мысленно обращаться к кому-то, прося указать путь вперед,  подсказать, как жить дальше, как стать счастливой, как обрести мудрость  той женщины, статую которой я видела сегодня.


Я на минуту закрыла глаза, а когда открыла,  увидела лицо Темира рядом со своим. Он с интересом разглядывал меня. Не  знаю, как это произошло, но я мимолетно коснулась губами его губ и,  вскочив на ноги, бросилась бежать.


Мое сердце бешено колотилось, когда я шла к  столовой (удар гонга возвестил о начале ужина). Я съела все, но не  ощутила вкуса. Неожиданно раздался ужасный грохот. Туристы испуганно  переглянулись. Это был гром, начиналась гроза. Я подхватила Ветра на  руки и побежала к себе. Гром гремел не переставая. Звук отражался от  каменных глыб, и, казалось, сам хан Алтай грозит людям. Я свернулась  калачиком на кровати и гладила котенка, чтобы успокоиться. К слову  сказать, Ветер совсем не боялся стихии. Наевшись супа, он мирно урчал,  подставив мне пушистый живот. Гром все гремел и гремел, несколько  вспышек молнии прорезали небо, а потом хлынул ливень. Он с силой  барабанил по стеклу и крыше моего убежища. На улице стало темно. Я  закрыла двери на крючок, закуталась в одеяло и попыталась заснуть. Через  какое-то время мне это удалось, но спала я плохо. Мне снилось что-то  бессвязное. Какие-то руки крутили меня в разные стороны, а потом я  падала, летела куда-то в воду, кричала. Но руки подхватывали меня, и все  начиналось сначала.


 


5.


На следующий день после завтрака мы снова  отправились на экскурсию старой компанией. Мне нравились наши ежедневные  путешествия. Они позволяли не думать о неприятном, наполняли день  новыми впечатлениями. Обычный день пролетит в одно мгновение, не  заметишь и, главное, не вспомнишь о нем никогда. Эти же дни, уверена,  навсегда останутся в моей памяти. В каждый из них вместилась целая  маленькая жизнь. Сегодня мы должны были осмотреть Камышинский водопад.  Наташа сказала, что он небольшой, но один из самых живописных. Только  добираться до него нужно через лес, несколько километров пешком по  тропе.Автобус там проехать не мог, но я была рада пройтись среди густой  горной зелени.


Наша группа зашла в лес. По правую сторону от  нас росли деревья, встречались невысокие валуны, а по левую текла  Катунь. Вода в этом месте была более спокойной. Мы неторопливо шли по  дорожке, постоянно смотря под ноги, потому что она была в камнях, а  кое-где торчали мощные корни деревьев. Солнце пробивалось сквозь густые  ветви и освещало нас. Я оказалась рядом с немолодой женщиной. Я знала,  что она была здесь с компанией, но они ушли вперед, женщина же была  довольно грузная, поэтому отстала.


– Как вам наши экскурсии? – спросила я.


– Нравятся, конечно, – ответила женщина. – Я живу здесь недалеко, но стыдно признаться, первый раз приехала. А вы одна?


– Да.


– Я тоже, – сказала она.


– Как же? Я все время видела вас с компанией.


– Это моя сестра с мужем и сыном. Пару месяцев назад у меня умер муж. Так вот напросилась с ними, чтобы не сидеть дома.


– Сочувствую, – произнесла я, но женщина,  казалось, не слышала моих слов. Ей нужно было рассказать о своем горе  другому человеку.


– Это был мой второй муж. Он сильно болел, но  я все надеялась, бог милует, но не миловал. А теперь я одна и не знаю,  что делать. Иногда даже разговариваю с ним, будто он со мной рядом. Но  его нет. Смотрю, здесь горы тысячи лет стоят, ничего им не делается, а  человеческая жизнь как костер – полыхнула и погасла.


Странно было слышать такие слова от деревенской женщины, странно, но правильно.


– Меня оставили по своей воле, и от этого не  менее больно, – призналась я и удивилась, зачем все это говорю.  – Вас  не мучают мысли о том, что ваш любимый сейчас с другой, что он где-то  есть, но для вас будто умер. Смерть человека при жизни еще страшнее.  Физическая смерть рождает боль утраты и сожаление, духовная смерть –  вину, ревность, чувство собственной неполноценности и еще множество  других ужасных чувств.


Женщина посмотрела на меня и слабо  улыбнулась. Я не знала, поняла она меня или нет. Да это было и не важно.  Впереди послышался шум воды, и чем ближе мы подходили, тем шум  усиливался. Вот мы преодолели последние метры и увидели водопад. С  высокой горы, покрытой травой и кустарниками, хлестала вода. Она  обрушивалась вниз по ущелью, разбрызгивая вокруг тысячи капель. Вода  пенилась и, казалось, с горы падает молочный кипящий поток. Я  приблизилась к водопаду и запустила в него руку. Водяная пыль оседала на  моих плечах, и я вздрагивала от холода.


Туристы все подходили, и на небольшой  площадке перед водопадом стало тесно. Я забралась по камням вверх.  Теперь я видела водопад сбоку, и так он выглядел еще красивее. Я словно  завороженная смотрела на белый пенистый поток. Он смывал все на своем  пути, уносил прочь любые препятствия, а потом струился по камням тихий и  спокойный.


Когда мы налюбовались водопадом, пошли на  берег Катуни. Обратно к стоянке, где дожидался автобус, нам предстояло  проехать на моторных лодках. Я не умею плавать, поэтому боюсь воды. Или я  боюсь воды, поэтому не умею плавать. В общем, мне предстояло ехать в  одной из лодок, по которым распределили нашу группу. «Водители» раздали  нам спасательные жилеты. Я быстро надела свой и забралась в лодку,  следом за мной сели еще пять человек. Всего нас было семеро, включая  водителя. Затрещал мотор, нас обдало сильным запахом солярки, и лодка  тронулась. Горный ветер бил в лицо, трепал волосы. На волнах и порогах  моторка подпрыгивала, где-то ее заносило. В Катуни много валунов, словно  островов. К одному из таких валунов мы подплыли поближе.


– Посмотрите,– сказал гид. – Валун напоминает туловище и морду медведя.


Все стали смотреть на огромный камень. Сначала я ничего не могла разглядеть, но потом у меня получилось.


– Медведь! Медведь! – кричала я. – Смотрите, вот его морда, а вот лапы.


Водитель подбавил газу, и нос лодки задрался  вверх, а потом стал падать вниз, поднимая брызги. Женщины визжали,  мужчины были в восторге. Нас обогнала другая лодка с нашей группой.


– Догнать их! – закричал один из мужчин.


Водитель снова прибавил скорости. Лодка  помчалась по реке, потом сделала резкий разворот, так что скалистые  берега поплыли у меня перед глазами, и стала причаливать к берегу.  Поездка завершилась.


Когда мы вернулись на турбазу, до вечера  оставалось еще достаточно времени. Обедом нас не кормили, а я  почувствовала, что проголодалась. Я вспомнила, что на территории  базарчика была лавка, где продавали лепешки и медовуху. Туда я и решила  отправиться, но на полпути замедлила шаг. Я совсем забыла, что там  работал продавец сувениров, которого я вчера поцеловала. Мне было стыдно  за свой поступок. Наверное, на меня повлияла местная одежда, в которой я  чувствовала себя не собой, а кем-то другим, природа, красивые легенды,  которые рассказывал мужчина. Но потом я решила вести себя как ни в чем  не бывало.


Я нашла нужную мне лавку, купила большой  чебурек и стакан медовухи. Немного отошла от базара, села на большой  валун, который находился в некотором удалении от дороги, и начала есть.  Чебурек был сочным. Жижка текла по рукам, и я слизывала ее. Когда с  чебуреком было покончено, я принялась за медовуху. Неторопливо цедила ее  и щурилась на солнышке. Напиток довольно быстро ударил мне в голову, и я  решила купить еще. По дороге в лавку я увидела Темира и хотела  поздороваться с ним. Но он стоял у лотка с другим мужчиной, довольно  суровым на вид. Мое желание поздороваться улетучилась. Я собралась  пройти мимо, но услышала, как он окликает меня.


– Здравствуй, – сказала я. – Я шла за медовухой.


– Очень хорошо. Мой брат просил присмотреть вместо него за лошадьми. Пойдешь со мной?


Я растерялась и не знала, что ответить.


– Это далеко?


– Нет. Пешком километра два. Там красивый вид и пасутся наши лошади. Я тебя прокачу.


В другой раз я, конечно, отказалась бы, но  медовуха делала свое дело, поэтому я согласилась и через несколько минут  мы уже шли вдоль дороги.


– Мой брат Амыр занимается лошадьми, а я  торговлей. Иногда мы друг друга подменяем. Сегодня ему надо встретиться с  кем-то на базаре, поэтому я вместо него буду пасти лошадей.


– У вас большой табун?


Темир рассмеялся.


– Четыре лошади. Мы катаем на них туристов в летнее время за плату.


За разговорами я не заметила, как мы подошли к  небольшой поляне неподалеку от реки. Стреноженные кони щипали траву в  тени деревьев. Я спустилась к Катуни. Травянистый берег усыпали полевые  цветы. Они были прекрасны своей простотой – желтые, как маленькие  ромашки, ярко-синие и бледно-розовые. Кое-где в воде были камни, на них  тоже росли цветы, но я уже привыкла к сочетанию могучей силы и  хрупкости.


– Хозяйка здесь спокойная, – сказал Темир, – можно искупаться.


– Хозяйка?


– Река. По-алтайски Катунь звучит как «кадын» - хозяйка, госпожа.


– Ты будешь купаться?! Здесь?


– Да. Отличное место.


– Но ведь вода градусов 15, не больше.


Темир только усмехнулся. Совершенно не  стесняясь, он снял штаны, рубаху, зашел в воду и нырнул. Я со страхом  смотрела на сильное течение. Через минуту, которая показалась мне  десятью, он вынырнул совершено в другом месте.


– А теперь я покатаю тебя на лошади, – сказал мужчина, выйдя на берег и натягивая штаны.


– Я никогда не каталась. Мне страшно.


– Ничего не бойся, пойдем.


Темир подвел меня к темно-коричневой лошадке с добрыми глазами.


– Это Серке. Я помогу тебе забраться.


На лошади не было седла, но мужчина подхватил  меня за талию и усадил на спину животного. Я вцепилась в гриву, боясь  пошевелиться. Темир погладил нос лошади, что-то сказал ей на непонятном  мне языке и пошел по поляне, Серке шла за ним. Страх мой прошел. Медовый  хмель давно выветрился, но оставил после себя сладкую раскрепощенность.


– Скажи, как бы ты назвал меня на алтайском языке? – спросила я.


Темир задумался.


– Темене, – ответил он через минуту.


– Что это значит?


– Иголка.


– Иголка?! Почему? – я, признаться, ожидала чего-то более романтичного.


– Потому что ты похожа на нее – высокая и острая.


Я не стала развивать тему про иголку, хотя,  возможно, он был прав. И мне предстояло об этом подумать. Моя жесткость,  черствость, острый язык, отточенный в борьбе за существование в большом  городе, действительно напоминали иглу.


– Расскажи что-нибудь необычное про алтайские имена.


– Ну… алтайским женщинам нельзя произносить  слова, если они служат именами родственников по мужской линии. Иногда  это самые обычные слова, и женщинам приходится заменять их или  придумывать собственные слова для обозначения предметов. Например, у  мужа имя Малта, что значит топор, и жена не имеет право произносить это  слово в повседневной речи, называть им что-то, кроме мужа. Тогда она  вместо слова топор придумывает другое слово, которое бы его обозначало, к  примеру, слово режущий или рубящий.


Это было интересно и немного грустно.


– Если бы я была Темене, мне пришлось бы жить такой жизнью.


– Да, – сказал Темир. – Время в Горном Алтае течет медленно, в отличие от рек.


К ужину я вернулась на турбазу. Поев сама и  покормив Ветра, я ушла в домик и сразу же заснула, видимо, сказалась  вчерашняя бессонная ночь. На следующий день мы должны были поехать в  Чемал. Я была в предвкушении новых открытий.


 


6.


Я думала, нет прекраснее места, чем то, где я  остановилась. Чемал же просто сразил меня. Это был Горный Алтай, так  сказать, «с плюсом». Более высокие и мощные горы, могучие кедры,  темно-изумрудная река, чистейший воздух.


Наш микроавтобус остановился у дороги.


– Мы пойдем сейчас по узким горным тропам,  козьим, как их здесь называют, а потом спустимся к месту, где нас будет  ждать автобус, – сказала Наташа. – Предупреждаю, тропинка петляет по  самому краю пропасти, так что будьте внимательны и очень осторожны.


Мы вышли из машины и последовали за гидом.  Дорога, сначала широкая, постепенно сужалась. К мостику через реку мы  подошли уже друг за другом. Все дно здесь было в валунах, а вода неслась  с такой бешеной скоростью, что напоминала кипящий поток - шипела и  пенилась. Вид с подвесного моста открывался восхитительный. Река  ломалась под острыми углами. Справа и слева высились горы. Одни горные  пласты были голыми, другие - покрыты густым лесом. Набросанные в реку  гигантские глыбы в некоторых местах поросли зеленью и даже кустарником.  Смесь красок радовала глаз - ярко-голубое небо, зелено-серые горы, белая  пенистая река. Необыкновенно. Я нехотя сошла с моста и услышала шум.


– Впереди Чемальская ГЭС - визитная карточка  всего Чемальского района, – сказала Наташа. – Она была построена в 1935  году заключенными.


Мы прошли за гидом и увидели громадные потоки  воды, падавшие с высоты. Я приблизилась к заграждению. Зрелище было  величественным, но мне хотелось пойти дальше, хотелось опасности. Все во  мне бурлило, как это вода. Я удивилась. Вспомнила, как приехала сюда  несколько дней назад, словно старушка – физически и духовно  обессиленная. Теперь же я воспрянула к жизни.


Когда все налюбовались ГЭС, мы пошли к горным  тропам, и восхождение началось. Это оказалось действительно сложно.  Тропа была узкая и извилистая. То она шла круто вверх, и приходилось  карабкаться, обливаясь потом, то резко вниз, и я старалась уцепиться за  кустарники, которые росли вдоль нее, чтобы не слететь кубарем. В  некоторых местах тропинка проходила над самым обрывом, и сердце замирало  при мысли, что можешь оступиться. Зато, какой вид открывался с горных  вершин! Блестевшая в лучах солнца река, пушистые ряды сосен, суровые  горные цепи. И над всем этим великолепием стоишь ты – человек – и  опрометчиво думаешь о своем величии. Сотни лет люди смотрели с этих гор  на окружающий мир, может, среди них были настоящие правители – ханы,  считали себя всемогущими, но оставались лишь песчинками времени. Я шла  дальше. Как легко сделать неосторожный шаг и оказаться в пропасти.  Несколько дней назад мне ничего не стоило сделать этот шаг, но сейчас я  поняла, что люблю жизнь. Если бы ее не было, я не увидела бы эти чудеса  природы, а увидеть их стоит того, чтобы жить на свете.


Примерно через час мы прошли горную тропу и  спустились в небольшую бухточку отдохнуть. Солнце отражалось от речной  глади, и камни на дне приобрели необычный узор. Вода текла, и узор на  камнях постоянно менялся. Это было как театр света и тени. Я могла бы  любоваться этими переливами часами, но гид торопила группу. Впереди нас  ждало нечто не менее прекрасное – церковь в скале. Если точнее, церковь  была не в скале, а буквально прилеплена к горному склону. Самое  примечательное то, что она находилась на высоком горном утесе, который  отделился от остальной гряды и торчал одинокий посреди реки. Выступающая  вверх сторона утеса напоминала лик богородицы с младенцем на руках. Эту  икону высекла из горной породы сама природа. Поэтому на этом месте и  решили сделать церковь. К ней был перекинут подвесной мост. Он мог  выдержать не более десяти человек, поэтому у одного края моста и у  другого стояли очереди. Сначала одна группа возвращалась из часовни,  потом другая шла туда. Я тоже пошла. Не потому что мне так хотелось  увидеть церковь, просто я давно не общалась с богом. Правда, мне больше  хотелось приблизиться к каменному изваянию, но это было невозможно. В  часовенке же общения не получилось, потому что она была совсем  маленькая, а народу толпилось предостаточно. Я поставила свечу за  здравие, перекрестилась и вышла на улицу. Горный воздух после спертого  духа часовни показался мне упоительным. Я еще приду к богу, еще скажу  ему слова благодарности, но не сегодня. Сегодня моим богом была природа.  Из нее я черпала силы, желание жить, любить, существовать в этом мире и  наслаждаться этим.


Когда я переходила мост, чтобы вернуться к  группе, он шатался из стороны в сторону. Я глянула вниз и увидела  водоворот, но не испытала страха.


После физических и духовных похождений все  были голодны. Мы погрузились в микроавтобус и попросили водителя отвезти  нас в какую-нибудь закусочную. Это было не так легко сделать, потому  что деревеньки Горного Алтая бедны, в них порой нет магазинов с самыми  необходимыми продуктами, не говоря уже о закусочных. Мы последовали в  сторону нашей турбазы и нашли одно непримечательное место. Оказалось оно  таким только с виду. Внутри же можно было поесть плова, выпить пива,  самогона и медовухи. Я расправилась с большой чашкой кушанья и не  удержалась от медовухи. Я шутила с женщинами, будто мы знакомы с ними  многие годы, флиртовала с мужчинами. Разгоряченные напитками, все  захотели искупаться. Гид не стала отговаривать. От закусочной до реки  было пять минут ходьбы. Туристы решительно пошли к воде, но только  немногие мужчины решились зайти до пояса и окунуться. Женщины визжали,  брызгались водой, но дальше этого дело не продвинулось. Я вспомнила  Темира, как спокойно, красиво и очень органично он вошел в реку. Она  принимала его, потому что он принадлежал этой среде. Я потрогала браслет  на руке. Его тоже сделал Темир, украшение отражало суть этой горной  местности и ее жителей.


На обратном пути я дремала под жужжание  женских голосов. Погода испортилась. Откуда ни возьмись, появились  набухшие дождем облака. Я обрадовалась, что мы успели пройти тропы, и  наше путешествие не было испорчено. Дождь начался дорогой, но мне было  хорошо и уютно в автобусе. Когда мы приехали на турбазу, дождь  превратился в ливень. Я пошла в столовую и попросила, чтобы мне дали  ужин с собой. К счастью, это была запеканка. Я сложила еду в пластиковую  тарелку и отправилась к себе. На крыльце сидел Ветер и жалобно мяукал.  Стоило мне открыть дверь домика, как он шмыгнул внутрь. Я дала ему  кусочек запеканки. Он быстро справился с ужином и забрался на кровать. Я  тоже легла. Спать было рано, но я знала, что после дождя будет сыро и  выходить на улицу мне не захочется. К тому же надо было хорошо  отдохнуть. Завтра мы собирались поехать на Телецкое озеро с ночевкой. Я  достала из дорожной сумки книгу и нашла нужную главу.


«Телецкое озеро - самое большое озеро Алтая.  По старой легенде, в давние времена на Алтае был голод. Один алтаец имел  большой золотой слиток, но, обойдя весь Алтай, так и не смог на него  ничего купить. Раздосадованный и голодный «богатый» бедняк бросил свой  слиток в озеро и сам погиб в его волнах. С тех пор на языке алтайцев  озеро называется Алтын-Коль - «золотое озеро», – прочитала я. Мне  понравилось название. Я представила себе янтарного цвета воду, блестящую  на солнце.


– Ледяное золотое озеро, – пробормотала я и  зевнула. Мне вдруг захотелось спать. Возможно, меня убаюкивал шум дождя в  лесу или урчание Ветра. Я отложила книгу, и мои веки смежились.


 


7.


В два часа дня мы уже приехали к Телецкому  озеру, выбрали живописный берег и начали расставлять палатки. Я  оказалась вместе с женщиной, с которой мы общались по дороге к  Камышинскому водопаду. Я никогда не устанавливала палатки и  порадовалась, когда муж и сын ее сестры взяли дело в свои руки. Если  честно, я не была фанатом палаточного отдыха. В моих воспоминаниях  всплыла школьная пора, поход в лес после получения аттестата.  Единственное, что я запомнила во всем этом мероприятии – полчища комаров  и скудную еду. Сейчас все было иначе – чистое озеро, солидные запасы  продовольствия и отсутствие насекомых, что было большим плюсом. Кстати,  по пути к озеру я успела полакомиться вкуснейшими блинчиками с лесной  земляникой, которые бабушки продавали прямо вдоль дороги. Но главные  впечатления были впереди – поездка к водопаду Корбу - самому живописному в окрестностях Телецкого озера. До него нужно было  добираться на моторных лодках. Мы договорились с водителями трех лодок,  чтобы они переправили к Корбу всю нашу группу.


Озеро мне нравилось, хотя я страшилась,  вспоминая про огромную глубину под нами. Я пыталась представить, что  происходит на дне. Если поверхность озера, припекаемая солнцем, не могла  прогреться даже до десяти градусов, что творилось на глубине трехсот  метров? Какая там могла быть жизнь?


Путь от нашей стоянки до водопада занимал  минут двадцать, и предприимчивые кумушки взяли с собой водку, чтобы  скрасить время плавания. Поскольку в летнее время здесь было много  туристов, и десятки моторных лодок курсировали по озеру, все оно было в  волнах. Наше судно подпрыгивало на них, кренилось то в одну, то в другую  сторону. Я все время вспоминала про 300 метров глубины, и когда  появилась водка, почувствовала облегчение. После первой порции плыть  стало не так страшно. После второй - вообще не страшно. Водопад Корбу же  мы встретили веселыми криками и смехом.


Дорога к водопаду была выложена деревянными  досками. Пару минут мы шли по ним, чтобы замереть перед огромной массой  воды, падающей отвесно с каменного выступа.


- Высотой двенадцать с половиной метров! –  сообщила нам гид. Водопад был мощный, не такой, как Камышинский. Я  восхищалась. Я поняла, что совсем недавно открыла в себе эту  возможность. Раньше мне могло что-то нравиться, но вызывать восхищение –  никогда. Только здесь я поняла значение слова восхищение,  когда дыхание замирает в груди, ты стоишь и стараешься впитать каждую  частичку увиденного и не можешь поверить, что существует такая красота в  мире, и ты видишь ее. Теперь восхищение стало для меня не просто  словом.


Тем же водным путем мы вернулись обратно к  палаткам. На ночь с нами остался проводник-мужчина. Провожать нас  никуда, конечно, было не нужно, но было спокойно, когда с нами находился  местный. Мы накрыли «стол» прямо на траве, жарили на костре мясо, ели,  смеялись. Я чувствовала себя частью шумной компании, и мне было  необыкновенно хорошо. Все внимание было приковано к Адбаю. Как принято у  костра, он начал рассказывать всякие истории. Смех постепенно затих,  слышен был только хрипловатый голос мужчины, казалось, так говорят сами  горы, которые нас окружали.


– Знаете ли вы легенду о создании Алтая? –  спросил он и, не дожидаясь ответа, начал говорить, будто читал книгу. –  Однажды Бог решил создать на земле Золотой Край, где царили бы мир  и счастье. Он позвал к себе Оленя, Сокола и Кедр и приказал каждому  искать для себя лучшее место. Где сойдутся их пути, там и быть Золотому  Краю. Долго скакал по земле Олень. Высоко поднимался в небо Сокол.  Глубоко уходил корнями в землю Кедр. И, наконец, встретились  они в горной стране, где всем им было хорошо и вольно. Там и возник  Золотой Край, название которого - Алтай, что в переводе означает  «золото».


– Расскажите что-нибудь страшное,  какие-нибудь жуткие истории, – попросила одна из туристок, – чтобы, как в  пионерском лагере, слушать и бояться.


– Расскажу. Только это не страшилки, а  настоящие истории. Вот, например, случай на Чуйском тракте, который  произошел с моим товарищем. Он был дальнобойщиком и возил грузы. Еду, -  говорит, - на тракте никого нет, красота, спокойствие. Вдруг, смотрю,  вдали человек вдоль дороги идет. Подъехал поближе - девушка. Фигурка  тоненькая, волосы темные, длинные. Видно, шум мотора услышала, не  оборачиваясь, руку подняла. Отчего не подвезти, думаю, и дело доброе  сделаю, и мне не скучно одному. Подъезжаю к ней, торможу. Открываю  дверцу и говорю:


– Садись, красавица. Тебе куда?


Она ко мне лицом поворачивается, а вместо  лица у нее... медвежья морда. Я обмер, - рассказывает. - Все, думаю,  пропал. Откуда силы нашлись перекреститься и дверцу захлопнуть - не  знаю. Газанул оттуда, что есть силы! Проехал сотню метров, гляжу назад в  зеркало, а на тракте никого и нет. Как доехал, не помню. Всю дорогу  молитвы шептал. Потом знакомый алтаец сказал, что это дух такой злой.  Когда появляется девушка с медвежьей головой, к несчастью это. Товарищу  повезло - спасся.


У меня по спине пробежал холодок. Конечно, это была обычная байка, но стало жутко.


– Еще, еще, – требовали увлеченные слушатели.


– Расскажу вам историю о ледяной деве.  Альпинист-одиночка много раз совершал восхождения на горные вершины.  В одно из таких путешествий он заночевал в избушке у подножия ледника.  Вдруг посреди ночи в окно ударил яркий, почти белый луч света, как будто  кто-то светил в окно фонарем огромной мощности. Этот луч стал шарить  по избушке как бы в поисках человека. Турист испугался. Через некоторое  время луч померк, зато кто-то стал ломиться в избушку с нечеловеческой  силой. За стенами слышался страшный рев, дверь сотрясалась от громких  ударов, кто-то барабанил по ней и по срубу. Турист заложил дверь  ледорубом, а сам в ужасе забился под нары. Внезапно все стихло. После  страшного грохота и шума наступила звенящая тишина. Мужчина выбрался  из-под нар и выглянул в окно. На склоне горы в свете звезд стояла  прелестная девушка. Ее одежды были прозрачные, длинные золотистые волосы  струились по плечам. Турист завороженно смотрел на прекрасную  незнакомку. Вдруг до него донесся голос - будто тысячи колокольчиков изо  льда зазвенели вокруг. Это восхитительная дева звала его по имени,  просила открыть дверь и впустить внутрь. И турист забыл про страх,  который только что испытал, его рука сама собой потянулась к двери,  запертой ледорубом. Утром шедшая на восхождение группа обнаружила тело  несчастного альпиниста. Он сидел на нарах совершенно окоченевший, словно  ледяная статуя. В руках он держал ледоруб, в глазах его остался ужас,  смешанный с восхищением. Бытует поверье, что в горах встречается ледяная  дева, но только альпинистам-одиночкам. Если мужчина поддастся ее чарам,  она заморозит его.


Я дослушала историю и ушла в палатку. От  озера тянуло сыростью и холодом, я свернулась в клубочек и завернулась в  одеяло. Я думала о том, что мужчины привыкли винить во все грехах  женщин, даже в своих собственных. Самое удивительное, именно в красоте,  по их мнению, таится зло. Очень часто красивые девы приводили к смерти,  войне, гибели героя, навлекали на него всякие несчастья, сбивали с  верного пути. Я подумала о себе. Буквально неделю назад я была ледяной  девой, замерзшей и снаружи, и изнутри, а теперь этот суровый край оживил  меня, высвободил спавшие во мне чувства.


До меня доносился мерный голос Адбая, он убаюкивал меня, и я поддалась дреме.


Проснулась я рано. У меня не было часов, но я  чувствовала: наступил рассвет. Моя соседка спала. Я осторожно выбралась  из палатки. Вокруг царила сонная тишина. Я решила отойти немного, чтобы  не будить людей шумом воды, и умыться. Так я и поступила, и увидела  необычную картину. В одном месте вода, будто при отливе, немного ушла,  обнажив у берега полоску песка, и вся она была усеяна улитками. Я не  удержалась и стала осторожно трогать их за панцири. Многочисленное  войско проснулось и поползло кто куда. Я развеселилась. Они были похожи  на меня - или я на них. Я вылезла из своего панциря и не знала, куда мне  ползти. Понаблюдав за улитками, я подошла к потухшему костру. Всегда  грустно смотреть на остывшую золу. Вспоминаешь, как весело потрескивали  дрова, как сближал вокруг себя людей огонь, а теперь перед тобой  холодное кострище, и в душе тоже холод. В большой тарелке, где лежало  мясо, я нашла кусок. Я почувствовала, что проголодалась. Я стала есть  мясо и смотреть на гладь озера. Вспомнила вчерашнюю историю про золото.  Странное название для края рек, гор и лесов.


Постепенно туристы стали просыпаться. Я  спросила у гида, где Адбай. Наташа ответила, что он ушел на рассвете. К  обеду мы погрузили вещи и палатки в автобус и поехали на турбазу. Завтра  многие, в том числе я, должны были освободить домики, неделя горного  отдыха подходила к концу.


Мы вернулись на турбазу часов в пять вечера.  Меня встречал Ветер. Он, видимо, успел соскучиться, потому что прыгнул  мне на руки и стал довольно урчать. Я отнесла в домик сумку и пошла на  ужин. Сегодня он был ранний, потому что многим нужно было собираться в  обратный путь. Я поела и вернулась к себе. Собирать мне было особо  нечего. Я сложила в сумку несколько футболок и полотенце, которое висело  на гвозде, вбитом в деревянную стену. Взгляд мой упал на рубашку,  которую я купила у алтайских женщин. Когда мне теперь удастся ее надеть?  Неизвестно. Поэтому я решила надеть ее еще раз и пойти к реке. Сказать  прощай госпоже Катуни. Я вышла из дома, оставив Ветра спать на кровати. Я  решила, что возьму его с собой, увезу частичку этого отдыха в свой дом.  Частичку, которая будет живым напоминанием о прекрасных днях.


Я не заметила, как стемнело. Река блестела от  звезд. Как огромная шипящая змея, струилась она и извивалась. Я зашла  босыми ногами в воду и решила постоять так несколько минут, зарядиться  силой Катуни.


– Я думал, что никогда не увижу тебя, – услышала я мужской голос в тиши и подпрыгнула на месте от испуга.


Под старым кедром, как и в прошлый раз, сидел Темир.


– Боже мой! Ты меня до полусмерти напугал. Я ездила на Телецкое озеро с ночевкой, а что ты здесь делаешь?


– Жду тебя.


– Зачем?


Мужчина ничего не ответил. Он поднялся с  корточек, подошел ко мне и поцеловал. Я в смятении отстранилась. Я  растерялась, я… не знала, что делать. А потом он обнял меня  крепко-крепко. И лицом зарылся в мои распущенные волосы. И уткнулся в  мою шею. И шептал мое имя и еще какие-то слова на непонятном языке. Я  задрожала, а он все повторял «Темене, Темене» и не выпускал меня из  сильных рук. У меня закружилась голова, и он поднял меня, как тонкую  веточку, и понес под старый кедр. И я растворилась в волшебном мире  ощущений, чувств, запахов. Я слышала реку, ароматы земли, травы и кедра.  Ощущала необыкновенную радость от прикосновения к моему разбуженному  телу. Произошло что-то волшебное. Я не была собой, я была Темене –  живущей чувствами, инстинктами, естественной природой, а может, Темене –  это я, познавшая секрет золотой статуи на вершине горы Манжерока. Все  кружилось надо мной, я умирала и возрождалась снова. Уже давно наступила  ночь и все небо, как улитками, было облеплено звездами. Я лежала  обнаженная, но мне не было холодно. Тело мое купалось в слабых лучах  звезд. Никогда я еще не чувствовала себя такой красивой. Я хотела пить.  Темир поднялся и пошел к реке. Он зачерпнул воду в ладони и принес мне. И  тут я увидела, как в темной воде в его пригоршнях дрожит звезда. Это  была совершенная красота. И я… выпила ее. Всю, до дна. Я ощущала на  языке необъяснимый вкус свежести, горного камня, хвои и еще чего-то.  Любви, первозданной природы, времени, мужчины…. Я выпила звезду и  поняла, что знаю, какова на вкус красота, знаю, что эта красота теперь  останется внутри меня, осветит меня извне и дарует перерождение моей  души.


Утром я проснулась в своем домике, упаковала  вещи и вынесла их на крыльцо. Рядом с сумками сидел Ветер. Я вырвала из  блокнота листок и написала прощальные слова. «Я больше не вернусь.  Спасибо, что вернул меня к жизни. Я никогда этого не забуду.  Воспоминания о тебе навсегда останутся в моем сердце. Твоя Темене». Я  отнесла записку к старому кедру и положила под камень, где Темир прятал  рыболовные крючки. Вечером он придет сюда. И ничего здесь не изменится,  не будет лишь меня. И через 10, 20, 50 или 100 лет… Меня не будет давно,  но красота останется навечно.

К списку номеров журнала «Кольцо А» | К содержанию номера