Стихи

ИЗ ОКНА ВТОРОГО ЭТАЖА

Ветрено. Дождливо. Неприкаянно.

Вечер стянут вязкой пеленой.

И играют в Авеля и Каина

холод с календарною весной.

Никого счастливее не делая:

ни дома, ни землю, ни людей,

морось кокаиновая белая

заползает в ноздри площадей.

Небо над землёй в полёте бреющем

проплывает, тучами дрожа…

И глядит поэт на это зрелище

из окна второго этажа.

По вселенным недоступным странствуя,

он воссоздаёт в своем мирке

время, совмещённое пространственно

с шариковой ручкою в руке.

И болят без меры раной колотой

беды, что случились на веку…

Дождь пронзает стены. Входит в комнату.

И кристаллизуется в строку.

ОБЛАДИ-ОБЛАДА-ОБЛАДА

Холода у нас опять, холода…

Этот вечер для хандры – в самый раз…

В магнитоле – «Облади-облада»,

а в бокале чёрной кровью – «Шираз».

И с зимою ты один на один,

и тебе не победить, знаешь сам…

Не до лампы ли тебе, Аладдин,

что поныне не открылся Сезам?!

И не хочется ни дела, ни фраз,

и не хочется ни проз, ни поэз…

Проплывают облака стилем брасс

акваторией свинцовых небес.

Но уходят и беда, и вина,

разрываются цепочки оков

от причуд немолодого вина

и четвёрки ливерпульских сверчков.

Ничему еще свой срок не пришёл,

и печали привечать не спеши,

если памяти чарующий шёлк

прилегает к основанью души.

Так что к холоду себя не готовь,

не разменивай себя на пустяк…

(Это, в общем-то, стихи про любовь,

даже если и не кажется так).

ПРЕДУТРЕННЕЕ

Горит над нами чуткая звезда,

а нас несёт неведомо куда –

к водовороту, к бурному порогу…

Бессонны ночи, окаянны дни…

Храни нас, Бог. Пожалуйста, храни,

подбрасывай нам вешки на дорогу.

Писать – легко. Труднее – не писать.

Часы в прихожей отбубнили пять.

И всё, как прежде – ночь, фонарь, аптека…

На письменном столе – бокал «Шабли»;

не виден снег, рассвет ещё вдали.

Покоя нет. Февраль. Начало века.

Как хорошо, что есть на свете ты

и право на объятья немоты,

на памяти внезапную атаку…

Еще всё так же одноцветна высь,

но мы c тобою знаем, согласись,

что эта ночь не равнозначна мраку.

Курсор мерцает на конце строки…

Но кроме Леты, горестной реки,

на свете есть ещё другие реки.

Я вновь пишу. И снова – о любви,

с трудом подняв, как легендарный Вий,

бессонницей истерзанные веки.