Алексей Миронов

Ты помнишь флорентийскую тюрьму. Стихотворения


* * *

-1-
ты помнишь флорентийскую чуму
подстрочник смерти вечности изнанку
и женщины великую приманку
подзорную и сердцу и уму
ты помнишь сад в распахнутом окно
или в пальто сбежав наполовину
превозмогая выпавшую глину
в суглинок обращенное вино

-2-
ты помнишь флорентийское вино
фотографических оптичий скорость
и женщины таинственную полость
сплетенную как рыба в домино
ты помнишь рай детсадовских кустов
куда сбегало больше половины
грамматики твоей непоправимой
алетаргических и тихих снов

*   *   *
В кладовке голубеет соль.
Стоит на четырех причинах
Вся мебель. Зреющая моль
Живет в неумирающих мужчинах.

Чревато прерываться на чуть-чуть.
Да и вообще чревато прерываться.
На четырех мужчинах как-нибудь
Пытается все в мире удержаться.

Качается в кладовке голубой
Тень мальчика и девочки зловеще.
Здесь женщины испытывают боль
От каждой приближающейся вещи.

И тотчас прорастают из дверей,
Из тишины, из моли бесконечной
Прерывистые контуры детей
С неумирающей коробочкой сердечной.

*   *   *
1
Мир, летящий над головой,
убаюкан водой ли, травой.

В шевелящихся пчелах застыла сырая слюда
из разрозненных клеток, из солнца большого труда.

Мир в банальности врос, и давненько уже не сквозит
ни из космоса в щелку, ни с близ проходящих орбит.

Хороша лишь заварка, да ватные поутру сны,
да скользящие капли по бедрам изящным жены.

Все песчинки, все сфинксы, все войны с опавшей листвой —
все приходит в негодность…

…И ты, Брут и друг дорогой.

Словеса просвистели, распалась большая вода,
а деревья и люди рождались
туда и сюда.


2
Мир, летящий над головой,
убаюкан водой ли самой.

В шевелящихся пчелах застыла сырая слюна
Из сказаний медвежьих, из жерла колодного дна.

Купорос залетийский давненько уже не скользит
ни из космоса в щелку, ни с близких и дальних ракит.

Хороша лишь кухарка, да ватные поутру сны,
да височные жабры аквариумной тишины.

Все песчинки срамные, все воды с опавшей листвой —
все приходит в негодность…

…И светится вкупе со мной.

Словеса просвистели, распалось большое ага,
а деревья и люди рождались
вовсю и слегка.


ТЫ СЛЫШИШЬ СНЕГ

*   *   *
ты слышишь снег
ни мертвой ни живой
водой переиначивая наледь
геометридка сна висит над головой
нельзя ее за так за Боже мой убавить
остановить
ни мертвой ни живой
и ни водой твоей первопрестольной
пушистый бражник с мертвой головой
с двойной начинкой жизни до-ми-сольной
макает крылья
в сильные сады
за зиму выспавшись в горах где пахнет медом
где вшиты в снег небеличьи следы
ты мне напишешь самурайским йодом
изящным почерком
как твой больной Исса
по ранкам кисточкой скользя из Кобаяси
вся бабочка летит в мои глаза
через зрачки да к смерти восвояси
ты дышишь в снег
налево от себя
ни мертвый ни живой по кругу таешь
пока кончается период меловой
и ты его орбитами вращаешь

*   *   *

Я тебя теряю
В дымке голубой:
С челкою над правой,
С бровкой на второй.
Тянется последствий
Сакуровый сад
Сквозь моих микардов
Сухостойный ряд.

Сомкнутые веки.
Лапки. Коготки.
Люди. Буки. Веди.
И ни зги, ни зги.

Динь-динь-динь
И — мимо.
С мышкою в руке
Вновь тебя умчали
Ночью налегке.
И уже не нужен
Звездный алфавит
В низенькой светелке
С жительством на вид.

Аленький цветочек —
Твердо и еры.
Наши человеки
Все из детворы.

В них с ума посходишь,
В них и устоишь.
В присказку поверишь
С аффиксом на – биш.
Сны и листопады,
Учинив разбой,
Научились падать
Прямо надо мной.

Спит моя отрада
В голубом дыму.
Нет в тот дым высокий
Входу никому.

*   *   *
в твоих широтах тонут корабли
и звуки рассыпаются на ноты
а время говорит повремени
и угадай на самом деле кто ты

в твоих теплотах колокольчик темноты
вибрирует всей полостью кромешной
и замирая падают в кусты
густые капельки мои

подлунной и подсвешной
не различая тяжести
тепла и полукруглой влаги первородной
где в шторах ночь живет
светлым светла светлым светла
а притворяется уснувшей и холодной

нам кажется она темным темна
подушка шепчет на ухо об этом
с обратной стороны глазного дна
пропитанная музыкой и светом

там дочь моя из влажных берегов
зовет меня во снах повеселиться
там нарастает замысел кругов
и через край не забывает литься
на наши невесомые тела
в которых мы глотаем друг из друга
кусочки света отпрыски тепла

лишенные пожизненно испуга
мы остаемся в этой теплоте
на этой широте тонуть в обнимку
и ночь забыв о нашей наготе
перевернет нас медленно на спинку

СКРИЛЫ

Уже ни о чем, уже ни к чему,
Уже никуда, уже ни к кому.
Дымком сигаретным плывут облака.
Всех съели: от ижицы до колобка.

А во чистом поле, в пределах травы,
Лежит теремок удалой головы.
Его не сносить ни дождям, ни ветрам.
Был молодец светел, теперь он – туман…

Там кто-то поет о былых временах,
И месяц привстал на глухих стременах.

Еще не медведя, уже не совы,
Из леса доносится чье-то скирлы.
По мертвым созвездьям, по тихим лесам,
По ягодам волчьим, по небесам.

*   *   *
Ночь уснуть мою подушку
не успела насовсем
Теплым сном из мягкой кружки
поливает Полифем

Мне не стыдно этой влаги
стынет стыд в сусеках жил
Кто мне нового барашка
словно в сердце положил

Посеребряной подковой
утро греет нежный свет
Сыр поспел и все готово
с Богом дети сани снег

НЕОБАРОККО. ОБРЫВОК

Где меловых сыщешь границ ныне зимовий?
Все полегло долу и ниц у изголовий
иверских струн, пуще коих буде, понеже
ты не пристал к сонмищу лиц, равный невеже…
Сборищем сим ночь хороша, вельми пригожа.
Где же твоя сира душа, где твоя рожа?

(Кажет Алфей мнимый задор, пыл козырбацкий.
Ты же ему вторишь вдогон голосом баским).
Где же твой мел, стара карга, где твои слюни?
Видно, давно дева млада тянет за нюни
и раздает окрест небес тайные кражи,
время в суму кладет легко не для продажи.

Ты ли сего не замечал в оный день года,
аще мороз воздух качал, стыла природа.
В меле погряз округ твоих бренных владений.
Ты же тайком свет привечал из сновидений
в окнышках неб, еже сии сдвигнули брови.
Мел был высок, мнозим уже с макушкой вровень.

Не обессудь, что я пишу — курица лапой.
Зри сквозь крюки, мысли влеки тихою сапой.
Буквицы злы токмо в иных старых побасках.
Вирши грешны ныне узри в этих балясках…
…………………………………………………

ШАЛАНДЫ ПОЛНЫЕ НАДЕЖДЫ

Шаланды полные надежды
По луночи сюда возил
Снежок сквозь сомкнутые вежды
Не проходил

                       Зима аукает окрестность
                       Приветствует и помнит вас
                       Великорусская словесность
                       А я вот вижу в первый раз

И снежный стих вполоборота
Атака белых на е-2
Сочится медленное что-то
Из рукава

                       На е-4 ходят стороны
                       На пра на ле круго и всяк
                       Вот опочили чьи-то черные
                       В два хода им готовят мак

Умы горят лишь в полнакала
Встают над вымершей водой
А белых так осталось мало
И снега пат не за горой

                       Фонтан черемухой накрылся
                       И медным тазом тишина
                       Пришел, влюбился, застрелился
                       Ничья вина

Об этой новости неделю
Всю ночь шумел сухой кишмиш
И шли повесточки в постелю
И ехал месяц сквозь камыш

                      Вся Божья инопись — инакопись
                      Вне ударенья кружит вновь
                      Все в ней без рифмы и без имени
                      И жизнь и слезы и любовь

ДРУЗЬЯМ


Станции зимние, села окольные.
И огоньки, огоньки.
Где же вы, летние, где вы, привольные?
Где вы, печали мои?

Славен под месяцем снег детскосадичный —
Сеется гжелевый дым.
Девочки — в бантиках, мальчики — в зайчиках.
Все, брат, шумим, брат, шумим…

Встали и вышли в пространство оконное
Бабушкин шкаф и комод.
Позатерялись цветочки преклонные —
Выросли наоборот.

Мчусь я, как вы, перьевые изгнанники,
Все с Машука на Машук.
Переменяя портки и подштанники.
Кто это выдумал, друг?

Кто подсказал нам, что лето потеряно,
Кто нам наплел узелки?
Лодочки зимние, звезды окольные.
И огоньки, огоньки.


* * *
мы говорим на разных чердаках
где голубиный снег непобедим и светел
фигурку дня там вырезает ветер
на наших непонятных чердаках

и проблески и промельки ума
нам составляют ребусы из спичек
играют жмурки где-то в чет и вычет
на проселках и прожилках ума

мы говорим из пепельницы свет
восходит как-то дымно и жестоко
и нам с тобой уже не одиноко
в том городе где нас на свете нет

К списку номеров журнала «НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ» | К содержанию номера