Фарит Вахитов

Звезда крылатого счастья. О первом лётчике, начальнике аэроклуба Галее Мухаметзяновиче Ишмурзине

Не оплошать бы…

 

Г.М. Ишмурзин принадлежит к плеяде удивительно талантливых организаторов, которыми богат наш край. Он не только сам достиг высот поднебесья и испытал великое счастье от чувства полёта, но и создал целую школу лётчиков, специалистов авиационного профиля и подготовил сотни высококлассных кадров для Красной Армии. Основав аэроклуб практически на пустом месте, обеспечил его необходимой материально-технической базой, надёжными кадрами. Уфимский, Стерлитамакский и Белорецкий аэроклубы Башосоавиахима внесли неоценимый вклад в победу над немецко-фашистской Германией в Великой Отечественной войне.

Ещё мальчишкой грезил Галей о небе. Не мог спокойно воспринимать парящих над головой птиц. Всё пытался понять, разузнать секреты взмаха крыльев. Чуть позже взялся сооружать нечто крылатое из бумаги, фанеры. Затеи крестьянского паренька, призванного править лошадью и пахать землю, были многим непонятны, и эти «чудачества» прощались потому, что мальчишка исправно выполнял и непростые земледельческие обязанности.

Конечно, успехи были, но неудач, ошибок и огорчений было куда больше. Продолжалось это до тех пор, пока парень не записался добровольцем в Красную Армию. Крутой вираж в его непростой биографии оказался решающим, мечта о звезде крылатого счастья позвала его вдаль от отцовского дома. Записался в отдельную Башкирскую стрелковую бригаду, участвовал в боях Гражданской войны. Вскоре способности молодого красноармейца были оценены по достоинству, и он получил направление в школу командиров. В 1928 году Ишмурзин поступает в военно-теоретическую школу лётчиков в Борисоглебске. По её окончании в 1930 году служит там же курсовым командиром и в 1934 году получает направление в школу лётчиков в город Оренбург.

В лётной школе он постиг многие секреты профессии, получил теоретическое образование и прошёл полную программу тренировочных полётов. И вот настал решающий день. Сев в кресло лётчика, курсант Ишмурзин начал подготовку к полёту. После недолгих, но тщательных отработанных движений привёл самолёт в состояние готовности и вслух произнёс заветную молитву. Не оплошать бы перед госкомиссией… В себе он уверен, а вот как поведёт себя самолёт?..

Он взлетел. Предписанные регламентом манёвры выполнил умело и красиво, ни на секунду не забывая о том, что придирчивая комиссия всё фиксирует. В какой-то момент чуть было не увлёкся виражами – больно уж хотелось покрасоваться на глазах у публики, – но удержался от соблазна.

После приземления его вызвали к начальнику лётной школы.

«Видел, хорошо отлетал, – сказал седой вояка, – так же хорошо, как учился. Молодец! Не думал, что ты у нас станешь первым курсантом». Далее разговор перешёл в деловое русло. Начали с того, что в Башкирии, как и во всей стране, развернулась большая работа по подготовке специалистов для Красной Армии. В частности, по постановлению правительства создан аэроклуб, но возглавить дело некому… Так Ишмурзин оказался в Уфе.

Аэроклуб размещался в церквушке, что стояла на углу улиц Пушкина и Аксакова. На куполах церкви красуются модели самолётов, реют красные флаги. Будущему руководителю сразу же сообщили, что самолёты для учебных полётов уже приобретены, парашютная вышка построена, лётно-планерная станция открыта. Но здание аэроклуба представляло собой жалкое зрелище, да и лётно-планерная станция тоже. «Аэродром» за Агиделью – просто пустырь с кочками и овражками. Нет ни учебных классов, ни специалистов.

 

 

Из истории аэроклуба

 

В 1923 году в республике было создано общество друзей воздушного флота, через год – общество друзей химической обороны и химической промышленности. В 1925 году общества объединены в Башавиахим. В 1926–1927 годах создаётся военно-научное общество, общество содействия обороне; в 1927 году на их базе образуется Башосоавиахим.

В 1923 году на средства, собранные гражданами республики, построен самолёт «Башкирский ультиматум» (имеется в ввиду ответ на наглый ультиматум английского правительства с клеветническими обвинениями в адрес СССР), переданный Красной Армии. Вслед за этим средства были собраны на строительство ещё одного самолёта, но уже для внутренних нужд самой республики.

Это был период повального увлечения молодёжи небом. На фоне развития авиации многие пробуют себя в испытаниях летающих моделей, планеризме, в прыжках с парашютом. Счастливчики записываются в аэроклубы…

Сделав заказ, уфимцы стали готовиться к встрече «своего» самолёта. Между деревней Глумилино и Восточной слободой, где ныне проходит улица Зорге, подготовили место посадки.

Самолёт «Фарман-30» был построен в Нижнем Новгороде. Пароходом его доставили в Николо-Березовку, и 25 мая 1924 года, взяв почту, самолёт прилетел в Бирск. Этот день и можно назвать днём открытия воздухоплавания в небе Башкирии. Но возникли сложности. Подлетая к Уфе, лётчики Прокофьев и Макаров столкнулись с неприятностью: отказал двигатель, пришлось совершить вынужденную посадку. Только после устранения неисправности своими силами лётчики смогли подняться в воздух и предстать пред восторженными уфимцами. На календаре было 3 июня 1924 года. Агитсамолёт, на фюзеляже которого было выведено «Лицом к деревне», «Сельскосоюз» и прочее, за два года совершил десять агитполётов. Этапным для развития авиации был IX съезд комсомола в 1931 году, когда молодёжь взяла шефство над Военно-воздушным флотом. «Комсомолец – на самолёты!» – этот призыв с энтузиазмом был подхвачен молодёжью Башкортостана. По решению совета Осоавиахима, в Уфе 5 мая 1934 года открывается аэроклуб. Первым руководителем этого клуба и стал Г.И. Ишмурзин.

 

 

«Родился в бедной крестьянской семье»

 

В автобиографии Ишмурзина значится, что он «родился в бедной крестьянской семье». На самом деле отец Галея был муллой, известным в округе своим происхождением и учёностью. Этот факт никак не вписывался в биографию красного командира, члена партии. Вот и вынужден был Ишмурзин стать «сыном бедных крестьян».

Но начальнику аэроклуба приходится не столько летать, сколько бегать. Первый набор курсантов уже завершился, а учебные классы ещё не готовы, преподавателей нет… Начинается хождение по мукам. Ишмурзин смело стучится во все ведомственные и правительственные инстанции, требуя для аэроклуба все то, что положено по штату. Первым делом добивается ощутимого пополнения парка самолётов, за короткое время в аэроклубе намечаются изменения к лучшему. Укрепление материально-технической базы – это, конечно, результат хлопот начальника аэроклуба, но помогают и обком партии, и правительство. В итоге, занятия во всех трёх секциях – авиамодельной, планерной и самолётной – начались в запланированные сроки.

Уже во втором учебном году комплектуется дополнительная группа парашютистов, увеличен состав всех групп, организованы три группы учлётов, в которые вошли тридцать человек. Начался приток башкирской молодёжи. В результате получения новых самолётов улучшились условия обучения. Это напрямую связано с прибытием опытного специалиста С.Е. Колпакова и назначением его начальником лётной части аэроклуба. Инструкторами назначены лётчики К.И. Малышев, А.Г. Волохов, А.Л. Лазарев; планеристы В.И. Хохлов, Ф.В. Хохлов. Из Ульяновска приглашены преподаватели В.И. Акопьев, К.С. Сучков, М.А. Мищенко; из Чистополя – А.И. Кондров.

Первоначально, до прихода Ишмурзина, руководство аэроклубом было возложено на председателя Совнаркома БАССР Зинатуллу Гизатовича Булашева. Практическое руководство осуществлял начальник авиации совета Башосоавиахима Александр Павлович Поляков. Хоть и имели они армейское прошлое, но были далеки от авиации. Поэтому не могли заниматься непосредственно вопросами организации аэроклуба. Возвращение Ишмурзина в Уфу означало серьёзный поворот в делах. С его именем связана постановка учебно-тренировочного процесса на профессиональной основе.

 

 

 

Рекорды уфимцев

 

Через год работы клуба авиамоделисты Юрий Цветухин, Владимир и Лена Байковы, Владимир и Сергей Камкины, Рауза Габидуллина, Леонид Челнинцев, Михаил Шибиркин, Юрий Потанин; инструкторы Александр Деменков и Константин Игнатьев на соревнованиях установили десять всесоюзных рекордов. Собственно, это было продолжением прежних успехов. Уфимские планеристы и в прошлые годы на престижных соревнованиях добивались замечательных результатов. Не пересказывая всего, остановлюсь лишь на одном, весьма показательном примере. Случилось это в 1934 году. На третьем Всебашкирском съезде авиамоделистов шестнадцатилетний Пётр Левченко, ученик инструктора Карабаева, демонстрировал свою модель «Утка», которая пролетела по прямой аж 5300 метров. Результат был ошеломляющим и признан мировым рекордом.

Придя к руководству клубом, Галей Ишмурзин первым делом поставил условие: прежде всего – строгая дисциплина во всём. И это возымело действие: если в 1935 году, до прихода Ишмурзина в клуб, случились две аварии, то по итогам 1936-го – ни одной. Да и другие негативные явления удалось изжить. Зато росла численность членов клуба, появились именные парашюты, именные самолёты. Учебно-тренировочный процесс по итогам инспекторской проверки был признан соответствующим требованиям. Гордостью аэроклуба стали инструкторы Бикмухаметов, Соколов, Слобинский, Деменков.

Плоды усиленной организаторской работы начальника клуба, коллектива преподавателей и инструкторов не замедлили сказаться: по итогам 1936 года, первого календарного года работы Ишмурзина, Уфимский аэроклуб во Всесоюзном соревновании среди клубов автономных республик был признан лучшим.

 

 

Бьётся как рыба об лёд

 

Это сегодня каждый знает, что такое аэроклуб и аэропорт. А тогда, в тридцатых, приходилось начинать с нуля. Чтоб создать подобие взлётно-посадочного поля, нужно было проводить субботники и воскресники. «Скоро весна, нужно интенсивно готовиться к полётам, а мы не имеем возможности приступить к ремонту самолётов. Предстоит увеличить подготовку лётчиков до трехсот человек, но нет четырёх классов, ремонтная мастерская всё ещё только на бумаге», – с болью в сердце говорил на собрании Ишмурзин. И вновь стучался в правительственные кабинеты.

Ликвидировать поломки, производить ремонт под открытым небом было обычным делом. И люди, увлекаемые романтикой неба, с трудностями не считались. Роптание отдельных недовольных терялось в общем хоре энтузиастов, работа кипела. Галей Мухаметьянович находит поддержку и понимание в союзных министерствах.

В то же время он неустанно следит за учебно-тренировочным процессом. Да, признание во всесоюзном масштабе – хорошо. Но почивать на лаврах не время, в деятельности аэроклуба всё ещё уйма недостатков. В апреле 1937 года обнаружилось, что для подготовки столовой на лётном лагере имеется лишь семь тысяч рублей. Для строительства ангара нет ни рубля. Ишмурзин вынужден признать, что выход в лагерь под угрозой срыва. Он бьётся как рыба об лёд, а «выбить» финансы не удаётся. Нет продуктов для столовой, нет автотранспорта, сложности с зарплатой… В ходе ревизии обнаружилось, что один из руководителей Башосоавиахима искусственно перекрыл пути поступления финансов для аэроклуба. А собранную таким путём сумму денег начислил себе в качестве премиальных, причём дважды!

В сложившейся ситуации Ишмурзину пришлось очень туго. Ценой огромных усилий он добивается исправления положения. Изыскивает необходимые средства для организации лётного лагеря. С началом тренировочных полётов свой штаб перебазирует туда же. В течение пяти дней ведёт анализ полётов и приходит к весьма безрадостным выводам: каждый из самолётов находится в полёте только 1 час 13 минут в день, другими словами, парк самолётов используется неэффективно. Слаба дисциплина у учлётов, нет организованности у инструкторов, техники не спешат с подготовкой самолёта к полёту. Много времени тратится на бесцельную перебранку, взаимные обвинения. По итогам анализа был издан приказ, приняты меры по исправлению положения. Однако морально-психологический климат не так-то легко было исправить…

 

 

Страсти накаляются

 

Страсти по поиску и обнаружению непролетарских элементов, а то и врагов народа охватили всю страну. В сентябре 1937 года на собрании аэроклуба бурно дебатируется вопрос о «шпионско-диверсионной деятельности иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры». Подозрительность, вопреки воспитательным мерам Ишмурзина, приобретает всеобщий характер. Подвергается проверке всё… Страсти кипят. Большей частью они напоминают бурю в стакане воды. Но звучит и деловая критика. После выступлений ряда дежурных ораторов разоблачительный пыл как бы начинает терять свою силу. Тут поднимается с места представитель вышестоящей организации и говорит: «Товарищи в основном правильно оценивают политическую обстановку в стране, но я почему-то мало слышу об Ишмурзине. Он ведь хотел заразить (!) Белорецкий аэроклуб, посылая туда худшие кадры, а в качестве техника вовсе неизвестного человека. Вам это понятно, товарищи, куда клонится вектор деятельности Ишмурзина?»

Сказал – будто бросил спичку в разлитый бензин. Притихший было зал вдруг заволновался. Нетрудно догадаться, что подумали собравшиеся: «А ведь дело говорит. Мы тут бьёмся в поисках врага, а он, может, рядом с нами сидит…»

«Правильно, – крикнул кто-то из зала, – порядок у нас очень плохой. Как кто провинился, так его в Белорецк. Будто в ссылку. Всё это происходит по воле Ишмурзина!»

Выпады в адрес Ишмурзина, как пламя с крыши на крышу, перекинулись на Колпакова – его напрямую назвали врагом народа, проголосовав за исключение из партии. Та же судьба постигла Мищенко – за сокрытие связей, порочащих достоинство большевика, а также случаи пьянки. А дело об Ишмурзине постановили передать на рассмотрение первичной организации Башосоавиахима «на предмет разбора его принадлежности к партии». И это несмотря на то, что упрекнуть Ишмурзина было не в чем.

Страсти накаляются день ото дня. Статьи о буржуазных националистах в Башкирии, опубликованные в «Правде» и «Известиях», вызвали у некоторых активистах бурю негодования. В аэроклубе начинают искать следы национализма. Не найдя, разводят руками. Однако дело оставлять так нельзя – раз обсуждали, значит, нужно найти, пусть даже среди руководящего и преподавательско-инструкторского состава из представителей коренной национальности почти что никого не было. Среди курсантов – были: в тот период настойчиво проводилась политика «коренизации», то есть вовлечения представителей титульной нации в среду промышленности, транспорта, науки, культуры. Газиз Назаров из села Нижняя Лемеза за год учёбы на «отлично» освоил пилотирование. Студентка мединститута Фатиха Галикеева, заядлая мотоциклистка, рекордсменка, также на «отлично» сдала экзамены на лётчика, став первой девушкой среди курсантов. В аэроклуб она поступила вопреки категорическим возражениям своих родителей. «Хочу сразу на самолёт!» – требовала она. Но комиссия, согласно нормативам, зачислила её в секцию планеризма. Годичную программу она завершила за три месяца, успешно сдав экзамены, первой среди женщин Башкирии получила звание «нештатный инструктор-планерист». Затем также досрочно сдала экзамены на лётчика. 1 мая 1935 года Галикеева совершила первый вылет. Звание пилота запаса ей присвоили в декабре того же года. Вслед за ней в небо потянулись Антонина Спицына, Екатерина Осипова, Бибинур Назирова, Закира Хафизова, Евгения Зенцова, Любовь Маслова, Лариса Резанова, Надежда Чайкина.

Среди курсантов молодёжи коренной национальности ещё мало, плановое задание не удаётся выполнить. Возможно, именно поэтому молодёжь Аургазинского района (родного района Ишмурзина) обратилась ко всем колхозникам и трудящимся республики с письмом через газету: «Мы гордимся тем, что дали родине лучших своих представителей – лётчиков Ишмурзина и Алексеева. Спасибо, они с честью оправдали наши надежды. Теперь же обязуемся выдвинуть из своей среды десятки лучших претендентов на звание авиаторов. Призываем молодёжь других районов следовать нашему примеру!»

Наплыв молодёжи в авиацию растёт. Филиалы аэроклуба функционируют в Стерлитамаке и Белорецке, частично и в Благовещенске (кстати, здесь прошёл обучение Г.И. Мушников, будущий Герой Советского Союза).

Успехами башкирской молодёжи в деле изучения авиации постоянно интересуется обком партии и правительство Башкирии…

 

 

Допросы, пытки, истязания

 

…Но тучи сгущаются. В 1937 году на очередном пленуме Центрального Совета Осоавиахима в Москве были отмечены недостатки организационно-политической работы в осоавиахимовских организациях и выдвинута установка «об очистке организаций от врагов». Одновременно начинается массовое увольнение кадров, прежде всего руководящего состава.

События в Москве быстро аукнулись в Уфе. Упоминание фамилии «Ишмурзин» на собрании – это и есть эхо московских событий.

Г. Ишмурзин, начальник лётной части аэроклуба С. Колпаков, председатель Центрального Совета Башосоавиахима Г. Мищенко были арестованы. Стало известно о том, что отец Ишмурзина тоже арестован: а ведь слыл в округе благочестивым муллой и опытным земледельцем.

Огромный мир сузился до размеров сырой камеры. Дни, недели, месяцы. Допросы, пытки, истязания. Надуманные обвинения. Обещание свободы в обмен на подписи. Признание – и ты по ту сторону колючей проволоки. «Мы тут за тебя всё запротоколировали, приложи только руку – и делу конец». Звезда крылатого счастья погасла. Галей перестал летать во сне.

Но он стоял на своём: «не виновен», «не участвовал», «не связан», «не знаком»… Обвинений подложных много, и одно нелепее другого.

Сергей Колпаков умер. Ишмурзина выпустили – с оправданием, правом восстановления в партии и на прежней должности.

По-прежнему солнце сияло, люди улыбались, птицы пели… Однако Ишмурзина возвращённая свобода не радовала. «Мне бы подлечиться, – думал он, – но где?»

Пришлось ехать в родное село Мурадымово. Здесь, в родительском доме, он залечивал раны, восстанавливал подорванное здоровье. Во многом помогли сельские знахари, сельчане отдавали последнее, лишь бы поставить на ноги дорогого Галея.

Возвращение в родной аэроклуб особых радостей не вызвало. За время его отсутствия достойной замены не нашлось (зря говорят, что свято место пусто не бывает). Аэроклуб так и не оборудован, автобуса как не было, так и нет, мастерская влачит жалкое существование…

 

 

Он обучал Мусу Гареева

 

Тем не менее, стремление народа к новой жизни предопределило огромные успехи. Увлечение молодёжи полётами всячески поощрялось. 18 августа 1938 года, когда в стране впервые отмечался День авиации, Ишмурзин обратился к молодёжи республики с пламенной речью: «Учитесь летать, для этого у нас созданы все условия. Не робейте, смелее записывайтесь в аэроклубы. Здесь вас научат авиамоделизму, планеризму, парашютному делу, научат летать на самолётах. Учитесь летать, но помните, что в авиации нет малозначимых специальностей. Здесь все работники равноценно нужны. Наша задача – готовить как можно больше лётчиков, штурманов, авиамехаников и инженеров. Начинайте с создания кружков авиамоделизма в школах, не только городских, но и сельских».

Однако вокруг Ишмурзина и других освобождённых из-под следствия страсти всё ещё кипят. Клеветники не хотят сдаваться, продолжают строчить доносы, составлять подложные протоколы, иногда в открытую выступают на собраниях.

Обнаружилось даже, что наградной лист на Ишмурзина был похищен комиссаром аэроклуба, неким В. Этот В. в течение ряда лет только и тем занимался, что подбивал слабовольных на грязные дела. Об Ишмурзине он продолжал писать почти до начала войны, пока его самого не отдали в руки правосудия за крупные хищения.

Всё же Ишмурзину за короткое время удалось наладить работу, и Уфимский аэроклуб вновь вышел в передовые. Ишмурзин при поддержке властных структур приобретает станки, аппаратуру, создаёт условия для повышения качества ремонта двигателей, строит помещения для запасных частей, ремонтных материалов, укомплектования набора инструментов и аппаратуры, занимается расстановкой и воспитанием кадров.

Всего в предвоенные годы воспитанники Уфимского аэроклуба поставили семь мировых и всесоюзных рекордов по планеризму. Здесь получили путёвку в небо будущий дважды Герой Советского Союза Муса Гареев и другие замечательные лётчики.

…В то роковое утро над учебным аэродромом медленно кружились лёгкие самолёты, раскрывались купола парашютистов – курсанты держали экзамен на профессиональную зрелость.

В полдень появился Ишмурзин – в поношенном, выцветшем обмундировании. Весь какой-то взъерошенный. Не отвечая на приветствия, объявил: «Война, товарищи, война!»

Многие тут же изъявили желание записаться добровольцами. Но Ишмурзин их пыл остудил:

«…Всем оставаться на местах. Заниматься своим делом, заниматься более серьёзно, с учётом нынешней обстановки. Не допускать послаблений…»

Вскоре весь постоянный состав – сотрудники аэроклуба – ушли на фронт. Спортсмены были отправлены в военные училища. Ишмурзин, оставшись без подготовленных и испытанных кадров, вынужден был комплектовать состав за счёт новичков. Плановое задание возросло в три раза, а технически подготовленные самолёты также были мобилизованы. Перестройка учебно-тренировочного процесса потребовала мобилизации всей внутренней энергии. «Готовьте кадры», – отвечали на его неоднократные рапорты. Ишмурзину путь в армию отрезали, и это крайне угнетало его. Радовало одно: прекратились анонимки.

Вскоре стали поступать вести с фронтов. Владимир Михайлович Камкин погиб в воздушном бою 25 июня 1941 года. Группа Кузнецова в первом бою сбила немецкий «юнкерс», во втором бою – уже два. Сам Кузнецов получил ранение, но нашёл в себе силы, чтоб дотянуть на повреждённом самолёте до своего аэродрома.

В подмосковном небе героически проявили себя десятки выпускников Уфимского аэроклуба. Вскоре после того, как вражеские войска были отброшены прочь от Москвы, ЦК комсомола прислал в Уфу телеграмму: «Ваши земляки показывают себя верными сынами Родины, способными не считаться ни с чем ради выполнения боевого приказа», – говорилось в ней. В бою за Москву погибли Пётр Макаренко, Михаил Никонов, Борис Жданов, Пётр Грибов, Иван Ясин, Анатолий Миланин, Карим Хабиров, Дмитрий Стародубов, Михаил Ситников, Виктор Дьяконов. Все они были учениками Ишмурзина. Руководя одновременно тремя аэроклубами (Уфимский, Стерлитамакский и Белорецкий), Галей Мухаметзянович не перестаёт выполнять задания руководства республики по доставке людей и грузов во все города и районные центры, причём каждый рейс – «самый срочный». В начале 1942 года Ишмурзину присваивается звание майора.

 

 

Безмерно любил небо

 

Однако Ишмурзин чувствовал, что горизонт не так уж чист. Не зря же говорится, что счастье и несчастье идут друг за другом…

Было это в небе близ Стерлитамака. Поднявшись в небо, Ишмурзин показал высокий класс маневрирования. Летал легко и красиво. Но, когда подошло время заходить на посадку, самолёт перестал слушаться руля. Как потом было установлено, произошёл обрыв троса…

В некрологе высоко оценены заслуги Галея Мухаметьяновича Ишмурзина перед родиной. Он не только обучал первых лётчиков, но и проложил первые маршруты во многие районы и города республики.

С другой стороны, Ишмурзин был образцом человеческих добродетелей и безупречно преданным существующей системе, служил честно. Верность избранной профессии, долгу перед государством и народом он ставил выше всего. Самозабвенно любил безбрежное небо, прочность земной тверди и нежность полевых цветов. Шум ровно работающего мотора воспринимал как музыку. И по-мальчишески мог бегать по утренней росе босиком. А общение с односельчанами было для него лучшим праздником.

Нет сомнения в том, что его имя можно поставить в один ряд с именами других доблестных сыновей республики. Однако оно в течение десятилетий находилось в тени. Кусочек неба над памятью этого славного человека всегда закрывала туча.

7 мая 1971 года на бульваре Славы в Уфе состоялся митинг по случаю открытия мемориальной доски в честь четырнадцати Героев Советского Союза. Вот текст с той памятной доски: «За героизм и отвагу, проявленные на фронтах Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., воспитанники Уфимского аэроклуба ДОСААФ удостоены высокого звания:

 

Дважды Герои Советского Союза:

 

Гареев Муса Гайсинович

 

Герои Советского Союза:

 

Вакульский Александр Васильевич

Киселёв Геннадий Семёнович

Комлев Пётр Александрович

Косолапов Филипп Макарович

Максимча Иван Васильевич

Мельников Борис Васильевич

Минибаев Гумер Хазинурович

Мушников Георгий Иустинович

Пятяри Иван Викторович

Саевич Тимофей Александрович

Томаров Василий Александрович

Шишков Михаил Фёдорович

Яковлев Алексей Александрович».

 

Все они ученики и воспитанники Ишмурзина. Уже одно это даёт основания говорить о его заслугах в полный голос. Имя Г.М. Ишмурзина старожилы его родной деревни не забывают, передают из поколения в поколение. В год 90-летия со дня его рождения в память об Ишмурзине на сабантуе провели соревнования с вручением именных призов, учреждённых руководством Аургазинского района и республиканским комитетом ДОСААФ. Тогдашний корреспондент башкирского телевидения Зухра Алтынбаева подготовила передачу о нём.

Летом 2003 года мероприятия по случаю столетия со дня рождения Г.М. Ишмурзина приняли более открытый характер. Самым значительным из них можно считать установление самолёта-памятника близ села Мурадымово, подаренного односельчанам Республиканским Советом РОСТО.

«Центральный авиационно-спортивный клуб имени дважды Героя Советского Союза М.Г. Гареева» – так называется теперь эта общественная организация. Спасибо нынешним руководителям – генералу Тангатарову, полковнику Фархиеву и другим: их усилиями и при поддержке Правительства Республики Башкортостан Совет РОСТО вновь обрёл крылья, возрождаются славные традиции. Начав с малого – с подготовки парашютистов – в клубе планируют подготовку специалистов для выполнения некоторых видов авиационных работ. Уже приобретено два самолёта, на подходе парашютные системы – самые лучшие отечественные и американские. Авиационно-технические клубы функционируют в Сибае, Кумертау и Октябрьском, а авиационно-спортивный клуб – в Стерлитамаке. Здесь начинают готовить лётчиков на базе кадетского корпуса…